История любовных побед от Античности до наших дней - Болонь Жан-Клод - Страница 2

Короче говоря, опыт такого рода изобилует возможностями. Здесь лишь одно несомненно: отклик не гарантирован, первый шаг чреват риском. Отказ, пощечина, опасность быть осмеянным грозят и самому искусному обольстителю. Даже если ты пресыщен, даже если процент твоих побед бьет все рекорды, невозможно оставаться равнодушным к успеху или неудаче первого шага. Человек не машина для обольщения, тем и интересны для меня эти материи.

«Кадреж — одна из форм взаимоотношений полов, и подобно всем формам, рассматриваемым социологией, он подвержен историческим изменениям», — утверждает современный исследователь Джефф Кинцеле в работе «Кадреж и трудности на пути к победе». Вкупе с контекстом, сопровождающим его вот уже полстолетия, появление этого слова обогащает новыми оттенками феномен, существующий испокон веку. Первой ошибкой было бы ограничить это понятие его недавним, расхожим смыслом, по преимуществу грубым, второй — трактовать его расширительно, превращая в инвариантное определение любовных отношений. В данной книге я стремился избежать обеих этих крайностей.

Изменениям подвержен прежде всего контекст, в котором пускаются в ход такого рода маневры. В карете кадреж выглядит иначе, чем в большом американском лимузине, хотя разыгрывается на одних и тех же струнах (интимная обстановка и вместе с тем на публике, демонстрация богатства, смятение от необычности происходящего, возбуждающее движение и неудобство).

Потом, по мере возникновения новых концепций любви, искушение обрело иную стратегию. Романтическая экзальтация порождала слезные потоки, в иную эпоху смехотворные. Вера в возвышенную любовь долгое время оставляла под запретом плотский контакт, доверяя лишь двум благородным органам чувств — слуху и зрению. Обращение к душе юной девушки требует иной формы, нежели к ее бессознательному «Оно». Беседу с ней ведут по-разному в зависимости от того, верят ли в изначальную андрогинность или в «притяжение атомов», взывают к ее сердцу или к ее феромонам. Искусство обольщения прекрасно вмещает все, в романтическую эпоху прибегая к таким хитростям, как притворное покушение на самоубийство, в двадцатых годах прошлого века — к гипнозу, а на заре XXI столетия осваивая методы маркетинга! Таким образом, варьируются области, из которых черпают приемы сближения: некогда образцом для подражания служил актер, ныне, в эпоху маркетинга и бурного развития коммуникаций, эстафету принял менеджер.

Поле действия соблазнителя узко: успех зависит, с одной стороны, от его скромности (слишком энергичная попытка к сближению воспринимается как агрессия), с другой — от ясности его посыла. Последний утрачивает эффективность, если его спутают с галантностью, с расхожим проявлением учтивости. Так, целование руки, еще недавно строго необходимое в светском французском кругу, в Соединенных Штатах почиталось немыслимым бесстыдством, отчего некоторым дипломатам довелось испытать изрядный конфуз. Поцелуй в губы некогда служил самой естественной формой приветствия, но лишь по одну сторону Альп! Таким образом, приступая к кадрежу, нужно знать местные обычаи, чтобы нарушать их с толком и в нужном направлении. Скажем, продемонстрировать робость (не осмелиться поцеловать руку) или провокативную дерзость (использовать этот жест так, чтобы губы скользнули к запястью): то и другое выдаст потаенную страсть, которая не сможет остаться незамеченной.

Необходимо также принимать в расчет ценности данного общества: оно порой может допускать дерзости, невиданные у соседей. К примеру, в глазах древних римлян покупка вожделенных милостей за деньги не была таким бесчестьем, каким ее считала христианская культура. А вот предложить ночь утех без завтрашнего дня — это казалось непотребством во все времена. Презерватив в зависимости от бытующих понятий о галантности мог стать доказательством любви… или оскорбительного недоверия. Различие между кавалером, прельщающим пастушку изяществом придворных манер, самцом-защитником, особо ценимым в эпохи потрясений, и слабым мужчиной, которого приятно по-матерински опекать, имеет множество примечательных оттенков. Не меньше, чем разница между дамой с камелиями и солидными матронами, созданными для деторождения, чья привлекательность возрастает после демографических катастроф.

Варьируются личность и образ соблазнителя. Он дерзок? Не обязательно. В зависимости от степени развития цивилизации предпочтение может быть отдано мужчине воинственно-наступательного склада или новичку, чья искренность трогательна, — неловкому Кристиану или блистательному Сирано. Некоторые запреты (супружеская измена, гомосексуальные связи), в старину обрекавшие кадреж на скрытность и двусмысленность, ныне стираются, другие (педофилия…), напротив, ужесточаются. Что до женщин, столь долго принужденных ограничиваться пассивной стратегией ввиду полнейшего невежества в искусстве обольщения, они в минувшем веке, особенно за последнее тридцатилетие, раскрыли свой потенциал, превратившись в опаснейших соблазнительниц, чей кадреж по дерзости превосходит мужской.

Разнообразны и сами цели любовной атаки, влияющие на методы ее ведения. Кадреж выглядит по-разному в зависимости от того, имеется в виду поиск жены, любовницы или проститутки: уже Овидий понимал это. Можно ли вообразить, что настанет день, когда женщине станут предлагать все разом: роль идеальной супруги, достойной матери, подруги сердца и виртуозной куртизанки? Мужское поведение зависит от разделения либо слияния различных образцов женственности. Какой-нибудь Латур Ландри, рядовой средневековый горожанин, отверг бы в качестве супруги девушку, способную стать великолепной любовницей. А столетие спустя светский человек не стал бы обхаживать постоянную посетительнцу салона Рамбуйе, как маркизу из пьесы Мариво, а наивную цыпочку, чьи перышки тщательно отбелены монастырским воспитанием, — как мольеровскую субретку.

Учтем к тому же, что истинной целью кадрежа не всегда является его объект. Это может быть самоутверждение индивида, стремление сформировать свой имидж, получить доступ в группу, возвыситься в собственных глазах. «Компанейский кадреж» не так уж ищет непременного обладания: юный «повеса», каким хотел себя видеть Стендаль, чтобы прослыть среди товарищей по гарнизону ловким кавалером, должен иметь пикантную связь (пусть даже тайную), соратнику по велогонке «Тур де Франс» нужна своя фанатка (обязательно безутешная). Что ты за моряк, если у тебя нет девчонки в каждом порту? «Когда меняешь гарнизон, сменить любовницу пристало!» — пели бравые мушкетеры. Соблазнение девушки превращает молокососа в полноценного мужчину.

Кадреж может послужить также средством подняться на более высокую ступень общественной лестницы, по крайней мере, так повелось начиная с галантной эпохи, которая объявила даму не иначе как высшим существом. Казанова, буржуа по рождению, благодаря женщинам завоевывает себе место среди европейского светского общества. Герои Бальзака и Стендаля ищут в любовных связях способ вознестись в горние сферы парижской буржуазии. Что до испанского гранда Дон Жуана, который изначально находится на вершине общественной пирамиды, он кадрит не столько женщин, сколько Господа Бога, вынуждая последнего ответить на его авансы проклятием, подобно тому как обольститель, получив оплеуху, радуется, что задел свою жертву за живое. В наше время, когда жажда личного самоутверждения берет верх над стремлением к успеху в социуме, мы, быть может, кадрим самих себя, лишь бы подтвердить свою способность обольщать. Все это наряду со многими другими данными оправдывает рассмотрение любовных стратегий в историческом аспекте.

Тут перед нами встает целый ряд проблем. В частности, проблема источников, которые за последние полстолетия представлены в избытке, но утомительно многословны, однако становятся все мало-численнее, да и сомнительнее по мере того, как отступаешь все дальше в глубь минувших веков. В Античности и Средневековье граница между литературными источниками и историческими свидетельствами размыта. Судя по некоторым деталям, нетрудно предположить, что в Средние века сочинения об искусстве любви являлись не столько руководством к практическому действию, сколько подражанием Овидию.