Развод. Я его так любила (СИ) - Грин Анна Кэтрин - Страница 11

— Что у вас происходит?

— В смысле?

— Ты роешься в моей сумке, ты вытаскиваешь ключи. Что ты делаешь? — Оскалилась на меня дочь. Я, облизав губы, медленно произнёс:

— Я хочу, чтобы мать вернулась домой.

— Так почему она уехала? Ты можешь мне объяснить? — Зло спросила дочь, делая шаг ко мне.

— Вот пусть она сама приедет и объяснит.

— Нет, папа, с учётом того, что мама там сидит и что-то плачет, а ты отбираешь у меня ключи, значит, виновен в этой ситуации ты и ты мне сейчас скажешь, что у вас случилось.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Ты забылась? Я не твой Стёпа, и я не потерплю такого обращения.

— Какого такого обращения, тебе задают логичный, правильный вопрос. Что случилось? Ты можешь на него ответить? Или ты предлагаешь дальше играть в шарады? Я не буду больше звонить матери и ничего у неё спрашивать. Я не буду доводить её, пока ты мне не ответишь на вопрос, какого хрена у нас происходит в семье, пап? В чем дело?

Это была моя дочь.

Это была моя кровь, это была моя душа, и поэтому ничего удивительного, что характер у неё был очень дерьмовый. Она взяла что-то хорошее от Зои, а что-то плохое, вот эту мою твердолобость, упёртость, категоричность она забрала себе, и поэтому, когда дочь сделала ещё один шаг ко мне, оскалилась, сдавила ручки в кулаки, я, вскинув подбородок, медленно произнёс:

— Она узнала о том, что у меня есть любовница. — Хрипло произнёс я и в этот момент понял…

Профитроли действительно лучше было убрать в холодильник.

Зоя.

Я нервно дёрнулась после звонка дочери, схватила себя за плечи и постаралась сообразить, что могло там у них произойти.

Господи, господи, он ключи у неё отобрал. Это все направлено на то, чтобы жизнь Виктора шла сценарию.

Я облизала губы, метнулась к окну, посмотрела на город, оглянулась на свои чемоданы.

Да господи ты, боже мой, понятно же то, что он все это сделал только для того, чтобы я вернулась домой. Но я не могла оставить своего ребёнка в беде. Я не могла позволить Виктору там держать Розу взаперти. Это было что-то с чем-то, это было свинство, иначе никак не назвать.

Я ещё раз выхватила мобильник из кармана, стала набирать дочь, но дочь не отвечала, я стала набирать Виктора, а он, как назло, специально молчал.

Время потянулось так медленно, словно бы специально желая продлить моё состояние в агонии.

Я металась по гостиничному номеру из угла в угол и не понимала, как мне поступить.

Ещё беременность…

Да, да, все до кучи. Давайте мы все свалим в один большой комок и посмотрим, как Зоя будет выгребать. А у Зои на данный момент просто сил нет, охота лечь, свернуться клубком и заскулить, потому что все, к чему я в своей жизни шла на протяжении двадцати пяти лет, оказалось никому не нужным, оказалось абсолютно неважным, и это пугало, потому что то, из-за чего я так себя ненавидела, проклинала, оно наконец-таки случилось, только вот Виктору знать об этом не стоило. Потому что если сейчас у него стоят большие вопросы относительно развода, то если он узнает о беременности, вообще, о мировом решение проблемы речи не может стоять.

Я снова дёрнулась к окну, открыла шторы, посмотрела на город.

Нет, я не могла. Я не могла позволить моему ребёнку отвечать за, наверное, мои грехи, быть на моём месте. Я не могла позволить Розе сейчас испытывать весь шок от произошедшего, а самой находиться тихонько в стороне, как будто это меня не касалось, но это меня касалось, это была моя война.

Подхватив мобильник, сумочку с столика в прихожей, я качнулась в сторону двери, распахнула её и, вылетев в коридор, стала быстро набирать приложение такси, чтобы заказать машину.

Когда я пролетела мимо ресепшена, то мне вслед донеслось только разочарованное:

— А куда же вы, а как же ужин? — Миловидная девушка за стойкой администратора, видимо, уже распланировала, как будет проходить мой вечер. А я, такая неблагодарная, решила сбежать.

Я выскочила наружу, ощутила, как в груди бешено застучало сердце, и ладно бы оно просто стучало. Оно ещё норовило выпрыгнуть, и из-за этого, словно бы ощущая, как рвались с треском связки, удерживающие его на месте между рёбрами стало безумно сильно колоть. Машина должна была приехать через пару минут, но через две минуты время ожидания увеличилось, и я ощутила, как меня со всей силы хлестанул морозный ветер, а в лицо бросило снежной крупой, так и простыть недолго. Я засопела, старалась закутаться получше в пальто, но это не спасало от пронизывающего ветра, который, казалось, пробирал до костей.

Когда машина все-таки оказалась у дверей гостиницы, я быстро прыгнула внутрь, потёрла ладони друг о друга.

— Вы простите за ожидание, тут такие повороты не всегда удачно выходит развернуться и потом подъехать к месту.

— Да, да, — безучастно поддакнула я и потёрла руки, ещё раз набрала дочь, не было ответа. Да господи, что же за беспредел происходит, если Виктор посмеет хоть пальцем тронуть Розу, честное слово я забуду о том, что я любила этого человека, я забуду о том, что у меня с этим человеком четверть века вместе.

Машина встала в пробку на проспекте, я посмотрела сначала в одно окно, потом в другое, мне в глаза бил блеск фар, и в нём, слегка колыхаясь в воздухе, мельтешили белые снежные мухи.

Прикусила губы.

Нет, не могла поверить в то, что Виктор был настолько жестоким.

Когда я была готова сорваться в безумную нервную истерику, мобильник завибрировал, и я, даже не глянув на экран, подхватила его и приняла вызов.

— Роза, — выдохнула я. И услышала голос дочери.

— Да, да, Роза, мам, что случилось?

— Господи, что у вас там происходит? Объясни мне, что происходит, — запричитала я и потянулась рукой к верхней пуговице, чтобы расстегнуть пальто и выдохнуть нормально.

— Ну, как тебе сказать, что у нас происходит? — Дочка замолчала, видимо, что-то соображая, а потом, выдохнув, произнесла: — Папа триумфально нас бросил.

— В смысле, — произнесла я, не понимая, о чем говорила дочь.

— Без смысла. Он собрал вещи и ушёл.

— Он сам собрал вещи и ушёл?

— Мам, не придирайся к словам, — фыркнула Роза и заметила. — Ты же прекрасно понимаешь, что отец никуда не собирался уходить, тем более разводиться, поэтому, скажем так, я собрала ему вещи, и он ушёл.

— Роза, я…

— Ты где? Возвращайся домой, — произнесла дочь, а я зажмурила глаза.

— Да, я в гостинице была, сорвалась к тебе.

— Ну вот и хорошо, приезжай, приезжай, мам.

Я положила трубку и выдохнула.

От моего дыхания запотело тут же боковое окно, и водитель, покачав головой, улыбнулся.

— Маленькие детки, маленькие бедки?

— Да, вы правы.

В пробке мы простояли порядка двадцати минут, и поэтому, когда машина въехала на территорию двора, я с замиранием сердца стала осматривать всю парковку, боясь увидеть на ней машину Виктора. Мне не было страшно, я просто не хотела создавать ещё один виток скандала. На сегодня их было предостаточно. Плюс я не уверена была, что у меня хватит терпения и нервов как-то держать себя в руках, поэтому, когда машина остановилась возле подъезда, я, быстро поблагодарив водителя, выскользнула наружу, ещё раз провела взглядом по двору и ключ картой открыла дверь в подъезд, залетела внутрь, не разбирая дороги, прыгнула в лифт и, с трудом дождавшись, когда он доедет до нашего этажа, выскочила наружу. Добежала до двери, дёрнула её за ручку, оказалась не заперто.

Я застыла посреди прихожей, нелепо осматривая картину того, как Роза, ползая на коленках собирала с пола разбросанные профитроли.

— Что случилось? — Тихо произнесла я, прижимая ладонь к груди.

— Ничего особенного мы с папой не сошлись в одном вопросе, и как-то так вышло, что профитроли рассыпались, — произнесла дочь, отряхнула руки, ещё раз прошлась тряпкой под маленьким золотистым столиком, где я хранила корреспонденцию, и встала в полный рост.