Развод. Я его так любила (СИ) - Грин Анна Кэтрин - Страница 10

— Мы через десять минут будем возле гостиницы.

— Хорошо, — тихо ответила я.

И когда машина припарковалась у входа, я медленно вошла внутрь, зарегистрировалась, понимала, что из-за этой регистрации Виктор меня быстро найдёт, но что мне оставалось делать? К маме ехать и на старости лет ей нервы трепать? Нет, простите, я не готова. Тут и так наследственность по кардиологии плохая, а ещё лишний раз заставлять мать нервничать это было верхом наглости, и, зайдя в двуспальный номер с видом на город, я замерла, как будто бы муха в янтаре, и просто прокручивала в голове раз за разом эту фразу…

Шесть недель… Шесть недель…

Из комы меня вырвал телефонный звонок, который заставил напрячься. Я посмотрела на входящий вызов от Розы и поспешно приняла его.

— Мам, что происходит? Что происходит у вас?

— Роза? Ты где?

— Я дома и отец… Мам. Что происходит? Отец он…

— Роза, я тебе сказал положи трубку, — рявкнуло где-то возле. Я разобрала голос Виктора.

— Роза, что он делает?

— Мам, я не понимаю, что происходит. Мам, скажи, где ты? Мам… — тихо начала тараторить дочь. Я ощутила, как снова сердце болезненно сжалось.

— Роза, что он говорит, что он хочет от тебя?

— Ты никуда не выйдешь из этого дома до тех пор, пока все не вернётся на свои места. Роза, положи трубку! Я тебе сказал трубку положи...

— Роза, не клади. Роза, уезжай.

— Мам, я не могу. Я не могу. Мам, он знаешь, что сделал, мам…

Виктор

Я медленно прошёлся по квартире, зачем-то пооткрывал шкафы, заглянул в ванну…

Да нет, быть не могло, Зоя не такая у меня, Зоя у меня нормальная, она бы не стала, как истеричка, собираться и нестись не пойми куда.

Нет, нет.

Рука дёрнулась сразу к мобильнику, но я почему-то заставил себя затормозить, ещё раз оглядел всю квартиру и в непонимании просто сел на кровать, сминая вещи. Ну как это так взяла и ушла. Ей что, пятнадцать лет, чтобы вот так вот бегать от меня, в конце концов, в жизни всякое случается. А если я вот приехал с давлением и меня тут инфаркт накроет.

Да нет, глупости какие-то, не могла Зоя так поступить.

Я зарычал, откинулся на кровать, зажал ладонями глаза. Да твою мать, что ж все так по-паскудному происходит, как же меня задрало такое отношение…

Выдохнув, я медленно встал с постели, прошёл в свой рабочий кабинет, стянул с плеч пальто, бросил его на диванчик и открыл ноутбук.

Ну ничего, ничего, сейчас мы выясним, куда это Зоя у нас намылилась, а заодно ещё разберёмся, может быть, у неё друг сердечный появился, а я здесь себя карами всеми божьими посыпаю.

Я открыл геолокацию, установленную на машине, запустил программу, чтобы отследить перемещение, и когда на экране мигнул несколько раз значок поиска, нахмурился. Машина стояла на паркинге. Ну Зоя молодец. Молодец. То есть куда-то вышла, что-то сделала и уехала в неизвестном направлении. А мне она что делать предлагала? Как в этой ситуации себя вести? Все-таки пришлось вытащить мобильник.

Я нервно и быстро набрал номер жены, но абонент не абонент, меня то ли заблокировали, то ли принципиально не брали трубки, и это было нихрена не нормально, потому что взрослые люди не ведут так себя. Взрослые люди всегда решают в диалоге, что зачем и почему. А так, как ведёт себя Зоя, это кроме как ребячеством назвать невозможно. Нам не по пятнадцать лет, не по двадцать и не по двадцать пять. У нас возраст, у нас обстоятельства, у нас сложенная стабильная жизнь. Я ни слова никогда жене не говорил в отношении всей нашей жизни. Не хочешь готовить, не готовь пожалуйста. Не хочешь убираться, не убирайся, не хочешь стирать, господи, не стирай.

Я был тем мужиком, которому по факту на большинство всего было похрену, потому что я не считал женщину домработницей, уборщицей, поваром, нянькой. Все, что делала Зоя в нашем браке, это она делала, потому что хотела, а не потому, что это на надо было.

Я считаю, что со своей стороны я сделал максимально все для того, чтобы у нас были здоровые, нормальные отношения и в этих здоровых, сука, нормальных отношениях я хотел такой мизер, просто как принятие проступка. Я никого не ограбил, я никого не убил, я никому голову не оторвал. Я не собирался уходить из семьи.

Бешенство поднималось в груди, я качнулся, встал из-за стола, прошёл вдоль кабинета и, выйдя из него, снова вытащил мобильник, надо было позвонить Розе и узнать, может быть, она в курсе, где у нас загуляла мама, но я не успел даже набрать её номер, потому что дверь квартиры открылась, и из-за неё показалась прыгающая на одной ноге Роза.

— Да, да, я все поднялась, поднялась, да, хорошо, — дочка с кем-то разговаривала по телефону, потом бросила мобильник на комод и наконец-таки, встав на обе ноги, наклонилась и проверила набойку на сапожке. Видимо, боковым зрением она считала, что кто-то находится рядом, поэтому резко обернулась и, расплывшись в улыбке, произнесла: — О, пап, привет, я не думала то, что ты уже дома. Слушай, на, возьми, забери, здесь профитроли из кондитерской. Мы со Стёпой сейчас заезжали.

Дочка протянула мне коробку белую с золотыми вензелями на торцах. Ямедленно шагнул, перехватил за ленточки и забрал к себе десерт.

Роза.

Роза это Роза, взрослая дочь, взявшая все самое лучшее от отца и матери. Роза это умный ребёнок, эмпатичный ребёнок. Роза это единственный ребёнок. И поэтому чрезмерно своенравный. Знаете, про таких людей вообще говорят, стержень внутри металлический, который хер согнешь.

Вот это про мою дочь.

— Пап, ты что, замер? — Вскинула брови дочурка и потянула с шеи шарф. — Давай, иди, можешь поставить профитроли в холодильник и что у нас за состояние, почему света нигде нет? Время уже позднее. Мам?

Последнее дочка крикнула в сторону зала и наконец-таки, стянув с плеч пальто, повесила его в гардероб, наклонилась, расстегнула сапожки, вылезла из них, подняла лицо и уточнила.

— А где мама?

Поджав губы, я понял, что некоторые вещи самые идеальные на момент планирования, ничего такие в исполнении, но в финале оказывается, что все было абсолютно дерьмово, так и у меня с планом о том, чтобы позвонить и узнать у дочери, где сейчас мать.

— Ее нет, — тихо произнёс я и, медленно вытянув руку, поставил профитроли на чайный маленький столик, золотистый такой, на котором обычно Зоя хранила корреспонденцию.

— В смысле нет, а где она? — Роза вытащила из обувницы свои пушистые тапочки, подняла сумку и вскинула брови.

— Я не знаю, — ответил я холодно, и здесь что-то во взгляде дочери изменилось.

— В смысле, ты не знаешь, ты же сегодня дома был, вы же в отпуск собираетесь.

Я нахмурился. Сделал шаг назад.

— Мама уехала, потому что мы с ней не нашли общий язык.

— Почему вы не нашли с ней общий язык? Пап, я не хочу вытягивать из тебя все по чайной ложке. Ты либо мне говоришь целиком все досконально в чем заключается проблема, либо я сейчас звоню маме.

— Звони, — кивнул я и скрестил руки на груди в выжидательном жесте.

Роза покачала головой, вытащила из, вытащила из кармана мобильник, быстро набрала мать.

— Алло, мам, ты где, мам, мам, что происходит? Мама?

Я в этот момент медленно качнулся, забрал из рук дочери сумку.

— Так я понять не могу, что у вас там произошло. Мама. Пап что ты делаешь? — Хрипло спросила дочь, когда я открыл сумку и вытащил ключи от квартиры.

— Спрашивай, где мать, а ты не выйдешь из дома до тех пор, пока все не вернётся на свои места, — холодно обрубил я, понимая, что к ребёнку, Зоя точно приедет, а заодно мы с ней поговорим и расставим все точки над «I». — А теперь клади трубку.

— Нет, мам, я не могу уехать, — отозвалась нервно Роза, и я нахмурил брови. — Нет, мам, я не могу уехать. Знаешь, что он сделал? Мам, он ключи у меня отобрал.

— Теперь клади трубку, — повторил я медленно.

В этот момент Роза вышла из себя, сбросила вызов, засунула мобильник в карман, сложила руки на груди, копируя мою позу, и спросила: