Защити меня от… себя! (СИ) - Грасс Елена - Страница 6

После моих слов она поднимает на меня лицо, и я замечаю в глазах слёзы. Видимо, обидел.

Чего уж так реагировать? Я ничего особенного не сказал. Нежная, блин, барышня из восемнадцатого века!

НАТАША

Понимаю, что делать мне здесь больше нечего, разворачиваюсь и ухожу. Почти доехала до дома, когда не могу уже больше сдерживать слёзы.

Зайдя в подъезд, сажусь возле лифта, обнимаю колени руками и начинаю плакать.

Домой бы дойти, и там дать волю эмоциям, но я не могу даже встать. Этот человек своим предложением словно почву из-под ног выбил.

От его слов очень паршиво на душе.

Хотя чего я ждала от хама? По нему же видно, что он не будет подбирать слова с такими, как я. Понял, можно сказать всё что угодно: оскорбить, предложить лечь с ним в постель за уплату долга.

Но мой папаша, в принципе, именно на это меня и подталкивал, когда сказал, что продаст жильё и не оставит мне выбора, нежели как на улицу идти.

Через несколько минут, успокаиваясь, анализируя ситуацию, я пониманию, что этот мужчина прав, именно так я и выгляжу перед ним.

Я прихожу к нему уже второй раз, прошу не требовать такие сумасшедшие для нас деньги, но взамен ничего не предлагаю. А так не бывает! Он же предприниматель, и как там он сказал: баш на баш.

У бизнесменов всегда так, только даже при таких обстоятельствах я не стану торговать своим телом, словно я женщина лёгкого поведения.

Вообще не понимаю, как он расценил, что раз я хожу к нему из-за вопроса долга, значит, готова вместо денег предложить себя.

Этот Владислав Александрович требует, чтобы отец пришёл сам. Наверное, извинений от него, как минимум хочет.

Но отец не пойдёт, он теперь придумал отговорку, что болен. Ссылается на болезнь и стационар.

На днях позвонил, мол, плохо, дочка, решай вопрос, сам не могу, лежу в больнице с давлением.

Я, было собралась к нему, но он сказал, что в больнице карантин по гриппу, посещение больных запрещено.

Через пару дней поехала, набрала кучу вкусного из того, что он любит. В очередной раз истратила незапланированные пару тысяч, пришлось лезть в заначку, от которой и так остались практически одни воспоминания.

Опять состояние, когда надо себя заставлять общаться с ним.

Должна ухаживать, он растил меня, как иначе?

Долг, на мой взгляд, самое частое слово в его лексиконе по отношению ко мне. Он взращивал это чувство во мне ровно с того момента, как меня оставила мама.

Только я и сама никогда не забывала о своих обязанностях.

Разве с ним забудешь, если он чуть что мне нервы начинает трепать.

— Что с тобой? — выходит ко мне помятый в коридор больницы.

Замечаю, в последний год он стал хуже выглядеть.

Не знаю точно, с чем это связано. Может, действительно с возрастом, а может быть с тем, что он стал выпивать алкоголя больше обычного.

Всё чаще в его доме тусят компании, всё чаще жалобы от соседей.

Мне повезло, было куда съехать, и эти попойки не наблюдаю.

Но сбегая от него в другую квартиру, теперь понимаю, это практически ничего не изменило для меня.

— Плохо мне, дочка. Видишь, переживаю так сильно, что давление поднялось. На скорой ведь увезли! — а от самого чувствую, перегаром пахнет.

— Ты выпивал прямо в больнице? — недоумеваю.

— С чего вдруг ты так решила? — но лицо отворачивает.

— От тебя идёт характерный запах…

— Ты что меня проверять пришла, что ли? Я перед тобой отчитываться должен? Отец тебе сказал, что плохо ему, всё, неси продукты, навещай и сочувствуй!

— Зачем ты так⁈ Я помочь хочу.

— Проблемы с этим мужиком реши, помощница! — бесится. — Ты же мне обещала!

— Я обещала поговорить, и я поговорила.

— Ну и что он? — выжидающе смотрит на меня.

— Ничего. Говорит, чтобы ты сам приходил.

— Толку от тебя нет никакого! — отмахивается от меня рукой.

— В прошлых авариях, значит, толк был? — опять не сдерживаю эмоции. Наташа, не надо экспериментов.

— Вот и докажи, что и здесь отцу поможешь.

Понимаю, что разговаривать больше не о чем, стараюсь побыстрее сбежать от него.

Звоню ему через пару дней, но трубку телефона не берёт.

Прислал СМС, что не может говорить, перезвонит, но так и не позвонил.

Ещё через три дня снова набираю и слышу знакомые голоса.

— Откуда там твои друзья? — совершенно искренне удивляюсь. — И что вы там делаете?

— А я уже дома! — бодрым голосом отвечает.

— Так быстро? — я, конечно, точно не знаю, сколько лежать с его диагнозом, но не думаю, что не пару дней.

— Да, давление привели в норму, отпустили домой, сказали, чего ты будешь у нас место в больнице занимать. Ты что, не рада за меня?

Вспоминая поведение отца, а следом того, кому он должен денег. Этого Владислава.

Один требует разобраться со своим долгом, а другой предлагает лечь под него, чтобы хотя бы не тикали проценты.

Два ублюдка, который преследуют каждый свой интерес, а до моих чувств никому дела нет.

Один обидит и всё сойдёт ему с рук. Второй так же. И защитить меня некому.

Хотя кому я вру? Я же никогда в этой жизни ни на кого не рассчитывала, с чего вдруг сейчас ощутила в этом необходимость?

В сознании, словно вспышки начинают со скоростью света проносится воспоминание о своей первой любви.

Мне восемнадцать, и я задыхаюсь от восторга, наивно полагая, что в меня влюблён хороший знакомый моего отца.

В то время отец не так сильно пил, и в нашем доме бывали вполне приличные люди.

Всё закрутилось быстро. Я желала любви и строила планы о совместном будущем. А он относился ко мне как к той, с кем можно неплохо провести время.

Он ни к чему меня не принуждал, всё было по доброй воле.

Только потом меня ждало дикое разочарование от его признаний, в которых поняла: я одна, никому не нужна, и никому нельзя доверять.

— Прости, зайка, совладать с собой не смог. Отцу только своему не говори. Пусть это останется нашим секретом.

С тех пор я знаю только одно: мужчины предпочитают использовать женщин, а не любить и защищать.

Так отец относился к моей маме. Так относился ко мне тот, в кого я влюбилась, и также отнёсся бы ко мне этот Владислав.

Использовал бы и выкинул как ненужную вещь.

ВЛАД

Сегодня в доме моей сестры праздник. Шумный, яркий, наполненный детским смехом и бесконечной суетой. Моему племяннику исполнился год.

Всего лишь год… А кажется, будто вчера мы всей семьёй стояли у дверей родильного дома, забирая Анжелику с этим крошечным свёртком в руках.

Тогда он был таким маленьким, что я боялся даже дышать рядом с ним — казалось, одно неловкое движение, и хрупкое счастье рассыплется.

А теперь? Теперь он тянет ко мне ручки, смеётся, пытается говорить на своём, пока ещё непонятном языке. Растёт не по дням, а по часам.

И с каждым его шагом, с каждой новой улыбкой я ловлю себя на мысли: Он растёт, а я старею.

Эти дети — моё продолжение. Других у меня не будет. По крайней мере я в этом уверен!

Без жены я заводить детей не планирую, а жениться я не хочу.

Мой шанс иметь собственную семью, своих детей, был уничтожен тогда, когда моя жена наградила меня статусом рогоносца.

Именно тогда я для себя решил: если уж не суждено держать на руках своего ребёнка, то пусть хоть так.

Племянница и племянник — дети моей сестры. Они стали для меня чем-то большим, чем просто родственники. Они словно частичка меня самого, моя кровь и продолжение через родную сестру.

Я готов быть для них всем: дядей, другом, защитником.

Одно меня напрягает: все эти праздники… Эти бесконечные семейные сборища, которые я терпеть не могу.

Не из-за детей, нет. А из-за родственников со своей бестактностью, которые считают своим долгом засовывать свой нос в мою личную жизнь.

— Владик, ну когда же ты, наконец, снова женишься? Пора бы уже, возраст-то не юношеский! Или: смотри, племянник растёт, а у тебя своих нет! Как же так?