Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом (СИ) - Луна Кармен - Страница 5

Не истерикой. Не слезами. А холодным, бездонным отчаянием.

Что я здесь делаю? Я, Алина Соколова, которая мечтала о повышении, копила на отпуск в Турции и жаловалась на пробки в Екатеринбурге. Я застряла в теле какой-то несчастной сиротки в мире, похожем на страшную сказку. Меня выгнали из одного ада, чтобы засунуть в другой, ещё хуже. У нас нет еды. У нас нет тёплой одежды. У нас нет ничего, кроме этого проклятого, разваливающегося дома, который, кажется, хочет нас сожрать.

Я опустилась на пол в самом чистом углу, притянула к себе Элину и просто замерла, уставившись в одну точку. В голове была абсолютная пустота. Все мои планы, вся моя бравада, весь мой сарказм — всё это испарилось, оставив после себя лишь выжженную пустыню страха и бессилия. Мы здесь умрём. От голода, от холода или нас просто сожрёт этот дом. Вот и конец моей истории. Нелепый и страшный.

Я почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Впервые за всё это время. Я была на грани. На самой грани того, чтобы разреветься, как маленькая девочка, и сдаться.

И в этот момент Элина пошевелилась. Она залезла в наш узелок, достала оттуда кусок чёрствого хлеба, который нам дала Валериан, и протянула его мне.

— На, — сказала она тихо. — Ты, наверное, больше меня хочешь есть. Ты же нас защищала.

Я посмотрела на неё. На её серьёзное личико, на её синие глазищи, в которых не было ни капли упрёка, только забота. Она, семилетний ребёнок, в этом ужасном месте, думала не о себе, а обо мне.

И что-то во мне сломалось. А потом собралось заново. Но уже по-другому.

Отчаяние схлынуло, уступая место чему-то иному. Холодной, твёрдой, как уральский гранит, ярости. Ярости на Валериан, на Рорика, на судьбу, на этот проклятый дом. Кто они все такие, чтобы сломать меня? Меня, которая выбивала бюджет на озеленение сквера у самых жадных чиновников! Меня, которая могла успокоить толпу разгневанных бабушек, у которых под окнами решили спилить старый тополь!

Я не сдамся. Я не имею права. Ради этой маленькой девочки с куском хлеба в руке.

Я взяла хлеб, разломила его пополам и отдала большую часть сестре.

— Ешь, — сказала я голосом, который больше не дрожал.

Она послушно начала грызть свою корку. А я встала. Оглядела комнату новым, оценивающим взглядом.

Да, это развалина. Да, это помойка. Да, это опасно. Но это наша развалина. Наша помойка. И наша крепость.

— Ну что ж, дом, — сказала я вслух, обращаясь к стенам. — Значит, так. Я — твоя новая хозяйка. Алина-Элара. И с этого дня здесь будут новые правила. Мои правила. — Я сделала паузу, набирая в грудь побольше воздуха. — Во мне умер ландшафтный дизайнер, но только что родился очень злой комендант студенческого общежития. И первое правило моего общежития — чистота и порядок! Так что готовься. Генеральная уборка начинается завтра. Даже если мне придётся выскребать тебя до камня и сжечь всю гниль. Мы ещё посмотрим, кто кого.

Дом ответил мне молчанием. Но мне показалось, что в этом молчании было не только равнодушие, но и капелька удивлённого любопытства. Что ж, тем интереснее будет игра.

Мой героический запал, на котором я так красиво объявила войну этому дому, иссяк примерно через тридцать секунд. Ровно столько времени понадобилось сумеркам, чтобы окончательно сгуститься и сожрать остатки света, пробивавшегося в грязные окна. Комната погрузилась в такую густую, непроглядную темноту, что казалось, её можно резать ножом и намазывать на хлеб. Если бы у нас был хлеб. И нож.

— Эли, мне страшно, — прошептала Элина, её голос дрожал. Она вцепилась в мою руку с силой маленьких клещей.

— Не бойся, — соврала я с уверенностью заправского политика. — Темноты боятся только трусы. И вообще, это полезно для зрения.

Алина, ты идиотка. Какой, к чертям, «полезно для зрения»?! Мы в проклятом доме посреди леса, кишащего, я уверена, всякой нечистью, а ты несёшь бред из пабликов про здоровый образ жизни?

Нужно было действовать. План «Выжить до утра» требовал немедленной реализации.

— Так, Лина, слушай мою команду, — зашептала я, переходя на деловой тон, которым обычно раздавала поручения на планёрках. — Наша задача — организовать безопасный плацдарм. Одну комнату, где мы проведём ночь. Вон ту, на втором этаже, где кровать. Там одно окно и одна дверь, её легче оборонять.

— Оборонять? От кого? — пискнула сестра.

— От… сквозняков! — нашлась я. — И от ночных бабочек. Они очень большие и страшные. Пошли!

На ощупь, спотыкаясь о невидимый хлам, мы поднялись по скрипучей лестнице. Каждый её скрип отдавался в ушах похоронным звоном. В комнате было ещё темнее, чем внизу. Первым делом я подтащила к двери останки шкафа. Эта трухлявая баррикада вряд ли остановила бы даже чихнувшего котёнка, но психологически стало немного легче.

Следующий пункт — спальное место. Я решительно подошла к кровати и стянула с неё гнилой, воняющий плесенью тюфяк. Он был тяжёлый и мерзкий. Я с отвращением оттащила его в угол комнаты. Спать на этом рассаднике заразы? Увольте. Лучше на голых досках. Жестко, зато без риска проснуться с грибницей на лице.

— А на чём мы будем спать? — спросила Элина.

— На супер-ортопедическом ложе из натурального дерева, — бодро ответила я. — Последний писк моды. А подушкой нам послужит… — я вытащила из нашего узелка единственную смену белья, — …вот это! Эксклюзивный текстиль!

Я расстелила на досках нашу одежду. Получилось убого, но это было наше убогое место. Мы забрались на дощатый топчан и укрылись колючим одеялом, которое я притащила с собой от дяди. Оно было старым и пыльным, но оно было единственным, что у нас было.

Мы лежали в полной темноте и тишине. Вернее, тишина была относительной. Дом жил своей жизнью. Он скрипел, стонал, вздыхал. Где-то внизу что-то шуршало. На крыше кто-то скребся.

— Расскажи сказку, — попросила Элина, чтобы заглушить эти звуки.

Сказку? Господи, я и сказок-то не помню. «Колобок»? «Репка»?

— Хорошо, — вздохнула я. — Жила-была в большом сером замке принцесса… — в хрущёвке, в Екатеринбурге … — И была она не простая принцесса, а принцесса-строитель… — ландшафтный дизайнер … — Она строила для своего королевства прекрасные парки с фонтанами… — и постоянно воевала с подрядчиками, которые воровали тротуарную плитку … — Но однажды злая колдунья… — начальница отдела … — дала ей выпить волшебного зелья… — дешёвого шампанского … — и принцесса уснула, а проснулась в совершенно другом королевстве, полном чудовищ…

Я несла какой-то бред, смешивая свою жизнь и сказочные мотивы, пока не услышала ровное дыхание сестры. Она уснула. А я осталась одна, наедине с темнотой, страхом и звуками этого дома. И я не спала до самого рассвета, вздрагивая от каждого шороха и проклиная тот день, когда решила пойти работать в мэрию.

Утро пришло не с ласковыми лучами солнца, а с серым, промозглым светом, который просочился сквозь грязную плёнку на окне и безжалостно высветил всю убогость нашего временного убежища. Я проснулась от холода, вся задеревеневшая. Спина болела так, будто по мне всю ночь ездили на той самой телеге.

Элина ещё спала, свернувшись калачиком. Глядя на неё, я почувствовала новый прилив решимости. Хватит бояться. Время действовать. Операция «Выживание» началась.

Первый пункт — вода. Без воды мы долго не протянем. Я оставила Элину спать, а сама спустилась вниз и вышла на улицу. Утренний туман был не таким густым, но воздух был влажным и холодным. Я решительно направилась к сараю в поисках ведра.

Сарай был ещё более ветхим, чем дом. Я открыла дверь с опаской, ожидая, что вся конструкция сейчас рухнет мне на голову. Внутри было темно и пахло навозом столетней давности. В углу я нашла то, что искала: старое, ржавое ведро и кусок истлевшей верёвки. Не густо, но лучше, чем ничего.

Вооружившись этим антиквариатом, я подошла к колодцу. От него всё так же несло серой. Я с трудом сдвинула гнилую крышку. Заглянула внутрь. На дне, в темноте, что-то поблёскивало. Не вода. Что-то густое и маслянистое.