Рыжий: спасти СССР 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 31

Повиснет трех радуг дугой,

А он никуда из Москвы не уехал,

Он просто женат на другой…

Девчонок среди нас было всего трое, но это не помешало образоваться парочкам. Сначала растворились в темноте Эрик и Соня. Потом, к моему удивлению, Ритка под благовидным предлогом выманила куда-то Володю. Дабы сохранить равновесие в природе, я предложил Маше погулять по берегу. Пятно света от догорающего костра, у которого остались невостребованные женским вниманием Марат и Витька, осталось позади. Над лесом взошла луна, отразившись в теплой, подернутой дымкой зарождающегося тумана, речной глади.

— Искупаемся? — предложил я своей молчаливой спутнице.

— Хорошо бы, но я купальник в Москве забыла, — откликнулась она.

— Да зачем тебе купальник? — хмыкнул я. — Ты вот в Москве купальник оставила, а я плавки, вообще — в Ленинграде. Посему, будем купаться нагишом.

— Ага, разогнался! Так я перед тобой и заголилась.

— Не надо — передо мною. Я отвернусь, а ты разденься вон там, под ивой и заходи в воду по шейку. А потом — оботрешься моей рубашкой досуха и оденешься.

— Ну ладно. Только — чур, не подсматривать!

Когда я приблизился к ней, она сопротивлялась только для виду. Отстранялась, не отталкивая рук. Теплая вода обволакивала нас, туман накрывал с головой. Так что происходящее не могла разглядеть даже луна. Крик, похожий на вопль чайки, прокатился над заводью и сменился более нежными звуками. Я выполнил обещание, не смотрел, как она выходит из воды, вытирается моей рубашкой и натягивает платье. И обернулся только, услышав испуганный, тут же захлебнувшийся визг.

Выскочил, как ошпаренный и увидел троих. Рослые широкоплечие парни, явно кавказцы. Двое держали Машу за руки, а третий зажимал ей рот ладонью с волосатыми пальцами. Она почему-то не сопротивлялась и молчала, глядя на меня вытаращенными глазами. Я мгновенно смекнул — почему? Тот, кто зажимал ей рот, другой рукой либо приставил к спине финку, либо — ствол. Ясно, это не обыкновенные хулиганы. И пришли они за мною.

— Оставьте ее! — сказал я, стараясь сохранить спокойствие.

— Вай! А то что бюдет? — отозвался один из них.

— Она вам не нужна. Вы пришли за мною. Вот и говорите со мною.

— А ти почем знаэшь, что — не нюжна? Можэт мы ее того — по очэрэди?

— Вах, опать очэрэд! — сокрушенно покачал головой тот, кто держал девушку на мушке. — В «Арагви» — очэрэд, «Волга» купыт, опать очэрэд… Так всу жызн… У дэвушка тры дирка, как раз на трех джыгытов…

— Слушай ты, джигит, — сказал я. — Отпусти девушку и выходи один на один, если ты мужчина!.. И да, сбрось ствол или финку…

— Дэржитэ ее парны, я разбэрусь… А ты, сюка, малчы, еслы жыт хочэш…

Он отпустил Машу, вразвалочку вышел из-за ее спины. Ни финки, ни ствола у него не было. Неужто — сбросил? Или блефовал с самого начала?

Принял стойку. Каратист, значит. Ну ничего, я тоже немного каратист. Я двинулся по кругу, не сводя глаз с ухмыляющейся рожи бандита.

На самом деле, мне надо было отвлечь внимание его дружков. Они заметно расслабились, из чего я сделал вывод, что «джыгыт» у них главный. И самый опасный. А эти двое так, на подхвате.

Я сделал вид, что подскользнулся. И, развернувшись, впечатал пятку в кадык того, что был справа от Марии. Он хрюкнул и, судя по хрусту веток, рухнул в кустарник. Мне было не до того, чтобы интересоваться подробностями.

«Джыгыт» перешел в атаку. С первого мгновения стало ясно — он противник серьезный. Работал он технично. Сразу видно, тренировками не пренебрегал. Пришлось отбиваться, а об ответном нападении и речи не было.

Он бы, наверное, вбил меня в прибрежный песок по самое не балуйся, но мне повезло. Кавказец зацепился за торчащую у кромки воды корягу. Рванулся вперед, пытаясь сохранить равновесие, но нарвался только орлиным носом на мое колено.

Я вцепился ему в курчавую шевелюру и саданул мордой об это колено несколько раз. Пока у самого не заныло в коленной чашечке. Тогда я отбросил «джыгыта» и повернулся к третьему. Вот у этого финка была. И поигрывая ею, он двинулся было ко мне.

— Толя, берегись! — истерично выкрикнула Маша.

Я обернулся. И тут раздался выстрел. Бандит с расквашенной рожей отшатнулся, попытался обернуться, но не сумел. Рухнул ничком к моим ногам. Стругацкая завизжала и немедленно раздался еще выстрел. Тот, что с финкой, тоже сунулся носом в песок. Я кинулся к девушке, чтобы успокоить ее.

На мне не было ни царапины, но на пляжике лежало два трупа нападавших кавказцев. А тот, которому я перебил глотку, хрипел и ворочался в кустах. Из воды вышел мужик, деловито прячущий в подмышечную кобуру скрытого ношения пистолет.

— Ну что, молодежь, целы? — деловито осведомился он.

— Илья Никитич? — удивился я, узнавая в мужике соседа по номеру.

Он вынул из кармана красные корочки, блеснувшие в лунном свете золотом герба.

— Капитан государственной безопасности Воронин, — представился мой командировочный сосед. — Извините, Анатолий Аркадьевич, что едва не опоздал. Машина заглохла по дороге. Пришлось попутку ловить.

— А что будет с этими? — спросил я, еще не придя в себя от столь стремительного развития событий.

— Об этом можете не беспокоиться, — отмахнулся он. — Я свяжусь с кем надо, подберут. Возвращайтесь к друзьям, я вас нагоню.

Я подхватил свои шмотки, разбросанные по песку, обнял за плечи рыдающую Машу и повел ее в сторону дачного поселка, от которого мы отдалились километра на два.

— Ну что нюни распустила, — проворчал я. — Все хорошо. А эти подонки получили по заслугам.

— Они… Они… — повторяла она.

— Ну что они? Лапали тебя, что ли?.. Эка невидаль… И потом, ты же видела, я же им отомстил…

— А этот?.. Он же их по-настоящему…

— На войне как на войне, — сказал я. — Они с нами не шутки шутили. Меня они бы убили, а тебя — зверски изнасиловали. Это отребье, мразь. Таким не место в нашем обществе.

Сзади послышались торопливые шаги. Я обернулся — сосед. Вернее — мой телохранитель, которого мне приставили как только я приехал в Москву. Кто приставил? Вопрос риторический. Мог — Романов, а мог — и сам Андропов. А кто заказал меня этим подонкам? Если кавказцы, то, наверняка, не обошлось без Гвишиани. Одно ясно. Меня теперь считают серьезной фигурой.

— Все в порядке, — сказал Воронин, поравнявшись с нами.

Маша неприязненно на него покосилась. Потом вырвалась и пошла вперед.

— Стояли звери около двери, в них стреляли, они умирали, — с усмешкой проговорил я, глядя ей вслед.

— Что вы сказали? — спросил капитан госбезопасности.

— Да так! — отмахнулся я. — В книге одной вычитал.

Заседание Политбюро шло своим чередом, но как-то вяло. Из внешнеполитических событий обсудили только исключение «банды четырех» из членов Коммунистической партии Китая, и восстановление Дэн Сяопина в должности заместителя председателя Государственного совета. Предстояло еще осмыслить все последствия этого переворота в Поднебесной.

Перешли к обсуждению внутренней повестки. Суслов прочел нудный доклад о том, как идет всенародное обсуждение проекта новой конституции СССР. Брежнев вдруг разразился бородатым анекдотом:

— Что будет, если спустить Хрущева с горы?.. Подгорный… А если пропустить его через кукурузу?.. Шелест!

Посмеялись, хотя упоминание Хрущева, Шелеста, а главное — недавно отстраненного Подгорного — многих насторожило. С чего бы это Леня вспомнил о них? Улыбнулся и Андропов, у которого в особой папке хранились куда более свежие анекдоты.

' — Почему Подгорный пошёл под гору? — гласил один из них.

— По собственной не-Брежности. Вместо «дублёнка» он говорил «дуб-Лёнька».'

Другой анекдот

' К Подгорному, который был уже на пенсии, приехал как-то приятель и стал его укорять:

— Что ты, Коля, засел у себя на даче, как бирюк, ничем не интересуешься, и газет не читаешь?