Рыжий: спасти СССР 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 11

* * *

А лейтенант был хорош! Напористый, думающий. Но что для меня было наиболее интересным — он, будто наивный ребёнок, всё ещё верит в истинную правду и чистую, незамутненную справедливость.

Я и сам когда-то был таким. В прошлой жизни на заре своей профессиональной деятельности. И вспоминаю те свои мотивы, суждения с какой-то ностальгией. Ведь это прекрасно — думать, что в мире справедливость есть, нужно только её поискать. Что есть преступник, а есть тот, кто его ловит. И в таком мировоззрении первое — это обязательно чёрное, второе — обязательно белое. Но жизнь, она всегда серая, только с разными оттенками.

Однако стоит признать, что в ходе этого допроса мне пришлось несколько напрячься. Не прошёл мимо меня тот взгляд, который Матюшенко бросал на окно в комнате. Он явно рассматривал решётку и насколько та прикреплена.

— Всё, забыли об этом. Впереди много работы. Пора пробовать перевербовывать будущих реформаторов под себя, — вслух сказал я, направляясь на кухню к своему тайнику.

Выудив тетрадку из-за настенной плитки, я отправился готовиться к собранию. Стук в дверь прервал ещё не начавшуюся мою работу.

— Кого нелёгкая принесла? — спросил я, пряча тетрадку под тюфяк на кровати.

— Анатолий Аркадьевич, я хочу пригласить вас на ужин, — сказала Света, смущённо пряча свои глазки и не проходя в комнату, переминаясь с ноги на ногу у порога.

— Спасибо, Света, но я поел, — ответил я.

Осмотрел девушку. Внешний вид женщины всегда говорит о том, что она хочет или чего ожидает. Что может ожидать уже сформировавшаяся девушка, весьма активная, развязная, которая уже имела интимные отношения, по крайней мере, об этом знает всё общежитие? Если эта девушка ещё и одета в лёгкое, почти прозрачное платьице, без бюстгальтера и с расстёгнутыми пуговками декольте настолько, что было понятно — вторичные половые признаки у девчонки развиты…

— Зайди! — потребовал я, закрывая за Светой дверь.

Девчонка прошмыгнула в мою комнату, сразу же бросив взгляд на кровать. Я внутренне усмехнулся. Она уже решила, что сейчас будет привораживать меня своими телесами.

— Не хотел, чтобы кто-то слышал. Но скажу тебе только одно. Я не герой твоего романа. Согласись, если ты будешь пытаться меня соблазнить, а я буду всё в более грубых формах тебе отказывать, то могут пойти слухи, тебя могут высмеивать. А я желаю тебе только добра, — говорил я, а Света начала застёгивать все пуговицы, пряча то, что только что хотела подарить мне.

— Но я бы никому ничего не сказала. Я ведь и вправду вас люблю, — начиная посапывать, предвещая слёзы, сказала девушка.

— Ты не меня любишь. Ты любишь тот образ: сильный молодой учитель, которого уважают все вокруг, о котором шепчутся девочки, который играет красивые песни на гитаре и может дать подзатыльник любому парню, который тебе раньше нравился. Это нормально, Света, ты просто ищешь сильного мужчину. Только я не ищу женщину, — я всё же чуть-чуть приобнял за плечи Светлану, от чего она вздрогнула. — Хочешь, считай меня старшим братом. Если кто-то обидит, придёшь ко мне, и я всех накажу. А ещё парня своего, с которым захочешь гулять, ко мне приведёшь, чтобы я его одобрил и дал пару напутственных слов, чтобы не обижал тебя.

Девушка, рослая, с размером груди не меньше третьего, побывавшая уже в объятиях мужчин, кивала на каждое моё слово. Наверное, всё же Свете не нужен отец её будущих детей. Ей сейчас нужна защита, скорее, её собственный папа, или тот, кто отыграет эту роль.

Мы все вспоминаем, как в Советском Союзе весело жилось молодёжи, детям. Так оно и было, им очень много чего светлого можно вспомнить по этому поводу. Между тем, у каждого есть своя история, когда он в детстве чуть не погиб.

Дети гуляли на улице в такие опасные игры, а родителям чаще всего было настолько это безразлично, что травмы сопровождали ребёнка с того момента, как он родился, и не покидали его до взрослой жизни. И, вспоминая свое советское детство, точнее, наши забавы, порой, задумываюсь, как мы дожили до разумного возраста? Но главное — не хватает родительского внимания.

И всё-таки я решил поработать завтра. Приход следователя, теперь вот эта вот сцена со Светой… А уже через часа два должна прийти Таня…

— Зови девчонок, сыграю вам пару песен на гитаре! — сказал я.

Света улыбнулась и задорно выбежала из моей комнаты. Стороннему наблюдателю такая реакция девочки, выбегающей от мужчины, могла бы навеять некоторые фантазии.

* * *

— Саша, я рад тебя видеть! — здоровался я с Травкиным.

— Как будто мы с тобой давно не виделись? — усмехнулся надежда советской журналистики.

— Проходи в актовый зал. Не стесняйся, можешь подходить к столам, — сказал я, указывая рукой в сторону актового зала общежития.

Народ собирался на заседание «Экономического кружка» А у меня складывалось такое ощущение, будто я какой-то граф или герцог, который даёт в своём поместье бал. Правда, получался какой-то неправильный бал, женщин среди приглашённых не было.

А, нет, была одна девушка. Вот же мой предшественник, рыжий извращенец, учудил! Он, оказывается, привлёк к экономическому ленинградскому кружку ещё и свою любовь — Лиду. Вот она и была единственной девушкой в нашем сугубо мужском обществе.

— А ты словно Коровьев, который встречает рядом с Маргаритой приглашённых на бал Сатаны, — блеснула своими познаниями творчества Михаила Булгакова Лида.

— А ты хочешь быть Маргаритой? Значит, тогда где твой Мастер, если я Коровьев? — всё же поддался я на провокацию и немного пофлиртовал с Лидой.

— Чего я хочу… Если бы ты хотел узнать мои желания, ты бы это сделал, — сказала девушка и проследовала в актовый зал.

* * *

Майор КГБ Руслан Иванович Уфимцев сидел в машине марки «Москвич» и лично наблюдал за тем, кто именно приближается к общежитию. Кого-то из молодых людей он знал, других видел в первый раз. Всё здание общежития было под наблюдением. Мало того, в актовом зале, в единственном месте, где могло бы собраться такое большое количество молодых ленинградцев, была установлена прослушка.

А в соседнем здании была оборудована комната, где записывались все разговоры, которые будут вестись на этом собрании. Туда майор отправится уже скоро. Нужно же самому слушать, что происходит. Слушать, и решать. Не взять ли всех этих сопляков, возомнивших, что могут что-то менять в стране? Сразу скопом, устроить большое политическое дело?

Майор Уфимцев, пусть и работал в управлении КГБ по Ленинградской области, но имел собственное задание, которое ему было доведено с самого верха, из Москвы. Он должен был контролировать любые неформальные собрания ленинградской молодёжи, фиксировать, что именно происходит на этих сборищах, о чём будут разговаривать, а после тайно докладывать в Москву.

— Связь с Москвой есть? — спросил майор.

Связь с Москвой была. В любой момент мог последовать приказ на арест тех, кто собрался в общежитии ПТУ №144. И майор Уфимцев знал всех, кто будет раскручивать это большое дело, возможно, самое громкое после знаменитых сталинских судов… Он даже понимал, что эти люди и сами не святоши.

— А это кто? — спросил Уфимцев у своего заместителя по отделу, когда увидел низкого, но явно старше всех остальных молодых людей, идущих в общежитие. — Может местный семейный? Но силуэт знакомый.

— А это наш гость из Москвы! Нас предупреждали, — сказал заместитель.

— Напомни, как его зовут?

— Некий Борис Абрамович Березовский…

* * *

Товарищи члены… В смысле члены кружка, сразу при входе в актовый зал накидывались на фуршетные столики, стоящие вдоль стены. Это уже был яркий показатель, зачем и почему молодёжь стремится попасть в кружок. Те, кто это всё задумал, прекрасно понимали, что молодёжь будет рваться получить доступ к потреблению. Самые низменные человеческие качества — набить требуху, утолить инстинкты.

— Анатолий Аркадьевич, а кто теперь будет поставлять фарцу? — спросил незнакомый мне парень.