Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 8

В итоге пришлось все же делать насыпи, настоящие и ложные, и вести полевые дороги только за ними. Времени ушло больше, чем хотелось, но, может, оно и к лучшему. По крайней мере, за эти недели в Европе разрешились все проблемы с блокировкой 2-й Тихоокеанской эскадры, и она ушла дальше в сторону Африки. Теперь дело за нами. Чтобы показать, кто настоящий хозяин на суше, чтобы кораблям было куда прийти, чтобы и на море у нас тоже появился шанс…

— Кстати, чуть не забыл, — Ванновский хлопнул себя по лбу. — Вячеслав Григорьевич, я же изначально к вам по-другому вопросу приходил. Пришли новости от Александра Александровича.

— И как? — я бросил взгляд на разведчика. По идее, будь все плохо, он бы не стал тянуть, но…

— Хорунженков смог, — выдохнул тот. — Растянул силы Куроки, прорвался у Шигпу и дал силам полковника Кима просочиться в Корею.

Просочиться… Очень мягко сказано для почти 10 тысяч боевых корейцев, которых мы готовили все эти месяцы. Если Ким не подведет, если сможет заручиться поддержкой местных и начать снабжать себя, то станет очень грозной силой во вражеском тылу… А там, кто знает, во что все это выльется. Я на всякий случай уточнил, развернули ли уже дополнительную антенну, чтобы ловить возможные передачи из Кореи — и пока нет — а потом все же снова сосредоточился на Квантуне и нашем собственном бое.

Все-таки уже завтра…

А у нас с вами завтра 9 мая! Всех заранее поздравляем и…

Напоминаем, обновления идут каждый день с понедельника по четверг — поэтому новая глава будет в понедельник. Будем всех ждать!

Лавр Георгиевич Корнилов лично вел четверку разведчиков. Ночь еще накрывала землю, но все вокруг — светлое пятно за горизонтом, усилившийся мороз и тревожные шорохи морского бриза по снегу — говорило о том, что рассвет близко.

— Нет японцев, — рядом шептал успевший выдохнуться всего за час жандарм Швабов.

Странный он человек: тяжелый, уже в возрасте, но написал перевод из теплого Харбина на передовую. Еще и в разведчики попросился. Корнилов взял его больше чтобы доказать Швабову, что это не его, вот только бывший жандарм потел, жаловался, но сдаваться даже и не думал.

— Есть японцы, — ответил Корнилов и махнул соседней двойке, чтобы отошли еще метров на двадцать влево. — Каждое утро они пытаются обстрелять нас из своих мобильных мортир, а сегодня, думаешь, взяли выходной?

— С шаров бы их просто приметили, и все. Чего людей зря гонять, — продолжил ворчать Швабов.

— Ты считаешь, что японцы — дураки? Поднимем шары, и все мортирные расчеты откатятся назад.

— Ну вот, хоть так не постреляют.

— А то, что мы из-за пары легких мортир выдадим позиции своих шаров и сломаем игру артиллерии на весь день, ты не думал? — Корнилов начал злиться, но тут Швабов перестал спорить и замер.

Его уникальная способность, из-за которой полковник не отослал бывшего жандарма назад, несмотря на все его нытье. Корнилов не знал, где Швабов так наловчился слушать, возможно, какое-то природное чутье, доведенное до совершенства ежедневными попытками держаться подальше от начальства, но одно было точно. Швабов мог различить чужие шаги и дыхание на огромном расстоянии.

— Где?

— Два часа, — Швабов указал направление.

Корнилов махнул второй двойке, чтобы заходили с другой стороны, а сам пополз вперед. Они и раньше старались не подниматься от земли, но теперь движения стали еще медленнее и осторожнее.

— До той вершины и осматриваемся, — приказал Корнилов через пять минут.

Швабов, конечно, мог ошибиться, но он и сам уже чувствовал, что враг близко. Снег смешался с грязью и забился за края мундира и сапог, тело как будто должно было стать тяжелее, но полковник летел вперед. Риск? Да! Но даже Макаров уже перестал на него ругаться, понял, что Корнилова не исправить, и каждый раз говорил ему только одно. Сам можешь сгинуть, а вот людей береги. И Лавр Георгиевич берег.

Именно поэтому в первой двойке идет он сам…

— Японцы, — выдохнул Швабов, увидев, как буквально в полусотне метров от них раскладывалось сразу четыре мортиры.

— В 7-ю батарею целятся. Заметили, значит, гады, — Корнилов оценил на глаз направление и высоту выставляемых стволов.

Очень хотелось выхватить пистолет и просто перестрелять всех японцев, но полковник прекрасно понимал пределы своих сил. Именно поэтому он просто скинул со спины тубус с дальномером и рассчитал точные координаты цели. Теперь сползти немного вниз, чтобы точно не заметили, и перебежками назад. Времени мало.

— Готово, — держащийся позади пятый, связист, уже все понял и как раз закончил настройку телеграфа.

Тянущийся за ними провод в грязно-белой оплетке, чтобы не выделяться на фоне осенне-зимней Маньчжурии, шел аж до самой передней линии. Там их сообщение примут и передадут в центр, а оттуда уже на ближайшую батарею. Или не ближайшую, а ту, которую можно будет показать японцам… Сколько у них времени? Какое-то древнее чутье говорило, что быстро такое не провернуть, но Корнилов-то знал, что это не так.

— Ходу-ходу! — он подбадривал своих, пока они отползали, а потом и отбегали все дальше.

А потом земля затряслась. Японцев накрыло еще до того, как они выпустили хоть одну гранату. Первая кровь за сегодня… Корнилов хищно улыбнулся. Макаров в такое не верил, да он и сам считал предрассудками, но почему-то полковнику очень хотелось, чтобы в день наступления именно японцы первыми понесли потери. Как когда-то Пересвет победил Челубея, и потом была победа на Куликовом поле, так и сегодня его небольшой успех пусть принесет удачу всем остальным.

— Ходу-ходу! — повторил Корнилов, уже переходя на бег, а гул артиллерии над ними не затихал, а становился все громче. Битва за Квантун началась.

Сначала все шло по плану.

По центру японских позиций заработало не меньше десяти полных батарей, и в это же время на правом фланге вперед бросились солдаты подполковника Сомова. Часть выкатила на берег пушки, тут же накрывшие японскую сторону залива тоннами шрапнели, а другие бросились вперед по ледяной тропе, готовясь нарастить ее до вражеского берега.

Прапорщик Тюрин знал, что все это лишь для отвлечения внимания, но все равно на мгновение поверил в реальность атаки. Так слаженно действовала выделенная Сомовым рота. И те, кто на тропе, и те, кто помогал им со спущенных на воду лодок. Попытались ответить японские канонерки, но мины, которые порой ставили по ночам, сделали их осторожными. Вражеские моряки не понимали, что происходит, и просто били издалека, а ледяная тропа становилась все заметнее.

— Может, на самом деле надо нашим вперед идти? — тихо спросил замерший у руля механик Мышкин. Простоватый парень, из городских, мечтал после армии пойти в инженерное и вот смог урвать себе место почти по специальности.

— Японцы слишком долго молчат! — Дроздовский поднялся на своем броневике в полный рост и принялся осматривать противоположный берег в бинокль.

Мгновение напряжения, а потом все закрутилось, словно кто-то отпустил давно удерживаемую пружину. Михаил Гордеевич крикнул связисту, чтобы тот срочно передавал Сомову: их ждут, и нужно срочно отводить пехоту назад, пока не поздно! Сигнал прошел, подполковник даже среагировал, и часть солдат вернулась на берег, но потом… Японцы осознали, что мышка сбегает, и рванули следом.

С того берега ударило около 60 орудий, выбивая очень скромные запасы артиллерии правого фланга и мгновенно превращая мир вокруг в череду вспышек. Тюрин поспешил спрыгнуть под защиту брони и дальше наблюдал за происходящим уже только из-за обзорного щитка. Было жестко, но… Разве не этого они и хотели добиться? Чтобы японцы собрали против них как можно больше сил, отвлекая их с других направлений — так вот они!

— Пушки не бьют по мосту, — в трубке связиста булькнул голос Дроздовского.

Это они, пользуясь тем, что пока броневики стоят на месте, протянули между ними провод, а потом и динамики добавили.