Большие Песцовые радости (СИ) - Видум Инди - Страница 6

— Илья же сказал, что есть возможность проверить. Значит, что попало подсунуть не удастся, Алексей Дмитриевич. Илья будет под невидимостью присутствовать.

Опять все планы — коту под хвост.

— Мне бы на Изнанку съездить. У меня много чего заканчивается. В том числе нужно и на ту, что выше уровнем, оттуда сырье даже актуальнее.

— Так срочно? — удивился Греков.

— Так вы зелья используете с такой скоростью, что я производить не успеваю, — огрызнулся я. — А скоро будет еще и не из чего. И в академии занятия идут. Мне, конечно, пропуски простят, но разговоры пойдут.

— Тебе нужно переводиться сюда, в Дальград, — безапелляционно заявил Шелагин-старший.

— Не вижу смысла. Меня устраивает Верейск со всех сторон. В Дальграде я не смогу развиваться с такой эффективностью, — отказался я. — Само по себе обучение в академии мне не особо нужно. Не особо нужно и завязывание новых знакомств. Как я понимаю, сейчас главная проблема — отвязаться от слишком назойливо ищущих моего интереса. В Верейске это будет проще. Опять же, от Грабиной подальше, которая нацелилась на столицу.

— Может, ее проще того? — Греков покрутил руками в воздухе, как будто чью-то шею сдавливал до полного перекрытия в ней воздуха.

— Не проще, — отрезал я. — Вы, Алексей Дмитриевич, вообще склонны к решениям, после которых уже ничего не переиграть. Нам нужен целительский род? Нужен. Не стоит разбрасываться потенциальными союзниками.

— Союзнички эти немного с живетьевским душком, — проворчал Греков.

— Наша задача от него окончательно проветрить свое окружение. И для этого найти и уничтожить сердце. Как я только раньше о нем не подумал?

— Так никто не подумал, — спокойно сказал Шелагин-старший. — Даже те, кто намного дольше варится в этой среде. Всего не учтешь. Не вздумай себя винить в просчете. Тем более что никто не знает, что сделала с сердцем Евгения Павловна. Может, она отрезает по ломтику и съедает в надежде получить часть живетьевской силы… — Он посмотрел на наши скептические физиономии и пояснил: — Думаете, воображение разыгралось? Такие методы до сих пор практикуются в некоторых родах. Съешь сердце врага — получи силу. Судя по тому, что рода захудалые, одновременно с поеданием чужих сердец усыхает собственный мозг.

— Это было бы слишком хорошим вариантом, чтобы оказаться правдой, — осторожно обозначил Греков наше общее мнение. — Вряд ли Стаминская сперла сердце, чтобы съесть. Давайте отложим решение до разговора с главой рода Стаминских? До назначенного времени его визита мы с Ильей сгоняем на часок на Изнанку.

— И охрану периметра я подключу на кого-нибудь из ваших, Алексей Дмитриевич.

— На эту ночь?

— Рассчитывайте, что навсегда, — предложил я. — Мне не по статусу ловить и таскать в тюрьму этих идиотов, которым пришло в голову к нам забраться.

— Действительно, — усмехнулся Шелагин-младший, — слишком велика оказываемая им честь.

— Боюсь, дежурить придется всей пятерке, — недовольно вздохнул Греков. — По эффективности они сильно уступают Илье.

— Пока, — заметил я. — Зато у них куда больше опыта.

«Ну наконец-то, — обрадовался Песец. — Я же не зря тебе говорил делегировать большую часть того, что ты взвалил на себя. Оставляй только то, что тебе нравится. Сейчас найдем недостающие монеты и начнем развиваться гармонично. Думаю, с некромантией тоже подождем до двадцати пяти, как и с менталом».

В результате контроль я передал подручному Грекова, но день на этом не закончился, потому что Греков меня задержал и выдал:

— Боюсь, подчистят Стаминские сокровищницу за ночь.

— У них доступа внутрь нет.

— Это пока. Мне здесь птичка нашептала, что собирают они взломщиков. Сам понимаешь, если передавать дворец твоему деду, то встает вопрос: с чем передавать. Сокровищница там знатная.

— Алексей Дмитриевич, я вообще-то выспаться собирался, — вздохнул я уже понимая, что ехать придется.

— Так и выспишься. До дворца довезем, а там… Сколько там времени надо, чтобы все сгрести в контейнер?

— Вообще все? — поразился я масштабам будущего ограбления.

— Разумеется. А чего мелочиться-то? Сокровищница императорская, а у нас собираются увести ее содержимое из-под носа. Даже если удастся доказать, что сперли Стаминские, вернут они отнюдь не всё.

Я прикинул объемы и загрустил. Мне бы помощника в таком нелегком деле грузчика, но где его взять? Так-то все опасное там в контейнерах, можно не переживать, что будут конфликтовать в пространственном кармане. А еще лучше сначала все сваливать в транспортировочный контейнер, а уже потом отправлять в пространственный карман. Пары транспортировочных должно за глаза хватить.

До самого дворца меня, разумеется, не довезли, только до бара через две улицы, чтобы не вызывать подозрений. Но мне пробежаться было только в удовольствие. Посчитал вечерней тренировкой.

Охрана бдела, но не слишком внимательно. Больше пялилась то в мониторы, то вообще в телефоны, а на улицу или на артефакты — нет. И то сказать, чего там смотреть? Площадь была совершенно пустынна, а я — невидим как для сторонних наблюдателей, так и для современных артефактов.

Просочившись через ограду, я спокойно дошел до дворца, ради разнообразия прошел не через дверь, а через окно, даже не потревожив защитных чар на нем, из комнаты вышел в коридор и направился по уже знакомому маршруту к сокровищнице.

Почти сразу стало понятно, что Греков не зря переживал о ее сохранности: посты стояли, но решетки все были подняты, а у самих дверей в нужное мне помещение наблюдалось нездоровое оживление.

— Нельзя ли это сделать побыстрее? — шипела Евгения Павловна, ничуть не напоминая ту милую молодую особу, которой она обычно притворялась при свидетелях.

— Быстрее — никак, — уверенно отвечал смутно знакомый человек. — Поспешность в таком деле опасна. В лучшем случае сработает сирена, в худшем — нас всех расплющит. Заготовка под это точно встроена.

Я поднапрягся, вспоминая, где его видел, и память услужливо подсказала, что это тот самый специалист, которого нанимал Зырянов для вскрытия моей защиты в Философском камне.

Евгения Павловна после упоминания расплющивания на всякий случай отошла чуть в сторону и поизучала потолок, с которого могла прийти опасность, но надолго ее осторожности не хватило.

— Поймите, если вы не вскроете сегодня, то наша договоренность аннулируется, — заламывая руки, страдала она. — А так каждый из вас получит по одному предмету из императорской сокровищницы на выбор, за исключением представляющих стратегическую важность и памятных для семьи.

— Этак на все можно сказать, что оно стратегически важное или памятное, — скептически сказал второй взломщик, уже точно мне незнакомый.

— Вы, главное, вскройте, а уж внутри найдете достаточно предметов не стратегических и не памятных.

— А чего бы не вскрыть? Я еще ни разу не терпел поражения в этом деле, — важно сказал тот, что не смог проникнуть ко мне.

Действительно, он же не заявил Зырянову, что сдается, тот сам его отозвал, так что поражением это считать нельзя.

Все же рассчитывать на то, что этот взломщик не сможет проникнуть и в императорскую сокровищницу, не стоило, поэтому я решил больше не слушать разговоры, а заняться делом.

Пройдя через дверь прямо под носом у горе-взломщиков, я принялся складывать в контейнер предметы, начиная от дальней стены, предположив что то, что поважнее, вряд ли находится на виду. Между делом я прислушивался и к тому, что происходит в коридоре.

«Ты бы поставил дополнительную защиту, — предложил Песец. — А то прервут тебя в самый интересный момент. Они уже хорошо продвинулись».

К его совету я вынужденно прислушался и потратил дополнительное время на укрепление. Сделал я это вовремя, потому что не успел я закончить, как последние защитные заклинания императора пали под натиском двух специалистов, и с той стороны прозвучало разочарованное:

— Второй слой защиты пошел.

Пока они ковырялись уже в моей защите, я собрал вообще все, оставив одни пустые полки, и даже на тайники проверил, обнаружил два и оба вскрыл, потратив на каждый не больше пяти минут.