НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр - Страница 15

Ох, бросские мои мозги, расщелину им в душу! Сок Древа ведь не исцелял, а просто поддерживал жизнь в этом броссе, пока яд упыря её высасывал! Получалось, выпив яд, бросс становился заложником, медленно отдающим свои жизненные силы…

Одновременно эта прослойка защищала тело от действия яда и не давала бросской крови пережечь Тьму. Вот такая вот злая ирония.

— Ты… Малуш… — бросс, истекающий кровью пошевелился и изумлённо уставился на свою руку, — Я не понимаю… как…

— Всё просто. Хморок возвращается и спрашивает с вас, — я подозвал Кутеня и почесал ему загривок, чувствуя, как мои пальцы едва не полыхают огнём, — Неужели ты и вправду думал, что Хморок кому-то поклонится?

— А Волх… он же… неужели…

— Волх использует вас, как марионеток, — проворчал я, — Бездна что-то обещала ему, а вы просто расходный материал для его экспериментов.

— Но… но… прости… — выдавил бросс и затих, пуская никому не нужные слёзы.

Теперь я не улыбался. Лишь спрятал артефакт за пазуху и со вздохом глянул в ту сторону, где за вершиной скрывались далёкие Бросские горы.

Это последнее брошенное врагом «прости» упало мне в душу, словно раскалённый камень, мгновенно подогрев кровь и всколыхнув ярость. За что я должен его простить⁈

За всё то, что он натворил? Ведь Губитель мне ясно показал в видениях, что он и его дружки сделали в горах… На его руках слишком много пролитой бросской крови.

А милосердное Древо ведь всё равно спасало ему жизнь… Но при этом, чтобы спасти и Вечное Древо тоже, в этот мир пришёл я — бывший Тёмный, который может разговаривать с силами зла на понятном им языке.

Ох, как же всё закрутилось-то… И вот посреди этого всего вдруг звучит — «прости».

Я присел возле раненого, который теперь равнодушно пялился в землю. Судя по его глазам, он и вправду осознал, что натворил… И какая вина за войну в его родных горах на нём лежит.

— Прощение надо заслужить, — без особой злости сказал я, — Но ты не сможешь этого сделать.

— Смогу…

— Нет. Скоро ты окрепнешь, когда бросская кровь вылечит тебя. Я буду далеко, твои руки обретут силу, и в голове появятся совсем другие мысли… Ты придумаешь и сможешь сам себе объяснить, что же тут произошло. Да ещё и Волх, не сомневаюсь, найдёт нужные слова, — я усмехнулся, — Но ты ещё мне послужишь, да.

— Как?

— Иди и делай, что должен. Расскажи Волху, что Хморок идёт. Расскажи, что видел… — я снова потрепал холку цербера рядом, — А дальше, если мне придётся сражаться с тобой ещё раз, второго шанса у тебя не будет.

— Я хочу пойти с тобой… — бросс вскинул глаза.

— Почему нет-то, — усмехнулся я, — Сделай что должен, и приходи.

Больше я с ним не разговаривал. Развернулся и посмотрел в сторону северного склона, где меня должны были ждать спутники, которые уже вышли из шахты прямо к целительнице. Всё это мне наконец поведал Кутень, поэтому-то я и был так спокоен.

Где-то вдали, в стороне Камнелома, прозвучал боевой рог. Я лишь отмахнулся — как-то разом на меня накатило ощущение, что сейчас всё начнётся, как обычно.

Кнез Глеб Каменный, который сюда припрётся, будет меня подозревать. Да и с Волхом у него наверняка есть связи, всё-таки ни царь Могута, ни местный кнез даже не подозревают, что творится в Бросских Горах.

Я посмотрел в другую сторону. Туда, где к Камнелому двигалось войско какого-то Тёмного, но моя шалость с огненной магией немного нарушила его планы. Судя по тому, что с той стороны пока не веет никакой угрозой, Шан Куо понял мой намёк — сражаться будем по серьёзному. А значит, Тёмному Жрецу надо будет остановиться и хорошенько подумать.

Над горами небо уже немного серело, намекая, что скоро рассвет. Ещё день у нас теперь точно есть…

— Давай, сгоняй за Виолом и Креоной, пусть с народом возвращаются в Углеяр, — устало махнул я церберу.

— Сам-сам-сам?

— А мне доспехи надо закончить…

Проворчав это, я двинулся по завалам в ту сторону, где должен был быть дом старого камнетёса.

Я чувствовал на себе взгляды попрятавшихся по руинам и по зарослям остатков от отряда лучевийцев, но не обращал на них внимания. Пусть их ловят люди кнеза, у меня и так проблем хватает.

Бросс, кстати, уже поднялся и ковылял куда-то к вершине, опираясь на подобранное копьё, как на костыль. Так-то бросская кровь, при должном рвении, может ему и ногу вернуть — я сам, помнится, как-то буквально сшился по лоскуткам, когда напоролся на воздушную магию Феокрита.

Странное это чувство… Всего пару часов назад тут кипел бой, а теперь повисла тишина. И чем-то это напоминало мне самое настоящее затишье перед бурей.

Двор Камнетёса пострадал довольно сильно — шахту вместе с обгоревшим амбаром завалило, а жилой дом практически снесло оползнем. Строение отъехало до самых ворот, едва не сложившись, и в нём теперь точно нельзя было жить.

Ух, смердящий свет! Мне не было так грустно с самого попадания в этот мир, как сейчас, когда я смотрел на полуразрушенное строение, в котором жили старые Эрик с Ингой, и растили свою внучку. Мысль, что никакая могучая магия не способна взять и мгновенно его восстановить, одновременно и печалила, и радовала.

Печалила потому, что Камнелому грозила осада, и у стариков, возможно, вообще не получится сюда вернуться. Радовала потому, что есть в мире вещи, неподвластные даже могучим богам.

— Ничего, отстроим, — проворчал я, пробравшись через окно в кладовую, чтобы добыть инструменты.

Там я напоролся на спрятавшегося лучевийца, который даже не успел пикнуть, как был придавлен к стене магическим щитом. Я его нарочно оглушил и даже прикрыл отвалившейся дверью, потому что знал, какие впереди ожидают сложности.

Наверняка тут, помимо воинов кнеза, будут и дружинники боярина, а они точно будут пытаться замести все следы. И первым делом попробуют убрать всех свидетелей… Так что каждый выживший головорез — лишний язык.

К счастью, в доме нашлись и лопаты, и кирки, и кувалды. Захватив целый ворох инструментов, я просто двинулся на поиски своей телеги.

Мне скрывать нечего, я же возмездие. А вот боярину есть чего бояться.

Телегу, заваленную оползнем, найти было довольно затруднительно, но я не сдавался, делая подкопы в руинах то тут, то там. Вообще, меня подмывало искушение долбануть вихрем, усиленным цербером, чтобы подорвать эти завалы. Что ему будет, этому панцирю жука?

Вот только разлетится всё по округе, и разыскивать трофеи будет ещё труднее… Поэтому я копал. Копал и слушал крики в неразрушенной части Углеяра, где вошедшие в деревню воины кнеза вступали в мелкие стычки с оставшимися лучевийцами.

Кстати, Кутень уже снова связался со мной. Углеярцы тихонько двигались от матушки Евфемии через лес — они не пошли в город, а решили вернуться в деревню. Мои спутники тоже сопровождали их и, к счастью, чародейка Петра тоже решила пойти с ними.

Я чувствовал, что разговор с дружиной у меня будет непростой, и правда, озвученная Петрой, могла спасти очень много жизней.

Вооружённый конный отряд вступил во двор через покосившиеся ворота, когда над горами уже занималась заря. Воины спешились и быстро окружили одинокого бросса с лопатой, мокрого от пота и безуспешно пытающегося найти свои погребённые… кхм… грёбанные трофеи.

Дружина кнеза была неплохо одета, это явно была работа того самого кузнеца Брогга. Переливающиеся в утренних сумерках кольчуги мерцали ещё и наложенными на них чарами, и лишь человек с магическим зрением мог по достоинству оценить эту красоту.

Звон кольчуг прекратился, когда несколько мечников окружили меня. Они стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки, чтобы лучники и арбалетчики за их спинами могли спокойно целиться в меня.

— Брось оружие! — рявкнул десятник, бородатый и в шлеме, отмеченный красным плащом.

— Это лопата, — проворчал я, втыкая уже покорёженный инструмент между застрявших камней.