НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр - Страница 12

И его мать, кстати, погибла от его руки… Не хотела вставать под знамёна знахаря Волха.

Вот такая вот беда постигла Бросские Горы из-за этих уродов.

Кудрявый ещё раз всплакнул, глотая сопли, и затих…

— Ты-ы-ы… — с ненавистью выдохнул меченый, выпрямляясь, — Ты же лиственник!

О-о-о, в ход пошла хитрость. Бездна, а с твоими подельниками ещё ничего не потеряно.

— Тебе же нельзя убивать! Ты понимаешь, что натворил, святоша⁈

Я лишь улыбнулся. Да, я помнил, что служу Свету, но сейчас здесь разговаривали самые настоящие тёмные… И мы все делили Тьму и решали, кому она принадлежит.

Силам зла? Или тем, кто просто хочет равновесия?

Поэтому я и выбрал те методы, которые эти головорезы легко поймут. Которые почувствуют, что пришли их последние дни, что кара грядёт и им негде будет скрыться. А значит, они будут делать ошибки!

Но что-то я задумался, вестник демагогии…

— Твоё Древо тебя проклянет! Тебе не будет места нигде, изгой!

— А если я скажу, что ты зришь перед собой новую ветвь…

— Что? — меченый удивился.

Копейщик в это время, пока главарь отвлекал меня, отходил в сторону, пытаясь обойти. А Кутень так вообще всё время крутился неподалёку, рыча и добавляя изюминки в нашу историческую схватку, поэтому броссы нет-нет да и косились на тень пса.

— Какая новая ветвь, хморочья ты срань⁈

— Шиповниковая, — я улыбнулся и, чувствуя вдохновение, добавил, — Она выросла из той раны, что Губитель нанёс Древу. Так что не только Хморок что-то понял…

— Что ты несёшь⁈

— Надо было его тогда прибить, — огрызнулся лысый и сплюнул, — Предатель!

— Позор своего рода!

— Тише, тише, — я улыбнулся, — Возмездие любит тишину.

— В тишине ты и сдохнешь!

Наконец разговоры закончились. Меченый делает вторую попытку… Несмотря на размеры медведя, двигается он легко, словно кошка, и его топор мелькает рядом с моей головой спустя секунду.

Уворачиваюсь и тут же прыгаю ко второму. Тот надеялся поймать меня со спины на копьё, если мы с меченым завязнем в драке, поэтому мой бросок оказался для лысого неожиданностью.

Я увернулся от наконечника и нырнул вперёд, чтобы лезвие моего Губителя проскользило по древку и собрало желанный урожай из отрубленных пальцев. Вторую руку везунчик успел отдёрнуть.

Застучало выпавшее копьё по камням, улетели пальцы в разные стороны, а лысый истошно заорал, отскочив от меня и схватившись за покалеченную руку.

— Этими пальцами ты выдавил глаза хранителю, который не желал смотреть на чудеса Волха? — ощерился я.

Мне тут же пришлось отскакивать, потому что меченый налетел сзади — его топор как раз собирался обрушиться мне на макушку. Лезвие чиркнуло совсем рядом, но я добавил мощный удар огненным щитом, и черноволосый бросс с криком отлетел.

— Как ты… откуда ты… — теперь заплакал лысый, баюкая руку, — Прости, Хморок!

Я бы поверил в его искренность, если бы здоровой рукой он вдруг не выхватил из-за поясницы короткий метательный топорик и не метнул в меня. Летящую смерть я отбил Губителем, затем, развернувшись, сам метнул топор… только в другую сторону — во встающего меченого. Тот едва успел заблокироваться оружием, когда его снесло с ног.

Продолжая крутиться, я подскочил к лысому и вогнал ему ногу в грудь. Тот успел сгруппироваться, прикрывшись локтями, но улетел на несколько метров.

— Смерть еретику! — на меня снова нёсся меченый, только теперь с моим же топором в руках.

Да-а-а, Бездна… Плохо, когда тебе в служители достаются такие вестники тупости. Не учатся на своих ошибках.

Лезвие Губителя почти опустилось на мой лоб, но вдруг исчезло. С лица меченого тоже исчезла радость, когда он всем весом встретился с подставленным коленом. Кажется, что-то хрустнуло в его грудной клетке, и бросс выкашлял кровь…

А рукоятью появившегося в моей руке Губителя я добавил ему по темечку, и обмякший противник упал мне под ноги.

Я — возмездие…

— Этой рукой ты сталкивал в пропасть стариков? — я наступил на его пальцы и крутанул ногой, слушая хруст костей.

Меченый заорал, но я, вдруг почуяв настоящую опасность, развернулся. Перед лысым уже был почти начертан огненный символ — чертил он его покалеченной рукой, и ему оставалось лишь вытащить из-за пояса пробирку с чем-то…

Мне и так было ясно, что там наверняка концентрированная Тьма, но выяснять я не стал. Лишь коротко взмахнул Губителем, «клинком ветра» рассекая и символ, и самого бросса.

Тот, так и не успев открыть пробирку, лишь распахнул от удивления рот, глядя, как его руки свалились ему под ноги. А потом и туловище, стоящее на твёрдых ногах, сползло и шмякнулось…

— Ты не представляешь… — услышал я угрожающий клёкот за спиной, — С какими силами ты связался… Малу-у-уш. А-а-ргхр!

Я обернулся. Меченый только-только что-то пригубил и отбросил пустую склянку.

Твою ж… Бездну! Судя по тому, какие волны деформации прокатились по телу бросса, я имел счастье наблюдать какое-то новое достижение в Магии Чумы. И тот тёмный яд, который только что выпил меченый, как-то по-особому взаимодействовал с огненной бросской кровью…

Потому что сгорбившийся, увеличивающийся в размерах бросс вдруг выдохнул пламя. Он тяжело опустился передними руками на камни, и эти руки тут же стали увеличиваться, обрастая шипами и когтями.

Голова деформировалась, превращаясь во что-то среднее между упырём и псом, в огнедышащей пасти выросли клыки… Задние лапы тоже обзавелись когтями, а на внушительном горбе тоже выросли огромные шипы, напоминающие торчащие вперёд огромные рога.

— А ты красавчик, — только и буркнул я, отступая на шаг.

— Ты… аргх… думал, что я… арр… боюсь… архг!.. ка-а-аргх!!! — обращаясь, меченый пытался донести до меня что-то очень важное, но изменённое горло уже не было способно к человеческой речи.

Поэтому монструозный упырь в конце просто что-то прохрипел и прогавкал, мотая для важности головой и ударяя передними лапами по земле. Гав-гав-гав да ры-ры-ры…

— В общем, я всё понял, — серьёзно кивнул я и изо всех сил махнул Губителем.

Я вложил в «клинок ветра» больше мощи, чем обычно, но монстр прикрылся передними лапами. Брызнули капли крови, обломалась пара шипов, и упыря даже протащило пару шагов… Но и всё.

Убрав лапу, он довольно оскалился, глядя на меня горящими красными глазами, и выдохнул пламя, смешанное с Тьмой. В этот момент я понял, что битва с ним не будет лёгкой прогулкой…

Ух, смердящий свет! Надо сказать, я был впечатлён… Пока убегал от твари, преследующей меня по пятам, я действительно был впечатлён.

Вот он, венец творения тёмного алхимика. Яд упыря, который может действовать и на бросса… На бросса, чья кровь должна обязательно сжечь Тьму, но не сжигает.

Вот как раз в этом моменте у меня были большие сомнения насчёт жизнеспособности этого чудовища, но реальность была такова, что оно неслось за мной, и моя магия его не брала.

Огонь? Я полыхнул в него лютым пламенем, но когда заметил, что твари это совершенно нипочём, решил не тратить силы. Упырю так даже было удобнее — он чуть меня не достал, атаковав из-за моей же пламенной завесы.

Цербер? Кутеню я запретил приближаться, потому что с клыков меченого стекала подозрительно тёмная слюна.

Ну да и ладно — у меня был Губитель, который после каждого броска снова появлялся в моей руке. И у меня был «клинок ветра», который всё-таки отталкивал тварь и заставлял прикрываться передними лапами.

На них, кстати, был шипастый панцирь — он покрывал руки, будто толстенные защитные латки. Череп у неё тоже был заметно бронированный, отчего лобная кость здорово нависала над глазами. Я быстро заметил эту особенность и стал чаще карабкаться по склонам, чтобы упырю было неудобно меня высматривать.

Броня навела меня на мысль, что упырь всё-таки боялся физических увечий. Зачем броня существу, которое не прикрывается от огненных атак, и даже не боится цербера, который сначала пытался его укусить?