НеТемный 7 (СИ) - Изотов Александр - Страница 11

Огневики — броссы, живущие у подножия вулкана Хмарь, тоже спрятанного в глубине гор, и чей дым в ясную погоду можно было увидеть даже из предгорий. У огневиков особая вера, рассказывающая о том, что все броссы и даже сам Хморок родились в раскалённой лаве, прямо в жерле этой самой Хмари, и отсюда-то и проистекают огненные свойства бросской крови.

И предназначением огневиков было всегда хранить священные огненные топи в жерле вулкана, поддерживать жар своими обрядами и, конечно же, не позволять осквернять священное место чужеземцам и еретикам. Потому что, когда Хморок вернётся, первым делом он омоет своё тело в раскалённой магме, смывая с себя дорожную пыль небытия.

Всё это чудесным образом стыковалось с верой в Хморока, поэтому Хранители Храма никогда не конфликтовали с огневиками. Огневиков допускали в Храм, а Хранителей к священному жерлу…

Хранители и огневики были даже не племенами, а особой, немногочисленной кастой жрецов, которая время от времени всё же пополнялась свежей кровью из племени железняков.

Всё изменилось, когда знахарь Волх, главный кузнец из Калёного Щита, вдруг объявил, что ему было видение. И ересь, которую он постиг, была даже хитрее, чем я предполагал.

Волх рассказал варварам-соплеменникам, что у Тьмы есть истинный повелитель… точнее, повелительница. И что Бездна, так её звали, грядёт в этот мир, чтобы установить новый порядок, где броссам уготована особая роль.

Что исчезновение Хморока — это его испытание перед лицом Бездны. Что он погрузился во Тьму, где повелительница проверяет его готовность служить ей, и когда бог мрака и смерти вернётся, он преклонит перед ней колени. И это должны уже сейчас сделать все броссы.

Ересь так легко проникает в сердца людей не потому, что объявляет какую-то новую истину. Нет, она всегда чуть-чуть искажает уже существующую, приправляя истину малой ложью… А чтобы ложь прижилась, она бьёт в самые слабые точки, и они стают опорой для растущей ереси.

А какие слабые точки были в религии броссов?

Лишь Хранители решают, допустить ли бросса-железняка в Храм Хморока. Огневики решают, достоин ли железняк посетить вершину священного вулкана Хмарь.

Иногда хранители и огневики отбирают среди железняков достойных, самых ревностных адептов веры, и те входят в их ряды…

А железняки, получается, ничего не решали. От них требовалось только ждать и слушать нравоучения от привилегированных хранителей и огневиков. Именно в эту несправедливость и ударила Бездна.

Тем более, Бездна позволяла знахарю демонстрировать чудеса, по которым варвары поняли, что он и есть тот самый бросс-изменник, который вернёт их пропавшего бога.

В сознании меченого я разглядел этого самого знахаря, разодетого в шкуры священных козло-барсов и держащего в руках длинный посох-молот. И я удивился, вдруг узрев рядом с ним цербера… Он был даже немного крупнее моего Кутеня, и это было именно то самое чудо, которое склонило на сторону знахаря Волха многих железняков.

«Ведь Хморок и его верный тёмный пёс Сумрак возвращается»…

Да, ересь Волха не оспаривала веру в то, что Хморок вернётся. Наоборот, знахарь выставил всё так, что это хранители и огневики как раз и мешают Хмороку вернуться и скрывают от остальных броссов свои истинные цели. Поэтому-то они и не пускали к себе железняков, которые постигли настоящую истину, и что более возмутительно, они запретили Волху приближаться к Храму и вулкану.

Я прекрасно знал Бездну и её приёмы. Поэтому следом должно было произойти не чудо, которое воодушевило многих железняков, уставших от вечного ожидания Хморока. Нужен был конфликт…

И Бездна получила его, когда Хранители и огневики пустили в святые места Малуша. Бросса, который набрался в Камнеломе совсем уж чуждой ереси. Глупой веры в Древо, на котором растут миры, и на ветвях которого танцуют боги. Древо, из-за которого, говорят, раскололся Губитель и Хморок исчез…

Да, это после того случая, когда я вернулся из священных мест, железняки вышвырнули меня из гор и продали в рабство. Волх не решился на убийство соплеменника, это считалось тяжким грехом, а ересь знахаря ещё была зыбкой. И, хотя все его сторонники были в гневе, Волх решил явить милосердие

Это тоже было коварным приёмом Бездны. Да, потом среди железняков будут царить жестокость, и казни несогласных станут привычным делом. Но после того случая на сторону знахаря перешла большая половина броссов…

И теперь в Бросских Горах царила война.

Всё это я увидел, лишь прикрыв глаза на мгновение. А когда открыл, узрел ухмыляющегося меченого.

Другие двое в порыве удивления шагнули и тоже коснулись Губителя Древа, чтобы осознать, что он реален. И этим они помогли мне взвесить все их грехи.

— Это ничего не значит, — наконец, сказал меченый, взвешивая в руке мой топор, — Кто мы, чтобы понять священные писания? Почему он оказался в твоих руках, неважно, ведь ты донёс его сюда… Ясно одно — великий Волх теперь получит и топор, чтобы пророчество свершилось, и его тело станет тем самым сосудом.

В его глазах уже не было страха, и последние нотки опасения исчезли из взглядов кудрявого и лысого. Их вера в ересь прошла краткое испытание и, наверное, даже укрепилась.

Я же недобро ухмыльнулся. Помимо чёрного камня, который показывает прошлое и грехи, в Губителе Древа была запечатан и белый камень. И он позволял мне видеть будущее…

— За убийство соплеменников… — спокойно начал я, и улыбка исчезла с лица меченого.

О да, он уже казнил соплеменников этой самой рукой, в которой держал Губитель. И не только мужчин, но и стариков, женщин… И детей. А значит, прощения ему не будет.

Но он ещё поживёт, потому что должен будет посеять страх в сердце Волха. Тут не только Бездна умеет в коварство…

Рядом со мной открылся портал, и оттуда, оскалившись, вышел Кутень. Он гордо поднял голову, показывая белоснежное пятно на груди… Да-а-а, вот настоящий Сумрак! Как говорится, узрите, грешники.

— Ещё… это… — только и захапал ртом кудрявый, самый молодой, — Но как⁈

Надо было видеть, как расширились зрачки у всех троих. Нет, спускать на них цербера я не собирался — кровь бросса легко погубит любое исчадие Тьмы, и с этим ничего не поделаешь.

Но это и не требовалось. Я сам их покараю…

— … Хморок приговаривает вас к смерти, — закончил я, забивая в их разум последний гвоздь неизбежного.

И Губитель, исчезнув из руки меченого, появился в моей.

Одно мгновение, и я метаю топор в кудрявого. Тот как раз изумлённо смотрел на пустую руку своего соратника, когда Губитель вошёл ему в прямо в пах, заставляя согнуться и сбив с ног.

Тишину над заваленным Углеяром расколол истошный крик покалеченного насильника, из разума которого я вытянул все его ужасные проделки.

Я — справедливость…

Мгновение — Губитель снова в моей руке, и я легко отбиваю атаку меченого. Тот, очнувшись, уже бросился в атаку. Его топор соскальзывает вниз по лезвию моего, и атакующий ныряет следом.

Сбоку надвигается новая угроза — наконечник копья едва не чиркает меня в висок, но я легко уклоняюсь и вызываю огненный щит. Лысый врубается лицом в плотную огненную пелену и орёт, когда его борода начинает полыхать.

Меченый явно опытный воин, и он, когда его топор втыкается в землю, не разворачиваясь, сразу толкает меня плечом. Второй в этот момент, справившись с шоком от ожога, уже пытается подсечь меня копьём снизу, чтобы сбить с ног.

Я позволяю меченому оттолкнуть меня, сам подгибаю ноги, и, отлетев на несколько шагов, спокойно приземляюсь.

Всё это происходило под истошные крики покалеченного кудрявого, который так и катался с расколотым тазом. Меченый с лысым бросили на него обеспокоенные взгляды, понимая, что красавчику уже точно будет незачем охмурять женщин. А главное, нечем насиловать.

— Ма-а-ама! — всхлипывал кудрявый, но помочь ему, наверное, ни один бы целитель теперь не смог.