Хрупкая связь (СИ) - Джокер Ольга - Страница 9

Эгоистка во мне закипает от странной неудовлетворенности, несмотря на то, что Влад тоже делает немало.

— Я не удивлюсь, если вы раззнакомитесь настолько, что вас пригласят на свадьбу. Причём целым составом.

Лерка прыскает от смеха, очевидно представляя эту картину. Она оставляет мелкие брызги вина на шёлковой блузе, и тогда смеюсь уже я.

— Вообще-то я рассчитывала на твою поддержку, а не на то, что ты будешь стебаться надо мной.

— Извини, но я слабо представляю, как именно вы будете дружить семьями. Это нонсенс. Ты же понимаешь, чем это чревато?

— Понимаю, поэтому не допущу более тесного контакта. Рабочий — вполне.

От одной только мысли, что Тахаевы ворвутся в нашу жизнь, меня пробирает мороз по коже.

В последний разговор я назвала наши отношения с Асланом интрижкой, подтвердив тем самым, что для меня это ничего не значило. Он сказал, что та интрижка совсем не стоит внимания.

Казалось бы, мы квиты. Но есть одно «но». Значительное «но».

Я соврала, как и в свои восемнадцать.

В тот момент я была морально нестабильна, чтобы идти против Ами, которая сидела у меня в животе.

Это было бы нечестно по отношению ко всем.

Это было заслужено по отношению ко мне. Но никто и никогда не имел права осуждать меня за это.

Лерка уезжает на такси после девяти. Я убираю посуду в мойку, предупреждаю Амелию, чтобы убрала игрушки, и звоню Владу.

Пятилетие дочери мы отметили в прошлом месяце. Подарков было столько, что глаза разбегались — и до сих пор стоит нераспакованный презент от Гончарова-старшего в виде телескопа.

— Ты скоро вернёшься? — спрашиваю мужа, когда он снимает трубку.

Судя по шуму и музыке на заднем фоне — вряд ли.

Люди неидеальны. Даже у самых близких есть недостатки, с которыми мы либо миримся, либо нет. У Влада это инфантилизм и несвоевременное выполнение обещаний. Я подстраиваюсь, потому что сама далека от совершенства. Боюсь, моих минусов куда больше, чем его.

Но мы стараемся.

Когда я только взяла фамилию Гончарова, ситуация обстояла куда хуже. Николай Иванович решил, что мы с мужем обязаны помочь друг другу стать лучше, мудрее и взрослее. Впрочем, так и произошло. Владу чуть не впаяли срок за махинации, а я была восемнадцатилетней глупышкой, которая залетела по неопытности. Думаю, мы оба получили уроки, которые вряд ли бы усвоили по-другому.

— Извини, Аль, у меня тут встреча…

Я слышу, как Влад кого-то приветствует, меняя теплый тон на деловой. Когда в ответ звучит знакомое и сухое «Добрый вечер», я прикусываю губу и слегка бьюсь затылком о стену.

Ясно.

— Амелия выпишет тебе очередной штрафной, — быстро говорю мужу. — Ты в курсе, что после двух уже выбываешь из игры?

— Чёрт, серьезно?

— Правила жёсткие, но справедливые, — отвечаю без тени улыбки. — Две ошибки — и можешь смело отдыхать на скамейке запасных.

— Мне очень жаль, Аль, — вздыхает Влад. — Правда вылетело из головы. А если извиниться? Меня помилуют?

— Амелия — строгий арбитр. Постарайся впредь такого не допускать.

Я завершаю разговор, оставаясь абсолютно недовольной: ни встречей с Леркой, которая лишь добавила беспокойства, ни диалогом с мужем, который забыл о данном слове.

И я ничуть не шучу, говоря о том, что Ами строгая. Она дарит людям шансы, но если они не оправдывают ожиданий — в свои пять лет она без лишних слов отправляет нарушителей в условное изгнание. Считаю, это достаточно справедливо.

Качаясь на волнах тревог и сомнений, я ложусь с Амелией в кровать и достаю книгу про троллей.

Вникнуть в сюжет получается с трудом — мысли роятся, перебирая разные варианты развития событий, и ни один из них не ведёт к счастливому финалу.

Кажется, что земля под ногами уже покрывается трещинами. Самое страшное — я не знаю, как их заделать.

Лежа рядом с дочерью и вслушиваясь в её спокойное дыхание, я пытаюсь хоть на мгновение ухватиться за иллюзию стабильности, которая ускользает от меня всё быстрее и быстрее.

В выходные к нам приезжает отец Влада со своей молодой женой Мариной. Они всегда желанные гости в нашем доме, и Ами с без проблем впускает их в своё пространство. Возможно, потому что Гончаровы всегда стараются ей угодить, не игнорируют детские интересы и полностью вовлекаются в развлечения.

Я многим обязана Николаю Ивановичу. Не только за то, что Амелию он воспринимает как родную внучку, но и за то, что был рядом и поддерживал меня в самые сложные времена.

Отец мужа был первым, кому я дрожащими от волнения руками звонила, когда мой отец переборщил с дозой сердечных таблеток и его откачивала реанимационная бригада. Он сделал это прямо в офисе под конец рабочего дня. Намеренно.

К тому времени папа уже успел развестись с Диной, разругавшись с ней в пух и прах, прогореть в бизнесе и принять несколько неверных решений, которые окончательно его подкосили.

И, тем не менее, он не имел права ломаться и оставлять меня одну. Не имел никакого грёбаного права рушить мой мир в тот момент, когда мне больше всего нужна была опора.

Мне хотелось кричать, трясти его за плечи и спрашивать, почему он выбрал самый лёгкий выход, даже не попрощавшись!

Именно Гончаров решал абсолютно все вопросы, когда я сидела в больничном коридоре, бледная и испуганная.

Позже он организовал похороны, поминки, разгребал последствия отцовских ошибок и защищал меня от всего, что могло обрушиться на голову. В том числе и от людей, которые начинали угрожать из-за неудачных бизнес-афер моего отца.

Я тогда почти ничего не понимала: просто существовала в тумане, едва держа себя в руках. И если бы не Николай Иванович, я даже не представляю, как бы справилась…

***

В их с Мариной приезд мы с Ами готовили всё утро субботы, стараясь учесть вкусы гостей. Ами колдовала над украшением пирога, старательно выкладывая ягоды, а я запекала мясо и занималась салатами.

К сожалению, ещё до того, как я узнала о визите Гончаровых, я уже успела договориться с подругами отметить повышение Лиды. Моя работа обязывает вести минимальную светскую жизнь: одно знакомство тянет за собой другое. За два года с момента открытия собственной студии я успела обзавестись массой полезных связей, которые приходится регулярно поддерживать.

— Я тебе вчера весь вечер звонил, — ворчит Николай Иванович, обращаясь к Владу. — Ты сначала скинул вызов, потом и вовсе выключил телефон.

Завершив сервировку стола, я снимаю фартук и сажусь по левую сторону от мужа. На мне уже плотный корсет и брюки, коктейльный макияж и аккуратная укладка.

По этому поводу Марина делает мне комплимент, но я вдруг зависаю, краем уха улавливая разговор отца и сына. Внутренности скручивает тугим узлом, как только речь заходит об Аслане.

— У него есть уникальная система для умных домов, — произносит Влад, пока не прикасаясь к еде. — Она управляет всем: светом, отоплением, безопасностью и даже расходами на электроэнергию. Всё через одну программу.

Гончаров-старший остаётся невозмутим, размеренно пережёвывая мясо. Один из своих строительных бизнесов он передал Владу, когда решил, что сын достаточно взрослый и стабильный, чтобы справиться и не наломать дров.

— И что тебе с того?

— Люди будут готовы платить больше за такую начинку.

— Уверен?

— Это будущее, пап. Я хочу быть первым, кто предложит систему на рынке.

Спокойно перекусить салатом у меня не получается, потому что там, где звучит фамилия Тахаева, моё сердце неизбежно ускоряется. Чтобы избежать излишнего нервного цокота приборов, я аккуратно откладываю их на салфетку.

— Аля, это тот самый Аслан? Сын Дины? — спрашивает Николай Иванович, пускаясь в воспоминания и утягивая меня следом.

Получив короткое и глухое «Да», он увлечённо продолжает:

— Помню, как ты приводила его ко мне на конюшню. Знакомила с Орфеем. Хороший был конь, хоть и дурной.