Хрупкая связь (СИ) - Джокер Ольга - Страница 10

— Согласна, — отвечаю безлико.

— Аслан мне сразу понравился — хотя бы потому, что вступился за тебя во время небольшого семейного конфликта. Несмотря на моё глубокое уважение к Мише, он тогда действительно переборщил. Не думаю, что со зла — просто волновался. Уверен, сейчас бы он тобой гордился. И обязательно извинился бы.

Рука мужа, поглаживающая моё плечо, на мгновение замирает, а затем начинает двигаться как-то неровно. У нас вполне доверительные отношения, и я не припомню ни единого скандала из-за ревности, но сейчас Влад явно недоумевает.

— Аль, я почему-то думал, что вы совсем не контактировали со сводным братом…

Губы резко пересыхают, и я тянусь за водой, чтобы их смочить.

Я не вижу необходимости делиться правдой прямо сейчас — за столом, перед всеми. Да и в принципе — тоже. Лучше оставить всё как есть, потому что прошлое должно оставаться там, где ему и полагается быть.

— Я такого не говорила, что мы не общались.

— Дружили, наверное, — вставляет веское слово Николай Иванович.

Без осуждения. Без намёков. Спасая меня от необходимости по-глупому оправдываться.

— Ясно. Значит, я что-то не так понял, — примирительно заключает муж, утыкаясь носом в мою шею.

Я заканчиваю ужин раньше других, давая короткие наставления Ами не слишком эксплуатировать Марину до моего приезда.

Обычно она занимается плетением красивых причёсок для дочери — то, что у меня всегда получается отвратительно. Мой максимум — хвосты и простые косички. А вот жена Николая Ивановича умеет творить на голове целые шедевры.

К ресторану я добираюсь на такси, потому что планирую выпить пару слабоалкогольных коктейлей. Мне не приходится волноваться о том, как Амелию уложат спать и почитают ей книгу, хотя первые три года, отлучаясь из дома, я ловила настоящие приступы паники и никак не могла расслабиться.

Психолог, с которым я тогда работала, объяснил, что дело в тревожном расстройстве, вызванном посттравматическим стрессом. Сложные роды, проблемы со здоровьем ребёнка и последовавшая операция оставили в моей психике следы, которые проявлялись в постоянном ощущении угрозы и неспособности делегировать даже самые простые заботы.

Ещё на парковке я замечаю чёрную агрессивную Ауди, которая одновременно притягивает и пугает своим внешним видом. Дело в её хищных очертаниях, низкой посадке и мощных фарах, словно высматривающих жертву. Но я успокаиваю себя тем, что в городе хватает людей, которые предпочитают дорогие, эффектные автомобили.

Я попадаю в переполненное заведение, оставляю вещи в гардеробной и, повесив сумку на голое плечо, поднимаюсь на второй этаж, где Лида забронировала стол. Веселье как раз в самом разгаре — я последняя из приехавших, поэтому мне наливают штрафную.

Опрокинув в себя шот, я чувствую невесомость в теле, которая почти сразу сменяется колючими мурашками, атакующими ключицы и предплечья, потому что буквально через стол от нас сидит Аслан в компании мужчин, часть из которых мне хорошо знакома.

Пульс скачет, как по кривой, когда я цепляюсь глазами за его профиль.

Я зачем-то досконально помню, что на левой брови у Тахаева есть небольшой участок, где не растут волоски из-за обожжённой кожи после пожара, а ещё те участки под одеждой, которые я изучала в моменты нашей близости.

Сделав спасательный вдох-выдох, я плюхаюсь на диван и обмахиваю покрасневшее от коктейля лицо.

Мне стоит принять тот факт, что в ближайшее время (дни, недели или месяцы) я могу встречать Аслана где угодно, потому что наши дороги снова тесно переплетаются.

Но каждый раз я словно попадаю в ловушку: сердце сжимается, мысли путаются, а взгляд ищет его даже тогда, когда я заставляю себя смотреть в другую сторону.

Мы сидим у стены, а стол Аслана с его компанией стоит по центру. Такое расположение позволяет мне надолго оставаться невидимой.

Это также даёт возможность смотреть на него дольше обычного, потому что в других обстоятельствах я мысленно отсчитываю секунды, как только взгляд пересекает красную линию.

Аслан преимущественно молчит, позволяя себе лишь иногда улыбаться, когда остальные мужчины взрываются громким, порой не совсем уместным смехом. Он откидывается на спинку дивана, барабанит пальцами по подлокотнику и наблюдает за происходящим со стороны.

Однажды я прочитала, что интроверты в обществе напоминают человека, пытающегося втиснуться в слишком тесный костюм. Он жмёт в плечах, давит в груди, и каждый раз, когда хочется сделать полноценный вдох, мир словно требует стать кем-то другим.

В детстве ещё можно меньше общаться, прятаться за книгой и не выходить из своей скорлупы, не чувствуя осуждения. Но с возрастом это превращается в недопустимую роскошь.

Взрослый мир ждёт улыбок, диалогов, присутствия. И чем сильнее ты стараешься соответствовать этим ожиданиям, тем отчаяннее хочется скинуть этот чёртов костюм, который тебе не подходит.

У меня всегда было наоборот.

Я люблю общение, большие компании, приятные знакомства и приключения. Меня заряжают разговоры, смех, обсуждения и моменты, когда жизнь вокруг бурлит.

Даже сейчас, не будучи главной виновницей встречи, я незаметно перетягиваю на себя внимание присутствующих, рассказывая о трендовых аксессуарах этой осени. Это происходит неосознанно. Мне кажется, я черпаю энергию в людях, но не пожираю её в ответ, а возвращаю — немного трансформированную.

— Не буду скромничать: в начале следующей недели я запускаю собственную коллекцию качественной бижутерии, — говорю, покручивая в руке бокал с нежно-розовым коктейлем. — Приглашаю вас в студию. Будут подарки, розыгрыши и тёплая атмосфера.

— А угощения? — загорается Лида.

— Всенепременно.

Девушки вокруг оживляются. Кто-то с интересом приподнимает брови, кто-то одобрительно кивает. В такие моменты я словно расцветаю. Но продолжение моей устной презентации нарушает официант, подходящий к столу.

В его руках бутылка дорогого игристого, стоимостью больше трёхсот долларов. Он наклоняется и, перекрикивая музыку, сообщает, что этот презент предназначен для меня.

Глаза мгновенно рыскают по залу в поисках щедрого ухажёра. Я не делаю ставок на давнего друга и почти сразу замечаю у стойки мужчину — солидного, в дорогом деловом костюме и с плотоядным прищуром, от которого по позвоночнику прокатывается холод.

Приходится демонстративно перебрать пальцами в воздухе и показать ему обручальное кольцо.

За пять с половиной лет брака с Владом меня ни разу не тянуло налево. Хотя спать мы начали далеко не сразу — примерно через год, когда Ами чуть подросла и мы друг к другу привыкли. Можно было продолжать держать наш брак в чисто фиктивном статусе, но тут ты либо ненавидишь человека, либо проникаешься им. В нашем случае произошло второе.

Не знаю, как реагирует на отказ мой несостоявшийся кавалер, потому что я сразу же отворачиваюсь, отправляя официанта обратно.

Девушки за столом начинают гудеть и подкалывать, но я остаюсь непреклонна. Говорить «нет» — значит ставить определенные рамки. Разводить мужчин на подарки и дразнить их просто так я не планирую.

Правда, когда я встаю с места и направляюсь в уборную, тот самый мужчина перехватывает меня почти у выхода. Я успеваю забыть о шампанском и недвусмысленных намёках, поэтому на секунду теряюсь. Его пальцы крепко сжимаются на моём локте, а в лицо ударяет запах противного перегара.

— Что за выебоны, красавица? — грубо басит он. — Если я делаю комплимент даме, то делаю его от души.

Манера общения поражает. Никогда не любила ни властных, ни рычащих мужиков — от них всегда веет чем-то неадекватным. Я останавливаюсь как вкопанная и дёргаю руку.

— Если дама не принимает комплименты, значит, её не интересует ваша душа, — отчеканиваю я. — Так бывает. Смиритесь.

В стеклянных серых радужках сквозит недовольство. Если бы не тот факт, что я нахожусь в общественном месте, скорее всего, я бы струсила. Но в этом заведении отличная охрана. Один только жест — и мужлана вытолкают из помещения пинками под зад.