Баскервильская мистерия этюд в детективных тонах - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 5

Между прочим, хороший детектив отличается от плохого так же, как отличается хорошая эпическая поэма от плохой, и даже больше»^[19].

Эти высказывания давно стали общим местом, чуть ли не банальностью, которую даже стыдятся цитировать, — но от того не потеряли свою точность.

Восстановим справедливость: попробуем оценить детектив по шедевру, каковым, безусловно, является роман одного из отцов жанра Артура Конана Дойла «Собака Баскервилей».

Нет нужды пересказывать сюжет романа — уверен, читатели прекрасно его знают. Сюжет — это и есть постепенное и последовательное раскрытие Загадки, решение логической задачи мастером-детективом.

А относительно Тайны — думаю, никто из читателей и поклонников этого романа не будет спорить с тем, что страницы его буквально пропитаны мистическим ароматом — настолько, что странный неземной туман поднимается от них, едва раскрываешь эту удивительную книгу. Повторюсь: в самом сюжете никакой мистики нет, все строго логично и рационально.

Откуда же туман, откуда привкус, откуда ощущение постоянного присутствия потусторонних сил, близости преисподней, inferno?

«Сцена обставлена как нельзя лучше...»

Начнем не с собственно детективного сюжета. Прежде определим место действия.

«По обе… стороны поднимались зеленые склоны пастбищ, домики с остроконечными крышами выглядывали из густой листвы, но впереди, за пределами этого мирного, залитого солнцем края, темнея на горизонте вечернего неба, вырисовывалась сумрачная линия торфяных болот, прерываемая острыми вершинами зловещих холмов.

…Стук колес нашего экипажа постепенно замер, потонув в густом слое гниющей травы...

Перед нами поднималось крутое взгорье, поросшее вереском — первый предвестник торфяных болот. На вершине этого взгорья, словно конная статуя на пьедестале, четко вырисовывался верховой с винтовкой наготове...»^[20]

Обратите внимание: едва эти первые отсветы Тайны обнаруживаются читателем, как тотчас вносится рациональное объяснение, имеющее отношение уже к категории Загадки: «Из принстаунской тюрьмы сбежал арестант, сэр. Вот уже третий день его разыскивают. Выставили сторожевых на всех дорогах». В придачу к этим словам доктор Уотсон тут же вспоминает о «деле Сэлдона», которым, оказывается, в свое время занимался Шерлок Холмс... Но напомним читателю процитированное выше утверждение Т. Кестхейи — насчет фиктивности объяснений. Прибавим к неподвижным фигурам всадников, стоящих на границе Дня и Ночи, Света и Тьмы (стражи Апокалипсиса?), кровавый цвет неба и загадочную Гримпенскую трясину, торфяные болота, которую всадники эти охраняют:

«Где-то там, на унылой глади этих болот, дьявол в образе человеческом, точно дикий зверь, отлеживался в норе, лелея в сердце ненависть к людям...»^[21]

Если мало этого, обратим внимание на дополнительные характеристики:

«Крутой склон был покрыт как бы кольцами из серого камня. Я насчитал их около двадцати.

— Что это? Овчарни?

— Нет, это жилища наших почтенных пращуров. Доисторический человек густо заселил торфяные болота...»^[22]

К последней теме, кстати, автор обращается еще один раз: «…доктор Мортимер... нашел там череп доисторического человека...»^[23]

Позволю себе небольшое отступление:

«…Я осматривал череп, обратив внимание на его свирепый оскал и словно живой еще взгляд пустых впадин…

<...>

— В нем есть что-то страшное, — рассеянно проговорил я...»^[24]

Прошу прощения за небольшую мистификацию. Последняя цитата — не из «Собаки Баскервилей», а из небольшого романа Герберта Уэллса «Игрок в крокет». Действие «Игрока» разворачивается на болоте, и можно с уверенностью сказать: на том же самом болоте, что и действие конан-дойловского шедевра. Географически и, так сказать, метафизически. Правда, Уэллс, менее склонный к недоговоренностям, обозначил это болото очень четко: «Каиново болото»; что же до раскопанного там черепа, то герои «Игрока» убеждены, что на болоте похоронен первоубийца Каин, а само болото — квинтэссенция мирового Зла^[25]. Самое же любопытное здесь то, что «Игрок» — это та же «Собака Баскервилей», только без главного героя — сыщика. Рассказчик («Уотсон») есть, Тайна — тоже. А Холмса — нет. Потому что нет Загадки.

А вот, уже серьезно, без всяких мистификаций, — сцена из детектива почти столь же хрестоматийного, что и «Собака Баскервилей», — «Злой рок семьи Дар-нуэй» Гилберта Честертона:

«Только в одном месте нарушались ровные линии: одинокое длинное здание вклинивалось в песчаный берег... У дома этого была одна странная особенность — верхняя его часть, наполовину разрушенная, зияла пустыми окнами и, словно черный остов, вырисовывалась на темном вечернем небе, а в нижнем этаже почти все окна были заложены кирпичами — их контуры чуть намечались в сумеречном свете. Но одно окно было самым настоящим окном, и — удивительное дело — в нем даже светился огонек…

— …люди, живущие там, действительно похожи на призраков.

<...>

— …В этом доме живут последние отпрыски прославленного рода Дарнуэев… Есть там один портрет, из самых ранних, до того выразительный, что смотришь на него — и мороз подирает по коже…»^[26]

Сцена действия этих произведений (а в той или иной степени и всех прочих нашего жанра) — окруженные мистической атмосферой, уединенные и заброшенные места. Самые таинственные уголки на Земле.

Впрочем, только ли на Земле? Вот, например:

«…Вся исследовательская работа на Луне проводится на наших базах… Экипаж базы в Заливе Духов… состоит из девяти человек. Четверо научных работников и пять человек технического персонала. К последним относился и радист Михаль Шмидт… Он умер при обстоятельствах, которые до сих пор не удалось выяснить…»

Так начинается детективно-фантастическая повесть чешских писателей Иржи Брабенца и Зденека Веселы «Преступление в Заливе Духов»^[27]. На научно-исследовательской базе, расположенной на Луне, при загадочных обстоятельствах погибает один из обитателей базы — радист (вернее, радиоастроном) Михаль Шмидт. Первоначальное предположение — то ли несчастный случай, то ли самоубийство: погибший найден в отдалении от станции, его скафандр поврежден сигнальной ракетой. Рядом ракетница. То ли он выстрелил в себя сознательно, то ли случайно попал.

И на Луну отправляется следственная бригада в количестве двух человек: майора Родина и доктора Гольдберга. Майор быстро обнаруживает, что скафандр погибшего поврежден не в одном месте, а в двух. На Луне нет атмосферы, и, таким образом, уже через несколько секунд после первого повреждения Шмидт погиб. Следовательно, никак он не мог выстрелить в себя дважды — ни нарочно, ни случайно. Значит, он был убит. Убит кем-то из восьми сотрудников базы. Чем, скажите, отличается эта повесть от «классических» детективных романов Чарлза Сноу или Сирила Хейра? Только тем, что действие происходит не в занесенном снегом поместье и не на богатой яхте, а на лунной станции. Герои отрезаны от привычного мира не снегом и не водами морского залива, а сотнями тысяч километров пустоты.

Но так ли это важно — для детективного действа?

Основные принципы соблюдены: ограниченное число подозреваемых, замкнутое пространство действия, сыщик с помощником. Следствие идет по типичной схеме: проверяются алиби, распутываются достаточно сложные взаимоотношения между сотрудниками базы.

Разумеется, преступление раскрыто, убийца — разоблачен. Все, как положено в детективе.

Правда, мотив убийства не совсем обычный, продиктованный спецификой научно-фантастической повести. Спор о множественности обитаемых миров привел к жестокому убийству. Но, с другой стороны, почему политические разногласия могут привести к убийству, а научные — нет? Ученые — такие же люди, их обуревают те же комплексы, они подвержены тем же страстям. Да и космическая станция на Луне — дело, конечно, будущего, но не столь уж далекого.