Баскервильская мистерия этюд в детективных тонах - Клугер Даниэль Мусеевич - Страница 30

Поезд, идущий с Востока к Владыке Запада, как сказано в египетской Книге Мертвых. Погребальная ладья.

«Я не убивал…

Я не притеснял…

Я не вредил…»

…Нет, снега не было, не было зимней ночи, хотя окно закрывали жалюзи, полумрак купе можно было принять и за ночной зимний…

Все вернулось. Экспозиция, экспонаты. Муляж, изображавший убитого персонажа романа. И старательно нанесенные музейным скульптором двенадцать ударов. И красная краска, которой тот же скульптор обвел каждый порез.

Именно там, в купе № 2, во время экскурсии по «Восточному экспрессу», впервые показалось мне, что концовка романа, объяснение, которое дает сыщик и которое молчаливо принимается всеми участниками, как-то… Как-то разочаровывает, не так ли?

Убийство в «Восточном экспрессе»

При всей любви к «королеве детектива», должен признаться: я НЕ люблю финалы ее романов. Причем именно лучших романов, в худших эта особенность не так бросается в глаза. Я был разочарован концовкой «Десяти негритят»: как же так! Такая потрясающая, глубокая, пугающая притча о неотвратимости возмездия, о том страшном, что нас всех ждет за последним порогом, и вдруг — посмертное письмо убийцы с откровенно театральными, бутафорскими разъяснениями. Перечитывая «Негритят», я никогда больше не дочитывал роман до конца. Я останавливался на последней фразе первого эпилога, когда полицейские разводят руками и признаются, что ничем не могут объяснить случившееся. А второй эпилог, с объяснительным рапортом убийцы, не читал, не мог, он снижал притчу до уровня неправдоподобной, примитивной (да-да!) поделки. То же и с «Загадкой Эндхауза». Ведь дом, Эндхауз, фанатичной жрицей которого была преступница Магдала Бакли по прозвищу Ник, — он ведь на самом деле древнее языческое божество! Он требует жертв, чтобы жить, он убивает, защищаясь от меркантильности человеческой — руками последней, преданнейшей своей жрицы!

А «Убийства в алфавитном порядке»? Непознаваемая, пограничная природа алфавита, на которой построена вся возвышенная мистика каббалы, алфавит, который, по мнению знаменитого каббалиста Авраама Абулафии, единственное из всех творений человеческих одновременно относится к миру материальному и миру идеальному, и потому только буквы могут помочь успешной медитации, прозрению души! И вот в конце романа вся эта невероятная, неземная мрачно-возвышенная история превращается опять-таки в совершенно никчемную историю убийства ради наследства. Тьфу ты, пропасть…

К сожалению, потрясающе воссозданная атмосфера таинственного, мистического, инфернального, атмосфера, которую Агата Кристи создавала виртуозно, тут у нее мало соперников, в том числе и за пределами «жанровой» литературы, — вся эта атмосфера самой же писательницей немедленно и разрушалась, едва ее герои, Эркюль Пуаро или мисс Марпл, принимались объяснять, что было «на самом деле». Ну, вот ей же богу! «Quelle déception!»^[183] — как сказал бы на моем месте Пуаро, сокрушенно качая яйцевидной головой. Может быть, поэтому ни одна ее книга (за исключением разве что трагического «Занавеса», написанного еще в 1971 году, но изданного после смерти Кристи) не достигла уровня великой «Собаки Баскервилей», в которой до конца сохраняется восхитительная двусмысленность текста — при кажущейся завершенности дела. Загадка решена, но тайна, мрачная, непознаваемая тайна продолжает окутывать старые стены Баскервиль-холла.

«Убийство в Восточном экспрессе» относится к лучшим детективам Агаты Кристи. Или, во всяком случае, к самым известным. Не в последнюю очередь из-за многочисленных экранизаций. Действительно, далеко не все романы королевы детектива киногеничны, но с «Экспрессом» в этом смысле все в порядке. На родине великой писательницы роман включен в список «Девять величайших романов Агаты Кристи».

Правда, не все поклонники и представители жанра разделяют восхищение этой книгой. Рэймонд Чандлер, классик американского детектива, иронизировал по поводу сюжета:

«У Агаты Кристи есть роман с участием г-на Эркюля Пуаро, хитроумного бельгийца, изъясняющегося на французском языке из школьного учебника. Изрядно помучив свои “маленькие серые клеточки”, то бишь пошевелив мозгами, он приходит к гениальному выводу, что коль скоро никто из пассажиров некоего экспресса не мог совершить убийство в одиночку, то, стало быть, они сделали это скопом, разбив всю процедуру на последовательность простейших операций? Конвейерная сборка машинки для разбивания яиц! Задачка из тех, что ставит в тупик проницательнейшие умы. Зато безмозглый осёл решает ее в два счета»^[184].

Чандлер и прав, и неправ одновременно. Разумеется, все, рассказанное в произведении Кристи, не имеет ровным счетом никакого отношения к реальности. Но и что из того? «Убийство в Восточном экспрессе» вовсе не реалистический роман, это роман детективный.

То есть фантастический.

Двенадцать ножей

…Замкнутое пространство роскошного спального вагона знаменитого на всю Европу «Восточного экспресса», идущего по маршруту Стамбул — Кале. Ограниченное число действующих лиц. Среди них — случайно оказавшийся в поезде великий сыщик Эркюль Пуаро. Вокруг вагона — занесенное снегом безжизненное пространство, безмолвное и бесконечное, напоминающее о ледяной пустыне последнего, девятого круга Дантова Ада (того самого, где мучаются предатели и сам Люцифер). Как сказано в другой классической детективной книге: «Сцена обставлена как нельзя лучше. Если дьявол действительно захотел вмешаться в людские дела...»^[185] И — жестокое убийство одного из пассажиров, совершенное ночью неизвестно кем. Жертву обнаруживают в купе, на его теле — множество ножевых ран…

Агата Кристи путешествовала в прославленном поезде зимой 1929 года — из Стамбула в Кале, с востока на запад. Между прочим, всего лишь через каких-нибудь семь лет после открытия гробницы Тутанхамона.

По тому же пути через несколько лет она отправила своего героя — бельгийца со смешными усами и неутомимыми «серыми клеточками». Но сам знаменитый роман был написан позже — в 1933 году, а вышел 1 января 1934 года. Можно предположить, что, возможно, роман не появился бы — или рассказывал бы о другом, — если бы не трагическое происшествие, имевшее место в 1932 году.

«Убийство в Восточном экспрессе» относится к тем редким для классического детектива произведениям, сюжет которых отталкивается от реальных событий (как, например, роман А. К. Дойла «Долина ужаса» или его же рассказ «Конец Чарльза Огастеса Милвертона»). У Кристи к таковым относятся, кроме «Восточного экспресса», еще два романа: «Зеркало треснуло»^[186] и «Смерть приходит в конце»^[187]. Толчком к написанию «Зеркала» стала трагическая история американской кинозвезды Джинн Тирни, которая, подобно героине романа, заразилась краснухой во время беременности. Дочь ее родилась недоношенной, умственно отсталой, со множеством проблем. Мать отказалась от ребенка, поместив девочку в специализированный интернат. Правда, криминальной истории в этой трагедии не было — сюжет с убийством королева детектива придумала уже самостоятельно. Еще интереснее «Смерть приходит в конце». Это единственный в наследии писательницы исторический детектив, действие которого происходит в 2000 году до нашей эры. С подачи мужа — археолога Макса Мэллоуна — Агата Кристи заинтересовалась «Папирусами Хеканехта», письмами, которые писал своим близким писец по имени Хеканехт. Кристи усмотрела криминальный подтекст в совершенно бесхитростных жалобах писца на домашних, которые не принимают и преследуют его молодую наложницу. В результате появился роман о хитроумно задуманном и осуществленном преступлении.

Кристи так рассказывает об этом:

«…сюжет романа и характеры действующих лиц оказались навеяны содержанием нескольких писем периода XI династии, найденных экспедицией 1920–1921 годов из нью-йоркского музея «Метрополитен» в скальной гробнице на противоположном от Луксора берегу реки и переведенных профессором Батискоумбом Ганном для выпускаемого музеем бюллетеня»^[188].