Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 5

Анна Стефановна постояла так минуту, а потом речь обличительную начала. Иван встал со стула, на котором сидел и шаг вперёд сделал, как бы закрывая собой младшего брата. Речь бабки длилась не долго, она развернулась чуть не на одной ноге, и такая же вертикальная и несгибаемая, зашагала с высокоподнятой головой к выходу.

Следом за бабкой как прорвало, сначала дядья вломились и кричали чего-то с красными рожами, потом чуть не вся Боярская Дума собралась. И эти начали кричать и слюною брызгать. Но не долго. Где-то через пять минут народу ещё в палате добавилось. Макарий привёл протопопа Кремлевского Благовещенского собора Сильвестра. С ним и те два дюжих двухметровых почти монаха были, которые легко, не замечая даже, раздвинули, как атомный ледокол «Ленин» льды Арктики, бояр. В образовавшуюся брешь и вошли Макарий с Сильвестром.

Оба троекратно перекрестились, бояре дёрнулись было за благословением, но монахи их снова оттеснили от Макария. Тот вновь перекрестился и стал что-то говорить Ивану, время от времени на Сильвестра кивая. Тут и гадать не стоило. Назначил его сейчас митрополит духовником Ивана Васильевича. И произошло это на два года раньше, чем в реальной истории, там потребовался страшный пожар 1547 года и бунт, чтобы это произошло. А тут всего лишь хватило ранения князя Мстиславского и обличительной речи Юрия Васильевича.

Иван встал на колени и поцеловал крест нагрудный сначала у митрополита, а потом и у Сильвестра.

А вот после этого все три десятка человек уставились на Юрия.

Кому нравится не забывайте нажимать на сердечки, это поможет книге попасть в горячие новинки.

Событие седьмое

Замаливать грехи в Новгород Юрий Васильевич не поехал. С учётом современных скоростей, да куча монастырей и храмов, которые нужно по дороге и в самом Новгороде Великом посетить (помолиться), так это получится на пару месяцев путешествие, а то и на все три. А Боровой решил непременно поучаствовать в лодочном походе на Казань. Нужно к нему тщательно подготовиться, не до путешествий. Именно это он поведал митрополиту Макарию, кучу доводов приведя, а совсем не про клопов в домах дворян и всякие разные оспы, с которыми придётся столкнуться в путешествии. Его Высокопреосвященство сначала доводов не принял. Настаивал на паломничестве и главный аргумент не покаяться в грехе гордыни, а дать Думе и Глинским успокоиться. Потом владыко решил полумерами обойтись, мол, ты только отрок Троицкий Сергиев монастырь с братом посети, проводи, а после возвращайся.

Совсем не послушаться митрополита Юрий не мог, сейчас дед на его стороне играет, так чего его злить. Пришлось согласиться, а заодно сосватать вместе с братом в путешествие, ещё одного брата, пусть и двоюродного — Владимира Старицкого. Вдвоём, дескать, им веселей будет.

— А пусть с ними и мать Владимира Андреевича отправится, — вовремя вспомнил об ещё одном персонаже, совсем не дружеском, Боровой. Интересно будет посмотреть, как они там за три месяца пребывания бок о бок «подружатся».

Митрополит улыбнулся в бороду, собрав морщинки возле глаз, и согласно кивнул. Не знает ещё, что княгиню Ефросинью святой объявят за все интриги, что она против власти законного Государя плела. Бог ей, и тем, кто её выкликнул святой, судия. Так что поедут по святым местам втроем вместе со святой.

Собирались в ужасной спешке, чтобы Боярская Дума успокоилась. Вернулся из «Загорска» Юрий Васильевич через десять дней и сразу же занялся подготовкой к походу. Сходил Боровой на берег Неглинки, где для купцов строили большие лодьи, и осмотрел вытащенные на берег на зиму кораблики, так называемой «судовой рати». Лодки были перевёрнуты, мачты с вёслами сняты. Но, чтобы определиться, сколько такой одномачтовый кораблик сможет взять людей и груза, просто хватило, чтобы обойти его и шагами измерить. Пять пар вёсел на носу. И это только половина судёнышка. То есть, если не штабелями укладываться, то двадцать — двадцать пять человек вполне спокойно разместятся на нем.

У него есть две сотни Ляпунова. Пусть не совсем у него, но как фамилия того смельчака из дьяков, которой скажет: «Не замай, отрок, эти люди другому воеводе приписаны». Если по двадцать человек, то десять нужно ушкуев — лодей, а если по двадцать пять, то и вообще восемь. Походил Юрий Васильевич вокруг кораблика и решил, что десять красивей число. К тому же на десяти можно больше пушек поставить и больше хабара назад увезти.

Деньги отцы и прочие родичи «провинившихся» другов Великого князя выделили, и Юрий стал нанимать в Москве и Владимире корабелов для постройки этих десяти лодей. И тут повезло. Два кораблика удалось купить уже готовые в Москве и один во Владимире. Правда, эти два в Москве придётся гнать кружным путем, и прибудут они к Казани как бы и не с двухнедельным отставанием, уж больно большую дугу по пути к Волге Ока описывает. Но отказываться от покупки уже готовых корабликов Юрий Васильевич не стал. Пусть опоздают, зато провизии могут войску его привезти. Снабжение армии сейчас — это серьёзная логистическая проблема. Население Руси крайне незначительно, и одна мелкая деревенька от другой на огромном расстояние. И потом это называется деревня или селище, на самом же деле это выглядит так. Есть так называемая «Деревенская пятина». Документ такой. И работая над написанием диссертации, Юрий Васильевич с ним ознакомился. И вот что из него почерпнул.

В начале 40-х годов XVI века деревни-однодворки составляли почти 45 % от общего числа сельских поселений, двухдворки — немногим больше 31 % и чуть больше 16 % — трехдворки. Больших сел или деревень, насчитывающих более двадцати дворов, было всего лишь 0,1%. Получается, что девяносто процентов всех деревень сейчас — это хутора с одним максимум тремя дворами. И крестьяне себя с трудом прокормить могут. Такая деревушка не сможет даже за деньги снабдить продовольствием войско в две сотни человек. Нужно продукты брать с собой. А даже без коней двести человек за пару месяцев съедят и понадкусывают тонны продуктов. Вот и пусть две купленные в Москве лодьи везут с собой под небольшой охраной продовольствие для его двух сотен. Тем более, что назад ведь тоже нужно возвращаться. И при этом против течения выгребая. А если в Казани не удастся разжиться продовольствием? Шишками потом питаться на обратной дороге?

Мастеров, нанятых в Москве, отправил дьяк Постник Губин во Владимир, поставив одного из своих подьячих — Родиона Вторых с ними за старшего, вручив тому всю казну, а митрополит по просьбе Юрия даже письмецо с ним передал игуменьи Софии в Успенский Княгинин женский монастырь во Владимире-на-Клязьме, чтобы те озаботились пропитанием мастеров, жаль за деньги, а не за спасибо, но деньги пока были.

В самом Владимире тоже две бригады мастеров Постник Губин нанял. Обещали справиться с постройкой восьми лодей. А брата Юрий попросил из Новгорода на постоянное место жительства в Москву сманить парочку хороших мастеров, что умеют настоящие ушкуи делать. Даже если и не успеют в этом году поучаствовать в строительстве «судовой рати», то жизнь ведь этим не заканчивается. Там каждый год до взятия Казани в 1552 году будут стычки с татарами. Так ещё и посольства будут ездить. Иметь лодки в серьёзном количестве во Владимире — лучше, чем не иметь.

Событие восьмое

Разделавшись за несколько сумасшедших дней с будущим флотом, Юрий Васильевич теперь каждый день пропадал на Пушечном дворе. В той его части, что на берегу Неглинки располагалась. Там ещё один немец, приглашённый ещё его матерью Еленой Глинской, отливал небольшие верховые пушки и фальконеты. Звали немчина литейца Николай Оберакер, и отправили его в Москву по просьбе Великой княжны от двора самого императора Карла V.