Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 6

Юрий заказал ему десять обычных фальконетов с калибром шестьдесят мм и длиной ствола метр и десять пусть будет миномета. Всё то же самое, только само орудие в два раза меньше. Если нужно отправить мину или гранату всего на двести — двести пятьдесят метров, да ещё по баллистической траектории, то и заряд нужен минимальный. А, следовательно, и толщина стенок запредельная не нужна. Пары сантиметров хватит. И сделаны будут эти стволы не из бронзы и уж тем более не из чугуна. Бронзу раздует, а чугун того качества, который есть в настоящее время, просто разорвёт. Зачем эти сюрпризы. Умеют же из полосового железа делать ствол пищалей. Вот тут тоже самое только накручивать не на тонкий восьмимиллиметровый пруток, а на пятидесятипятимиллиметровый.

Для начала Юрий договорился с Николаем Оберакером, что тот сделает одну такую трубу и они её испытают. Немец пообещал в письменной форме сделать «дулакацкий тлуба» за неделю и два рубля без учёта материалов. Полная стоимость будет определена позже, но это будет в районе десяти рублей. Сталь хорошая дорога. Ну, сто рублей в сумме придётся выложить? Большие деньги, но после продажи стекла митрополиту и дьяку, что за содержание палат Кремля отвечал, у Юрия деньги эти имелись. Кроме того, цветные стеклянные бусы не сказать, чтобы моментально все разошлись, но на Пожаре нет-нет да покупали модницы себе такую роскошь, или добры молодцы красавицам молодкам в подарок приобретали. С учётом цены в рубль кубышка довольно быстро пополнялась.

Теперь нужно было найти желающего изготовить мины. В результате опять желающим стал немчин. В одном посольстве с Оберакером был и Иоганн Йордан. Он как раз закончил двадцатипудовый колокол отливать и сейчас простаивал, ожидая очередного заказа. Юрий показал ему эскиз мины и сказал, что нужно чтобы она без зазора входила в трубу, что отольёт его земляк. Немцы посовещались, и рыжий здоровяк Йордан князя Углицкого послал. Такое дескать ему не под силу. Так точно отлить нельзя, а обработка будет стоить кучу денег и главное — огромного количества времени.

Примерно на такой ответ Боровой и настраивался. Не тот век, не те технологии. Если в фальконетах ещё высверлят более-менее одинаковые отверстия, при этом точность будет не в десятых миллиметра измеряться, а в паре тройке этих миллиметров, то вот точить снаряды, да ещё из современного очень твёрдого чугуна — это фантастика.

— А если отлить чуть меньше в диаметре и, как каменное ядро, верёвкой обмотать.

«Всё равно сложно с этими крылышками и свистульками», — отмахнулся немчин. Брат Михаил записал на блокноте и уже по его недовольному виду, когда монах карябал свинцовым карандашом на листке, был понятен ответ.

— Делайте без свистулек и крылышек, их отдельно из стали кузнец изготовит, а потом прикрепить к отливке можно, — не на того немцы напали, он сделает первый в мире миномёт.

В итоге договорились с рыжим Йорданом, что тот отольёт десяток мин на пробу. Выглядит мина теперь так: сначала цилиндр диаметром по наружи в пятьдесят семь миллиметров и длинной в двадцать сантиметров, а потом ещё десятисантиметровая коническая часть со стальной закладной в самом конце, чтобы к ней механизму из крылышек и свистулек приварить кузнечной сваркой.

Теперь нужно ещё и кузнеца было искать. На Пушкарском дворе своих было полно, но никто не брался. Своей работы выше крыши. Пришлось поездить по Москве, чтобы мастера найти, здесь ведь хороший специалист нужен, сложная работа, это не лошадь подковывать. Его сразу к оружейникам и послали. А он и пошёл.

— Тридцать алтын за штуку. Очень сложная работа и медленная. Дыры сверлить треба. Тридцать алтын.

То есть, рубль за такую финтифлюшку. Но на радостях, что мастер нашёлся после трёх дней бесплодных поездок по Подолу Боровой с радостью пообещал мастеру тридцать алтын.

Осталось подождать пока оба мастера выполнят свою часть работы, а потом ещё и собрать мину.

А пока уже загруженные мастера занимались изготовлением его заказов Боровой вернулся к одному из оружейников, который крылышки делать отказался. У него был на прилавке выложен интересный агрегат. Юрий попросил мастера убрать его в сторону и не продавать, скорее всего он его купит, но не только этот, а если получится чуть его усовершенствовать, то две сотни закажет для войска Ляпунова. Именно таких штук им на той засеке у Перемышля и не хватало. Это был тромблон — короткоствол крупного калибра для стрельбы дробью или картечью по вражинам, подошедшим на расстояние метров десять — пятнадцать.

Событие девятое

У Артемия Васльевича в музее был русский флотский мушкетон 1780 года выпуска. Длинна ствола этого пугача была небольшая — всего триста шестьдесят миллиметра и солидный калибр в сорок два миллиметра. В табличке под этим экспонатом было написано, что выпускались флотские мушкетоны двух образцов, второй был значительно длиннее — пятьсот шестьдесят миллиметров, а вот калибр был меньше, всего тридцать пять миллиметров. Троблон у кузнеца оружейника был как бы посредине. Длина ствола, как сказал мастер, локоть. Насколько помнил меры длинны Артемий Васильевич и насколько позволял это сделать глазомер, локоть это в районе пятидесяти сантиметров. Калибр же был вершок. Ну миллиметров сорок два — сорок пять. Как тут точно посчитать?

Увидев его, Боровой сразу подумал, что если приспособить к этому пугачу ещё и бумажный патрон, то можно получить довольно скорострельный дивайс, который может два раза в минуту во врага картечь выплёвывать. Расстояние не велико? Ну, это с чем сравнивать. Пока у татар и казанских, и крымских практически нет огнестрельного оружия, и они могут саблей орудовать или коротким копьём. Арканом ещё. Получается — пару метров. А тут десять, а то и пятнадцать этих же метров. Да, есть лук, и там сотня метров, на которые стрела летит. Ну, так и у людей Ляпунова кроме тромблона будет пищаль, и она бьёт дальше сотни метров.

Как все заказы разместил Юрий Васильевич, так первым делом к мастеру оружейнику в Китай-город наведался. Мастера звали Пахом Ильин. Он узнал Юрия Васильевича и радостно улыбаясь, и кланяясь, вытащил из сундучка, под прилавком скрывающегося, тот самый троблон, а потом совсем просияв, как начищенный пятак, вынул второй — точную копию первого.

«За четыре дня сделал. Три рубля прошу с половиною», — перевёл его ужимки и новые раскланивания в письменную речь брат Михаил.

— Восемь за месяц? Есть четыре месяца? Тридцать штук? — Юрий Васильевич покачал головой, — А нужно двести. Можешь ты помощников нанять? Или подключить ещё пару мастеров? Деньги отдам вперёд… треть. Семьсот рублей — это просто огромадные деньги. Можно, конечно, взять у митрополита Макария под стекло, что делается в Кондырево для остекления соборов Кремля, но даже и так много. А ведь ещё за пушки платить.

— Ох, не потянуть мне. Ивана Соболя могу позвать в пару. Трифона… Нет, княже больше сотни не потянуть. Хлопотная работа. Поспешишь и разорвёт ствол при выстреле, — схватился за голову с приличной такой лысиной оружейник, словно троблон уже разорвало в руках у ратника. И именно потому на него сейчас, сдвинув брови, смотрит сам брат Великого князя.

— Хорошо. Делай сто. До середины апреля, но потом не останавливаясь… всё лето продолжай, я все выкуплю. И учеников набирай. Полезное это оружие, обещаю спрос.

Кузнец опять за лысину схватился, поразглаживал на ней куцые кучеряшки и… руку протянул. И тут понял, что не по чину ему со вторым человеком на Руси ручкаться. Могут и отрубить за наглость эту руку. Тем более, что слух по Москве идёт, что отрубает ноги недругам своим этот юнак. Оружейник хотел руку отдёрнуть и на колени бухнуться, но его огромная ладонь уже была в узкой и тёплой ладошке князя Углицкого. Теперь мастеру совсем поплохело. А отрок улыбнулся светлой улыбкой и отняв ладонь погрозил Пахому пальцем.