Маргарет Тэтчер - Костюченко Ирина - Страница 13

«Прямота! Именно эта обезоруживающая прямота, которая, по сути, есть оборотная сторона ее тонкой дипломатии и чутья — вот за что я люблю ее», — вдруг подумал Дэнис.

Маргарет продолжала свой рассказ о последующих месяцах, предшествующих самим выборам, но Дэнис почти не слушал ее. Он и так все знал: и о письме Маргарет Тэду Хиту, и о том, как она долгие месяцы подряд трижды в неделю обходила дома жителей округа, и о том, как она восстала против препятствий, чинимых некоторыми консерваторами представителям национальных меньшинств и, получив пару десятков врагов внутри партии, завоевала сердца тысяч избирателей… Поддерживая жену, он знал об этом и еще о сотне эпизодов победной избирательной кампании, как знают событиях на фронте оставшиеся в тылу. Дэнис перебирал эти воспоминания, смотря на игру огня в камине. Только когда речь зашла о главном событии — самом дне голосования на выборах в парламент — он включился в разговор.

— Да, мы вместе проголосовали на нашем домашнем участке и сразу поехали в Финчли. Мэгги настояла на том, чтобы по нескольку раз посетить каждый участок — мы это сделали. Потом поехали к Блатчам на ужин, но, как вы понимаете, все были как на иголках. Вернулись в штаб, где нам дали комнату — в ней даже телевизор был! Мы его, конечно, немедленно включили. Вообще, мне кажется, эти выборы в Англии запомнят надолго: впервые новое чудо техники играло такую важную роль в кампании, затмив и личные встречи, и радио, и газеты… Впрочем, я отвлекся, да, Мэгги!

И она «поймала мяч», заговорив вновь:

— В первом часу ночи нам сказали, что вот-вот будут результаты. Попросили выйти на трибуну. Возможно, другой кандидат от столь надежного для консерваторов округа как Финчли, был бы совершенно самоуверен или самодоволен. Но у меня после пары случаев было немного суеверное убеждение, что такое ощущение приводит к чему угодно, только не к победе. Поэтому я поднялась на трибуну и с застывшей улыбкой стала рядом с Дэнисом. Не хотела, чтобы кто-то понял, как неуверенно я себя чувствовала в этот момент. Уполномоченный по выборам стал зачитывать все цифры: «Дикинс, Эрик Петро — 13 037 голосов (аплодисменты лейбористов). Спенс, Генри Айвен — 12 701 (аплодисменты либералов)… Тэтчер, Маргарет Хильда — 29 697». Я так устала, что в тот момент почти не понимала сути этих цифр. И только когда после самого знакомого мне имени — моего собственного — аплодисменты значительно усилились, я поняла, что я выиграла. Почти сразу цифры написали — и тут я осознала, что отрыв был огромным. Значит, результаты не могут быть оспорены, а я в безопасности… и член парламента.

— Потом еще Мэгги произнесла краткую речь, — подхватил Дэнис. — Она поблагодарила избирателей, партию и помощников — формальные, в общем-то, вещи, но в исполнении Маргарет они не были банальностью. Приняли поздравления — это еще отняло часа два. Домой мы приехали уже под утро и радостно сообщили Марку и Кэрол, что они могут готовиться к чаепитию на террасе Палаты общин…

— Что-что? — встрепенулась задремавшая было Беатрис.

— Ах, мамочка, ты же об этом не знаешь! Когда год назад меня выбрали кандидатом от Финчли — я неосмотрительно сказала детям, что если они будут себя хорошо вести и не мешать, то я стану членом парламента и смогу их взять на чай в Палату общин выпить чаю. Ну, сказала и сказала, а они запомнили! И потом все эти месяцы я должна была отвечать на вопросы вроде «Ну когда же настанет этот счастливый день?», выслушивать комментарии «Я вот расскажу маме о таких-то твоих безобразиях, и тебя не возьмут пить чай в парламенте». А в редкие минуты отдыха я должна была еще и играть с ними «в чай», поочередно изображая то премьер-министра, то депутата, а пару раз даже королеву. В общем, всех, кого они видели по телевизору!

И вся семья залилась смехом — то ли от мысли о проделках шестилетних близнецов, то ли от удовольствия и гордости. Гордости, что именно она, 34-летняя молодая женщина, сидящая перед ними у камина и рассказывающая о шалостях своих детей, завтра вернется в парламентское кресло, обитое зеленой кожей. И будет вновь протестовать против идеи о правительственном контроле цен, призывать к расширению прав частных домовладельцев и сходиться с лейбористами в битве за снижение налогов.

Дэнис искал свою записную книжку, перевернув вверх дном всю машину. «Конечно, в темноте, да в незнакомом месте пытаться что-то найти — бесполезно», — подумал он. Ежась от влажного январского ночного воздуха, он засунул руку в карман пальто и, разумеется, обнаружил то, что он тщетно искал почти час. «Как бизнесмен и муж члена парламента может быть таким рассеянным?», — удивился сам себе Дэнис.

Он, стараясь не шуметь, поднялся в маленькую комнату, которую родители Маргарет отвели под гостевую спальню. Половица предательски скрипнула, и Дэнис заметил узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери. Маргарет писала.

— Я думал, ты уже десятый сон видишь! — сказал он жене.

— Нет, я пишу тезисы для будущих дебатов.

— На какую тему?

— Буду требовать принятия закона о государственных органах с определенными поправками. Я хочу добиться, чтобы местные советы были обязаны проводить собрания публично. Как ты понимаешь, закрытые заседания создают отличные условия для интриг и манипуляций — особенно что касается распределения финансов. Я понимаю определенные риски публичности и прозрачности. Но считаю, что они несопоставимы с теми коррупционными рисками и соблазнами, когда такие вопросы решаются на «междусобойчиках». Общественные вопросы и общественные средства потому так и называются, что требуют участия общества, участия каждого из нас… Стоп! Я запишу эту формулировку.

И, наклонив голову вправо и влево, чтобы размять шею и сбросить накопившуюся усталость, Мэгги принялась сосредоточенно писать и черкать. Через пару минут она заговорила вновь:

— Обсуждала вопрос о публичности собраний с отцом — он подтвердил мои опасения. Я уже набросала кое-какие аргументы, которые он мне подсказал — буду использовать в речи…

— Скажи мне, а ты действительно вспоминаешь во время выступлений свое первое публичное чтение стихов, как ты сегодня отцу «исповедовалась»? — вдруг спросил жену Дэнис.

— Вообще-то да, а что?

— Я не раз наблюдал, как на тебя находит вдохновение на публике. Но никогда не знал, как это происходит, под влиянием чего.

— Теперь знаешь. Но что касается конкретно того случая, когда меня выбирали кандидатом от Финчли — все было и так, и не так.

— То есть?

— Когда я произносила речь — я действительно вдохновлялась детскими воспоминаниями. А вот когда мне задавали вопросы… Понимаешь, тебя не было, а мне была так нужна какая-то опора. Обдумывая свою одежду перед этим выступлением, я решила позаигрывать с судьбой. В общем, я надела те самые «счастливые бусы» из жемчуга — твой подарок, который я еще семь лет назад давала той забавной прорицательнице. Она мне сказала носить этот жемчуг почаще — мол, он удачу принесет. Я решила, что не будет ничего плохого в том, чтобы я предстала перед комиссией в нем — там более, он идеально подходил к черному костюму и оживлял его… Отвечая на каждый вопрос, я находила повод дотронуться до жемчуга — поправляла прическу или делала какой-то ораторский жест. Глупо, конечно, — смутилась Мэгги.

— Почему же глупо, — возразил ей муж. — Сработало — и это самое главное. Да и психологически это очень естественно, даже правильно.

— Правда? Не будешь считать мой успех случайностью, а меня — наивной дурочкой, верящей чуть ли ни в магию? — кокетливо спросила Мэгги, в шутку боднув Дэниса в плечо.

Он погладил жену по кудряшкам — хоть вечером можно не бояться нарушить ее прическу.

— Конечно, нет. Успех приходит к тому, кто этого заслуживает, и ты тому наглядное подтверждение. А слабости и потребность в поддержке — они у каждого есть. И… будешь выступать — надень эти бусы снова. Выиграешь дебаты — я тебе обещаю.