Хочу вот этого (СИ) - Гринкевич Валентина - Страница 3

— И я могу выбрать лишь одного?

— Мы покупаем воина для гладиаторских боев. Это штучный и очень дорогостоящий товар. К тому же от герцогства мы можем выставить лишь одного бойца. Нет нужды покупать нескольких.

Мы прошли несколько рядов и, наконец, добрались до сектора, где продавали рабов воинов.

Эти мужчины были все как на подбор. Огромные горы мышц и свирепые лица. Все как один отводили глаза. Старались не встречаться со мной взглядом.

Отчего так? Гордые? Или не хотят, чтобы их купила именно я? Бояться гладиаторских боев? Видимо, выживаемость среди участников совсем невелика.

Я прошла один ряд и завернула в другой. Потом в третий.

Ни с дядей, ни со свитой не разговаривала, рабов не обсуждала. Но мысленно делала пометки. Из тех, что я увидела, было два неплохих экземпляра. Высокие, жилистые, молодые. Но в то же время не перекаченные.

Эх, знать бы еще, что им предстоит делать на тех боях. Какие навыки могут пригодиться? На что лучше обращать внимание? Может, там вообще гонки на колесницах, как в Древнем Риме. Да какие гонки? Сказано ведь — бои…

И у дяди не спросишь. Сразу заподозрит неладное. Хотя… Можно же задать вопрос по-другому.

— Как думаешь, — обернулась я к нему, — При выборе раба, на что лучше обратить внимание? На силу или на скорость и на ловкость?

— Хорошо бы и то и другое. А к этому еще ум и хитрость. Но внутренних качеств характера, к сожалению, на рынке не разглядишь.

— Может стоит проконсультироваться с продавцами?

— Что сделать? — наморщил лоб дядя.

— Спросить у торговцев, говорю. Глядишь, чего посоветуют.

— Ты шутишь, что ли? Не пойму, — ухмыльнулся родственник, — эти проходимцы наврут с три короба и всучат тебе калеку безного по цене отборного солдата. Задурят мозги так, что не успеешь оглянуться, как заложишь за него свой замок, а раб околеет даже до места не доехав.

Я захихикала, сделав вид, что действительно пошутила.

И тут я заметила его. Даже с шага сбилась. Он не отвел глаза как другие. Смотрел прямо, внимательно и очень серьезно. И под этим взглядом я почувствовала, как начинают наливаться краской щеки, а стук сердца в груди набирает обороты.

Глаза отвела я. Не выдержала, смутилась и прошла мимо. Понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки. Мы обошли ту часть рынка, где продавали воинов и пошли вторым заходом. Я видела, что на лицах моей свиты начинает проступать нетерпение и тщательно скрываемое раздражение. Я их понимала. Уже и сама устала и хотела пить. Дядя даже решился меня поторопить. На что я лишь плечом повела, мол отстань.

Сама же не могла думать ни о чем кроме того светловолосого красавчика, который обжег меня взглядом хрустально-голубых глаз.

Понятно, что с выбором я определилась. Теперь это надо обставить так, чтобы покупка выглядела обоснованно. И объяснялась действительно рационально, а не только редким цветом глаз и нахальным выражением лица объекта.

Еще в самом начале ряда, когда до раба было метров тридцать не меньше, я заметила, что он высматривает меня в толпе. И хотя по рынку ходили и другие покупатели. И в целом там было шумно и многолюдно. Я знала, что он ищет взглядом именно меня. Нашел, успокоился и даже подмигнул мне. Подлец! Смотрел нахально, с неким вызовом. Но я уже взяла себя в руки.

Остановилась перед ним и принялась разглядывать со всех сторон, стараясь не смотреть в лицо.

Не лучший экземпляр, конечно, для бойца, но и не совсем плох. Высокий, широкоплечий, тренированный. Я обошла помост со всех сторон.

Потом оглянулась на дядю и, ткнув в раба пальцем, громко объявила:

— Хочу вот этого!

Стоит ли говорить, что мой выбор дяде не понравился? Сначала он пытался переубедить меня уговорами. Уверял, что это не лучший вариант, тыкал в его рунические татуировки на плечах и настаивал, что с таким рабом мы еще намучаемся. Что цена за него завышена втрое, а победы в гладиаторских боях нашему герцогству не видать, как собственных ушей! Поняв, что уговорами он ничего не добьется, дядя начал злиться и ругаться.

В полемику я не вступала, зная, что проиграю сразу же. Никаких толковых аргументов и логических объяснений своему поступку не придумала. Поэтому просто молчала с упрямым и надменным видом.

А когда дядя утомился и поток его красноречия иссяк, я капризным голосом избалованной девчонки, тоном не терпящим больше никаких возражений, громко, чтобы все слышали, повторила:

— Хочу вот этого!

Еще и тыкнула пальцем рабу в грудь, для большей убедительности.

Дядя понял, что спорить бесполезно, и сдался.

Я со скучающим видом ждала, пока дядя сторгуется о цене с продавцом, пока из кареты принесут кошель с золотыми монетами, пока кузнец разомкнет на рабе цепи, приковывающие его к столбу, и заменит их на более легкие наручники и ошейник.Когда все эти манипуляции были завершены, несколько человек из моей свиты повели пленника в другой конец рынка. Потеряв его в толпе из вида, я забеспокоилась.

— Куда его забрали? — спросила у дяди, оглядываясь по сторонам.

— Как куда? На постоянное местопребывания. Ему же надо где-то жить и тренироваться.

— Я думала, это у нас во дворце…

— Конечно у нас. Где же еще? Но ты, что? Хочешь, чтобы он в нашей карете поехал? Опять эти твои дурацкие шутки. Право слово, Тати, я порой тебя совсем не понимаю, — горестно вздохнул дядя.

А я чуть заметно усмехнулась. Это хорошо, что к нам во дворец. И я была бы даже, наверное, согласилась ехать в одной карете… Хотя нет. Он целый день на жаре стоял и до этого содержался явно не в санатории.

— Дорогуша, — обратился ко мне дядя уже более ласково, — дальше наши работники справятся и без нас. Прикупят тут еще пару тройку человек для показательных выступлений и в помощь по хозяйству, а мы с тобой можем ехать обедать. Честно говоря, очень хочется есть.

Я кивнула. У меня и самой живот сводило от голода. Когда я ела последний раз? В этой жизни еще не ела.

Недалеко от невольничего рынка, на одной из центральных улиц торгового городишки Бальяри располагалась более-менее неплохая, по словам моего дяди, таверна.Там прямо на ступеньках нас встретил приветливый управляющий.

— Ах как же я рад вас видеть! Как прошли торги? Удалось ли прикупить бойца? Уверен, он просто великолепен. Мы ждем вас и готовимся к обеду еще со вчерашнего дня! Проходите, проходите… — щебетал он медовым голосом.

Для меня оставалось загадкой, как этому подобострастному человеку удается одновременно улыбаться во все зубы и при этом внятно разговаривать.

Мы прошли за управляющим через общий зал к незаметной двери под лестницей. Слуга отпер ее и отступил, приглашая нас зайти.За дверью оказалось помещение наподобие приватного банкетного зала. Или как это у них называется?

В общем, нам накрыли отдельно, и обстановка здесь была не в пример роскошнее, чем в зале, где обедали обычные постояльцы. Просторная и светлая комната с высокими потолками и большими окнами, за которыми виднеется сад. По стенам висели картины и гобелены, а на полу лежал мягкий ковер с вытканными узорами. В центре — большой дубовый стол, вокруг несколько стульев с высокими резными спинками.

Обед уже был выставлен и запах над ним стоял изумительный. Чего здесь только не было: жаркое из мяса с орехами, шашлык из баранины с соусом из сметаны и тимьяна, разнообразные пироги, салаты, закуски, сладости.

Попробовав почти каждое блюдо и оставшись очень довольной вкусом, я удобно откинулась на спинку стула, погладила свой заметно округлившийся живот и подумала, что в общем-то этот мир, в который меня непонятно каким чудом занесло, не так уж и плох…

— Совсем ничего не помните, госпожа? Ах, как же так-то? Горе, горюшко какое. А голова болит? — ахала и причитала возле меня няня.