Чудесные рисунки боярышни-актрисы (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 23

— Проход. На остров Буян.

— Только туда? — уточнил он. — Вот внука своего… вы как в Москву отправили? И как он к моей матушке попал? Вернее, почему именно к ней?

— А я знаю, почему? — мрачно спросил Карл Богданович. — Богов просил, путь открыть, чтоб к хранительнице. Они и открыли.

— Из избушки? — вмешалась Мира.

— Из избушки.

— Может, мы тоже попросим? — предложил Владимир. — Чтоб из избушки — к кольцу?

— Так внутрь зайти надо. И без силы наследной никак.

— То есть… не только частица Лукоморья нужна? — спросила Мира. — Сила хранительниц — тоже?

— А как же! С частицей и без силы войти можно. Но без силы на Буяне делать нечего.

Мира и Владимир переглянулись.

— Не отдает? — прищурился Карл Богданович. — Борька-то?

— Красибор? Не отдает, — кивнул Владимир. — Говорит, пойти туда, не знаю, куда, и принести то, не знаю что.

— Ить! — икнул Карл Богданович. — Настенька, чтоб тебя…

— То есть, требование правомерно? — уточнил Владимир.

— На нее это похоже, — кивнул Карл Богданович. — Могла такое задание назначить.

— А где это? — вновь вмешалась Мира.

— Не знаю. — Карл Богданович развел руками.

— Деда, может, у дядьки Кощея спросить? — подал голос Оскар, до сего момента скромно стоящий в сторонке.

— И он не знает, — отрезал Карл Богданович. — Никто не знает. Хотя… — Он вновь почесал шею. — Спросить можно. Тем более, он — лицо заинтересованное.

— Почему?

— Это он сам расскажет.

— А…

— Пора мне. — Карл Богданович поднялся. — Кольцо раздобудете, милости прошу. Оскар проводит.

— Деда…

— Да расскажи им сам, ты ж знаешь, — велел он внуку. — И не маячь в усадьбе, Борька увидит, беды не оберешься.

— Я осторожно, — пообещал Оскар.

Попрощаться с Карлом Богдановичем Мира не успела. Дверь захлопнулась, избушка со скрипом развернулась «передом» к лесу.

— Любаш… — позвал Владимир каким-то странным голосом.

— А? — спросила она.

— Ущипни. Что-то кажется мне, то ли брежу, то ли сплю…

— Так мы вместе… спим или бредим, — фыркнула Мира.

— А я ж вам котенка достал! — вспомнил Оскар. — Всамделишного!

Глава двадцать четвертая, в которой Владимир верит байкам кота Баюна

Где Оскар прятал котенка, Владимир так и не понял. Но он и не задумывался. Тут и без внезапно появляющихся «всамделишных» котят чудес столько, что голова идет кругом.

Вот они идут прочь от избушки, той же тропой. У Владимира с ориентированием на местности никогда проблем не было. И вот они уже на берегу моря. Вернее, на обрыве, и все еще под тенью леса. С котиком.

— Тут красиво, — словно в оправдание сказал Оскар. — И тихо. Местных лес сюда не пустит.

Уж на что Владимира сейчас не занимала красота природы, но и он впечатлился. Внизу море плещется. Сквозь кроны деревьев, окрашенные осенью в золото и багрянец, синее небо просвечивает. От земли и камней, нагретых солнцем, тепло идет. Все еще темно-зеленые кусты камелии густо покрыты цветом: кремовым и красным. А на траву словно брызнули синей краской: качаются на коротких ножках нежные крокусы.

Направо посмотришь — деревня рыбацкая, лодки на берегу, растянутые сети. Налево — городишко на склоне горы. Белые домики с красными крышами. А впереди, в море, остров, окутанный туманом.

— Это и есть остров Буян? — спросила Мира, подходя к краю обрыва.

— Ага, — ответил Оскар. — Но на лодке не доплыть, и не думайте.

И не туман это. Владимир и в лесу ощущал силу, льющуюся волнами. Поток порой был таким мощным, что кожу словно иглами кололо. А источник, похоже, на острове. Туман искусственный, откуда ему взяться в солнечный день. Или не туман вовсе, а концентрат силы.

Какой соблазн! Если тут завод по производству артефактов построить, да подзарядку наладить…

Не получится. Владимир вздохнул. Нельзя. Это отец особенно оговорил. И до Владимира охотники водились, но сгинули все: и те, кто с разрешения тогдашних правителей нажиться на силе Лукоморья пытался, и те, кто браконьерством занимался, «ловил рыбку» в заповедных местах.

— Вы это… сейчас заберете? — спросил Оскар.

— Заберем? — не понял Владимир.

— Кошака. Маетно мне с ним.

Тогда он и извлек котика… из ниоткуда.

Размерами тот Оскару в кошачьем обличье уступал. Или только сейчас, пока молод? Котенок, но уже прилично подросший. Рыжий, пушистый. С круглой мордочкой и зелеными, как у Миры, глазами.

— Ой, какой миленький! — ожидаемо восхитилась Мира.

Очередное «миленькое» чудовище скалило зубы, дыбило шерсть, шипело и размахивало когтистыми лапами. Однако Мира приняла его из рук Оскара без опаски. И чудовище мигом успокоилось, превратилось в ласкового котика. Заурчало и прильнуло к Мириной груди.

— Не против, если и его Оскаром назовем? — поинтересовался Владимир.

Младший Баюн насупился.

— Против, — проворчал он. — Мало того, что уши ему теперь чесать будут, а не мне, так и имя мое?

Мира рассмеялась, и Оскара обняла. А кот благоразумно сбежал на руки к Владимиру. Все же в Оскаре кот чуял кота, оттого и нервничал.

— Ладно, пусть будет Оськой, — растаял Оскар.

— Он точно не оборотень? — уточнил Владимир.

— Точно. — Оскар погрустнел. — Баюнов-то нас двое, деда и я.

— А иные оборотни…

— А как же! Потапычей семейство. Это медведи. Патрикеевы…

— Лисы? — догадалась Мира.

— Лисы, — кивнул Оскар. — Да…

— А родители твои где? — перебила его Мира. — Бабушка?

Владимир взглянул на нее недовольно. Дело ли, у мальчишки о таком спрашивать! Но Мира ответила ему взглядом: «Надо».

Тут и выяснилось… интересное.

Дар Баюнов, то есть, так, чтобы и кот, и человек, да не простой, а привратник, тот, кто между мирами живых и мертвых передвигаться может, передавался по мужской линии. А женщин Баюны выбирали… из рода хранительниц. Ну, или наоборот. Без разницы.

Вопрос о кровосмешении Владимир задать не успел.

— Только то давно было, — рассказывал Оскар. — Деда говорит, что очень давно. Рода тогда большие были, ветвей много. Но уже он невесту среди местных девушек нашел, обычных. И отец — тоже. Бабушка… она умерла давно, от старости. Баюны дольше живут, чем люди. А папка невесту далече нашел, в северных краях. Деда говорит, я там родился. Когда малой был, дом наш сгорел. Меня папка вытащил, за мамкой побежал, да крыша и рухнула. Вот…

— Вот… — эхом повторила Мира.

Кот, который Оська, давно перебрался обратно к ней. И она начесывала ему уши, правда, взгляда от Оскара не отводила.

И что же это получается? Баюны, привратники Мирового дерева, и Загорские, хранительницы Лукоморья? Мальчики и девочки, наследники силы рода… Но кровосмешение же! Даже если ветвей много, даже если…

И не в том ли причина, что оба рода угасают? Или, наоборот, причина в том, что Баюны давно не брали в жены Загорских?

— У Любомиры жених есть, — сказал Владимир вслух. — Почти муж.

— Знаю, — кивнул Оскар. — Ты. Так я на ней жениться и не хочу, она старая.

Мира не обиделась, прыснула. Владимир едва сдержался, чтобы не дернуть наглого котика за ухо. Нашел старуху!

— Ладно, ты о Лукоморье нам расскажи, — попросила Мира, усаживаясь на нагретый солнцем камень. — Мы же ничего не знаем.

Владимир рядом сел. И Оскар растянулся на траве, засунул в рот соломинку.

— Все началось, когда у Велимиры наследство отобрали…

— Отобрали⁈ — воскликнула Мира, перебивая. — Не сама отдала?

— Да кто ж в своем уме такое отдаст? — усмехнулся Оскар.

Не его это слова. Дедовы, скорее всего, повторяет. Но Владимир сразу поверил, что так и есть, никто не отдаст. А вот желать — да. И отобрать, если получится.

У Анастасии получилось. И, наверное, в желании том ее вины не было. Просто раньше близнецы не рождались. Так, чтобы одинаковые обе, с лица не отличить, но все же одна — старшая, а другая — младшая. Лукоморье же одно, его пополам не разделишь. И почему все должно достаться той, другой? Их зачали одновременно. И росли они в утробе вместе, у одной матери.