Чудесные рисунки боярышни-актрисы (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 18

— Частичка души Лукоморья, — повторил Красибор, широко улыбнувшись. — Твоя мать получила ее по праву рождения, от своей матери. И должна была передать тебе, в день совершеннолетия. Обычно она привязана к какому-нибудь украшению. К кольцу, к подвеске, к браслету…

— Ах, это! — воскликнула Мира. И погрозила Красибору пальцем. — Ах, братец, ты меня запутал! Я думала, речь о чем-то ином. Конечно, получила!

Оставалось надеяться, что он поверил в эту ложь. Мира считала себя неплохой актрисой, но она потеряла контроль над ролью, пусть и ненадолго. И как после выкручиваться?

Естественно, никаких подарков от матери Мира не получала. Или это все же… дневник?

Она украдкой взглянула на Владимира. Он сохранял невозмутимый вид, но, очевидно, все понял. Поможет разобраться?

Мира уже жалела, что не поговорила с ним еще в дороге. Полагала, что по приезду будет проще. Опять же, не хотелось уединяться на глазах у Лидии Алексеевны. Теперь же выделить время для разговора сложнее, рядом постоянно Красибор.

Миру всякий раз передергивало, когда он называл ее сестрой. А ведь так и есть, он ее троюродный брат. Родственник. Так отчего же ее воротит?

Красибор молод, красив, хорошо воспитан. Заметно, что слуг держит в строгости. В доме чистота и порядок. И Отрада уже жаловалась, что местные порядки суровы, а слуги — неприветливы. Но Мире какое до того дело? С ней Красибор добр и мил.

Вот только чувствуется что-то такое… такое…

Нехорошее?

Мира не знала наверняка, можно ли положиться на собственные чувства. Мастерству Владимира она доверяла. И, наверное, интуиции Лидии Алексеевны. Кстати, интересно, когда она отправится родственников искать? И где…

А еще, вернется ли Оскар? Мира так к нему привыкла, что взгляд нет-нет, да и шарил по ближайшим кустам — не мелькнет ли где рыжий хвост.

Навряд ли Оскар спустится на берег. Кошки же не любят воду. А здесь влажно. У Миры вот подол платья намок.

— Коли так, изба тебя впустит, — сказал Красибор.

«Еще и изба какая-то!»

Мира беспомощно взглянула на Владимира. И почему в дневнике мама об этом не упоминала!

— А где-то можно ознакомиться с описанием процедуры передачи наследства? — осведомился Владимир.

— Вы мне не верите! — чересчур наиграно воскликнул Красибор.

— А должен? — спокойно поинтересовался Владимир. — Или, полагаете, государь наделил меня полномочиями, чтобы я тут всем на слово верил?

— Зачем мне вас обманывать? — возразил Красибор. — Я этой силой воспользоваться не могу. И Лукоморью это только вредит. Трудно ему без хозяйки.

— И все же? — настаивал Владимир. — Записи? Дневники? Иные документы?

— Кому они нужны? — усмехнулся Красибор. — Наследство от матери к дочери передавалось. Бабка ж до последнего на внучку надеялась. Или вот, что племянница вернется. На смертном, можно сказать, одре мне слова заветные шепнула.

— Так мне некроманта приглашать? — уточнил Владимир, не моргнув глазом. — Или ментальный допрос вам устроить?

— Некроманта… зачем?

Было заметно, что Красибор несколько потерялся от такого выбора.

— Бабку вашу поднять, расспросить, — пояснил Владимир.

— А разве сие не… черное… это самое?..

— В интересах государства использование черного ведовства позволительно, — снисходительно улыбнулся Владимир. — До вас, видимо, новости позже доходят. Указ недавний.

— То есть, у вас такое разрешение есть? — уточнил Красибор.

— Вы догадливы.

— И на ментальный допрос — тоже?

— А как же!

Мира мысленно зааплодировала Владимиру. Его перепалка с Красибором ей понравилась.

— Тогда лучше допрос, — выбрал Красибор. — Бабушку как-то неудобно тревожить. Опять же, ведьму с того света звать… как-то боязно. А если не упокоите повторно?

— Ведьму? — переспросил Владимир.

— А то вы не понимаете, что любая хранительница — ведьма! — фыркнул Красибор. — Или ведуньи способны природой управлять? Или силу передавать по наследству?

— Ну, я рад, что вы эту разницу понимаете, — пробурчал Владимир, ничуть не смутившись. — И, если так, прекрасно знаете, что ведьму лучше не злить. Ведь любая хранительница… ведьма.

Последнее слово он выделил. И выразительно взглянул на Миру.

А она поняла, улыбнулась. Красибору. Хищно так, в тридцать два зуба. Мол, да, меня лучше не злить.

Мира не была ни ведуньей, ни ведьмой. То ли отец постарался силу отнять, то ли нет в ней той самой частички… И, если так, хранительницей ей не стать?

Вот бы волна окатила Красибора! Он стоял дальше от воды, чем они с Владимиром, и это могло стать подтверждением того, что Мира — ведьма, которую легко разозлить. Она даже представила, как волна поднимается, расщепляется, огибает ее и Владимира…

Волна обрушилась на голову Красибора с грохотом. Окатила бы брызгами и Миру, но Владимир успел сотворить щит, прикрыв от воды и себя, и ее.

Красибор весьма красноречиво высказался, отряхиваясь, как пес, но словарный запас Мира не пополнила. За время службы в театре она и не такое слыхала.

— А я предупреждал, — невозмутимо заметил Владимир.

— Ой, я не нарочно, — подыграла ему Мира. — Эта нестабильность… наверное, от близости места силы.

— Ничего, — процедил Красибор. — Понимаю.

— Братик, тебе надо переодеться, — добавила она. — Ветер прохладный, не простудиться бы.

— Да, — кивнул Владимир. — Вы поспешите. А я Любомиру сопровожу, не волнуйтесь.

— Я хочу еще немного пройтись по берегу, — сказала Мира.

И Красибору ничего не оставалось, как удалиться.

— Удачно получилось, — произнесла Мира, провожая его взглядом.

Красибор поднялся достаточно высоко, чтобы их не слышать.

— Да, — согласился Владимир. — Но мне хотелось бы знать, как это у тебя получилось.

— У меня? — удивилась она. — Разве это не ты?

— Не я.

— Быть не может!

— Не я, — повторил он. — Не веришь?

— Верю… — Мире пришлось признать, что обманывать ее Владимир не стал бы. — Но… я не знаю… как.

— Ты этого хотела?

— Хотела, — кивнула она. — И представила. Но ведь…

— Место тебя принимает. Отозвалось на просьбу, — пояснил Владимир. — Верно, наследство ты еще не приняла. Но в тебе кровь рода, кровь хозяйки этого места.

— Брр… — Мира передернула плечами. — Звучит как-то… зловеще. Но я рада, что он ушел. Нам надо поговорить.

— Надо, — согласился Владимир и подал ей руку. — Пройдемся? Только недалеко, скоро стемнеет.

Мира руку приняла. И оперлась.

— Даже легче стало, когда он ушел, — пожаловалась она. — Ты тоже его так чувствуешь? Он… плохой?

— Не знаю, — ответил Владимир. — Я его никак не чувствую. И это настораживает.

— Вот как…

Мира замолчала. Поговорить нужно, но как начать? «Володя, я тут подумала, я пойду за тебя замуж!» Ага, вот он обрадуется… То есть, может, и обрадуется. Но…

— Мира, дневник твоей матери — артефакт.

— Ты говорил, — вздохнула она. — Но навряд ли он то, что Красибор называет частичкой души.

— Навряд ли, — согласился Владимир. — Даже если эта частичка — не плод его воображения. Но в дневнике может быть ответ…

— Нет, — перебила Мира. — Я его прочла, весь. Там ничего нет.

— Есть, — возразил Владимир. — Кое-что из написанного скрыто.

— Да? — Она удивилась. И остановилась, развернувшись к нему. — Ты это… прочел?

— Разумеется, нет. Только ты сможешь.

— Но как?

— Полагаю, капли крови будет достаточно.

— А-а-а… — протянула Мира. — Спасибо, что сказал.

— Только обижаться не надо, — попросил он. — Я сказал бы в любом случае.

Обида? Нет, Мира ее не ощущала. Разве что… капельку. Ведь, и правда, он мог рассказать раньше. И если не стал… Значит, так нужно.

— Володя…

Она сама взяла его за руку. Погладила пальцы. И рука теплая, даже горячая. А Мира, кажется, замерзла.

— Володя, ты…

Она сообразила, что нужно сделать. Сняла кольцо — то самое, серебряное. Вложила в его ладонь.