Чудесные рисунки боярышни-актрисы (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 17

— Нет, котик — не проблема, — заверил ее Красибор.

И, велев слугам ехать на задний двор, пригласил гостей в дом.

Глава восемнадцатая, в которой Владимир подозревает временного хранителя во всем и сразу

Пока Мира ахала и восхищалась, рассматривая обстановку в доме, Владимир наблюдал за Красибором. Тот ему с первого взгляда не понравился. Со второго и третьего — тоже. Только вот непонятно, неприязнь связана с подозрительностью, коей Владимир не отрицал, так как не верил, что с силой, какой бы она ни была, можно расстаться добровольно. Или все же с тем, что эмпатически он Красибора не ощущал.

Это само по себе подозрительно. И возможно в двух случаях: или человек закрывает эмоции щитами, или не имеет их вовсе. И во втором случае, он вовсе не человек.

Выглядел Красибор… обычно. И в лице его даже угадывались какие-то фамильные черты: овал лица, форма носа и губ. А глаза вот темные, и волосы — тоже. Молод. Определенно моложе Миры. Поздний ребенок?

Представление о том, как выглядели Загорские, Владимир составил в портретной галерее. Ее Красибор показывал с гордостью. И оказалось, что его бабка, Анастасия, и бабка Миры, Велимира, были не просто сестрами, а еще и близнецами. Но Велимира считалась старшей, оттого сила рода должна была перейти к ней, но она влюбилась в молодого боярина, встретив того за пределами Лукоморья. И выбрала жизнь семейную, отказавшись от права принимать наследство. Однако дочь свою, Добромиру, в Лукоморье привозила, в источнике купала, позволив той стать частью рода хранительниц. Так отчего позже выдала замуж за старика? Или то воля мужа, деда Любомиры?

У Анастасии рождались мальчики. Красибор сказал, что у отца было четверо старших братьев. И все умерли в младенчестве. Женился отец рано, рано же овдовел. Второй брак также закончился смертью жены, при родах. И третий тоже. Но третий младенец, Красибор, выжил.

Отца Красибор не помнил, он умер вскоре после смерти третьей жены. Если судить по портрету, безусловно, приукрасившему действительность, Бореслава мучила какая-то болезнь, ибо выглядел он изможденным.

И, значит, воспитывала Красибора бабка Анастасия.

— Вы живете в доме один? — поинтересовался Владимир.

К гостям, кроме слуг, больше никто не вышел.

— Увы, — ответил Красибор, улыбнувшись. — Но теперь не один. Теперь с сестрой.

— Троюродной, — напомнил Владимир.

— О да!

Красибор взглянул на Миру… Нехорошо так взглянул. С вожделением. Владимиру оно не понравилось.

А что? Жениться на Мире — прекрасный способ сохранить и силу, и власть… внутри семьи. И кто запретит? Троюродные брат и сестра — уже не близкие родственники.

Количество смертей в этой ветви рода Загорских, откровенно говоря, пугало. О чем Владимир и сказал за обедом, что состоялся примерно через час после приезда. Каждому ответили спальню, и Владимир успел принять ванну и переодеться. Матушка и Мира выглядели посвежевшими.

— Вы уверены, что это не проклятие? — поинтересовался Владимир. — Проверяли?

— Проверяли, — согласился Красибор. — Бабушка рассказывала. Однако… ничего.

Он развел руками.

Врет? Или недоговаривает? Владимир мог судить лишь по внешним признакам. Взгляд Красибора он не назвал бы честным и открытым.

— Разве что считать проклятием гнев богов, — добавил он.

— Гнев богов? — переспросила Мира.

— Так дуб Жива и Даждьбог посадили, — сказал Красибор. — Они — истинные хозяева острова Буяна и всего Лукоморья. Бабушка предполагала, что не по нраву им пришлось то, что люди нарушили порядок наследования.

— Ду-у-уб… — протянула Мира.

— Дуб, — кивнул Красибор. — С жемчужными листьями и позолоченными желудями. Мировое дерево.

— Вы его видели? — спросил Владимир.

— Нет, не довелось, — вздохнул Красибор. — Только хранительница может попасть на остров. Другим путь закрыт. О том, что листья жемчужные, бабушка рассказывала.

Обед был вкусен. Или казался таким после долгой дороги и еды в придорожных станциях. Рыба — жареная, вареная, вяленая. Овощи и фрукты с каким-то особенным солнечным привкусом. Теплые лепешки, тающие во рту. Вино — терпкое, сладкое. Красибор сказал, что местное.

Владимир еду и напитки на всякий случай проверил на предмет ведовства, но никаких зелий или заклинаний не обнаружил. То ли рано их травить, то ли Красибору сие невыгодно.

— Когда я приму наследство, боги перестанут гневаться? — поинтересовалась Мира. — И ты сможешь жениться, не опасаясь, что твоих детей и жену не настигнет проклятие?

— Я так надеюсь на это, сестренка! — воскликнул Красибор. — Это наследство… оно тяготит…

Весь вид его выражал печаль. Владимир вздохнул. И как проверить, человек он или… А, кстати, или кто? На упыря не похож, на восставшего — тоже. И аура у него вполне человеческая. Но это, как раз, легко подделать.

Или все проще, и Красибору есть, что скрывать?

Матушка в разговоре участия не принимала. Владимир отметил, что она как-то необычно задумчива. И расспросить, не случилось ли чего, не удалось. После обеда матушка сказалась уставшей и удалилась отдыхать.

Мира же высказала желание осмотреть окрестности, и Красибор охотно пригласил ее на прогулку. Владимир, само собой, с ними отправился.

Гуляли по парку, ухоженному и красивому, несмотря на позднюю осень. Из парка к берегу моря спускалась лестница. Красибор рассказал, что там установлена купальня, но сейчас море холодное, купаться уже нельзя.

— А что можно? — с любопытством наивной девушки спросила Мира. — Какие тут развлечения? Балы бывают? Или вот… ярмарка?

Владимир хмыкнул в сторону. Все же играла она хорошо. Убедительно. И даже эмоции ее сейчас считывались согласно роли.

— Боюсь, балов нет, — засмеялся Красибор. — Некому давать. Люди высшего света сюда не заглядывают. А ярмарки бывают. Простые, с местными товарами, с деревенскими развлечениями.

— Ах, как интересно! — Мира захлопала в ладоши. — И… все? Как же вы тут живете? Скучно…

— В доме большая библиотека, — сказал Красибор. — Можно сказать, родовая. Дела, опять же, хозяйственные. Да и в землях порядок поддерживать надобно, разъезжать много приходится. Скучать некогда, сестренка.

— И мне… придется? — Мира сделала вид, что удивилась. — Разъезжать?

— Как пожелаешь, — ответил Красибор. — Можешь управляющего нанять, для дел обычных.

— Тебя, например? — уточнила она.

— Посмотрим, — улыбнулся он.

По лестнице они все же спустились. Мира щебетала что-то о вечерах с играми и танцами. Расспрашивала о жителях Мореграда. Удивлялась, восхищалась…

Владимир же размышлял, как избавиться от Красибора. То есть, не совсем, а временно. Очевидно, что оставлять «сестренку» наедине с Владимиром он не намерен, а поговорить им с Мирой есть о чем. Безусловно, можно отложить, но…

С другой стороны, Красибор — все еще ценный источник информации. Лжет он или нет, но никто лучше него о Лукоморье не расскажет.

— Когда Любомира сможет принять наследство? — спросил Владимир, когда Мира, набегавшись по берегу от волн, уселась передохнуть.

— Готов передать хоть сейчас, — ответил Красибор. — Однако подготовка займет некоторое время.

— Обряд? — уточнил Владимир.

— Не только. Место должно принять новую хранительницу, а хранительница — место.

— Это как? — Мира посчитала нужным вмешаться. — Что нужно делать?

— Для начала — объехать все владения, познакомиться с главами родов…

«Ага, началось…» — мелькнуло в голове.

— А еще пойти туда, не знаю, куда, и принести то, не знаю, что, — продолжил Красибор.

Взгляд его лукаво заблестел.

— Но, главное, сестренка… Ты же получила от матери частичку души Лукоморья?

— Ча… чего⁈ — удивилась Мира.

На сей раз непритворно. А Владимир тоскливо подумал, что он не ошибся, просто не будет.

Глава девятнадцатая, в которой Любомира пробует играть роль ведьмы