Золушка за 80 - Губина Мотя - Страница 4

Я улыбнулась.

– Том, я сама понесу поднос, но буду благодарна, если ты будешь открывать для меня двери. Ведь они такие тяжёлые!

Мужчина гордо приосанился и поковылял на выход. А я вздохнула с облегчением. Боюсь, если бы он настоял на своём, то мачеха с сёстрами не скоро бы увидели свой завтрак – руки у слуги дрожали знатно.

Мы прошли несколько залов, и передо мной распахнулись последние двери.

– Спасибо, Том, – поблагодарила я, – а теперь возвращайся на кухню и закончи свой завтрак, я останусь со своей семьёй.

Сбитый с толку мужчина суетливо поклонился, затем кивнул, снова поклонился и, наконец, одарив меня недоуменным взглядом, прикрыл дверь, отрезая меня от коридора.

Я развернулась вместе с подносом и наткнулась на три ошарашенных взгляда.

– С добрым утром, – улыбнулась своей новой семье. Единственной в этом мире, – а вот и завтрак.

– Маменька, она всё же умом тронулась? – смотря на меня с опаской, уточнила рыжеволосая Анастасия.

Вторая сестра, я так понимаю, Дризелла – сестра-близнец рыжульки, только волосы у неё были черными, словно вороново крыло, смотрела настороженно, нахохлившись, словно мокрый воробей.

Игнорируя вопрос, который предназначался не мне, я водрузила поднос на стол и села на ближайший стул.

– Приятного аппетита, матушка. Сестры, – одарила я их всех вежливой улыбкой.

Глаза женщины вспыхнули гневом.

– Не знаю, что это за игра, Мариэлла, но прекрати. Встань и обслужи нас, как полагается.

Я посмотрела на женщину серьёзно.

– Мадам, я приготовила завтрак. Я его принесла. Пожелала вам приятного аппетита. И, как вы заметили, послушала вашего наказа и не поставила перед собой порции. Но то, что вы просите сейчас, это работа слуг. Я же – ваша падчерица.

Я сознательно не сказала слово дочь, чтобы обозначить, что не стремлюсь занять место её детей, они и так, наверняка, тяжело переживали, что стали не единственными детьми в семье.

– Ты нам никто! – прошипела Дризелла, смотря на меня вызывающе. – После твоих мерзких слов, которыми ты шантажировала нас в карете; после того, как украла мое платье; после того, как пообещала наговорить про каждую из нас принцу гадостей, ты смеешь вести себя как ни в чем не бывало?!

Её оборвала хозяйка дома.

– Дризелла, помолчи. Ешьте, девочки. Золушка, выйди.

Я вздохнула, сетуя на то, что в этом мире я всего лишь молодая девица без всяких прав, и встала. Публичного скандала мне было не нужно.

– Хорошо, мадам. Могу я попросить вас уделить мне время после завтрака?

Тут она посмотрела на меня удивлённо. И сводные сёстры тоже.

Анастасия, так вообще, неприлично вытаращилась и икнула.

– А… А скандал? – растерянно поинтересовалась она.

Мне стало смешно. Мне нужно было скандалить за столом, за которым у меня даже не было своей порции? И за которым на меня смотрят как на врага народа? А зачем? Я лучше пойду на кухню к Тому, спокойно позавтракаю, а потом, на сытый желудок, спокойно переговорю с мачехой.

– Так мы сможем поговорить? – напомнила о своей просьбе.

– Денег не дам, – тут же сориентировалась женщина.

– Хорошо, – я кивнула, – мой вопрос заключается в другом.

Мне кажется, лимит изумления у этой строгой женщины за утро уже оказался исчерпан, потому как она устало махнула рукой в сторону двери.

– Если у меня будет время.

– Благодарю, мадам, – кивнула я и спокойно вышла за дверь.

Вернувшись на кухню, я застала старого Тома опустошающим остатки на сковороде. Увидев меня, старый слуга испуганно вытаращился и попытался прикрыть рукой место преступления.

– Приятного аппетита, – пожелала я, доставая свою порцию из шкафа и садясь за стол, – садись, Том, у меня к тебе несколько вопросов.

Он проглотил то, что успел уже прожевать, и кивнул.

– Конечно, мисс. Старый Том всегда к услугам маленькой леди.

– Вот и славно, – улыбнулась я, – потому как маленькая леди хотела бы освежить свою память о том, кем она является. Потому что, боюсь, некоторые знания после падения перемешались у меня в голове. И никого другого, кто лучше бы это знал, кроме тебя, мне и не сыскать. Поэтому садись и рассказывай всё, что ты знаешь о моей семье.

Слуга запричитал, сетуя на мою травму, и, налив себе чаю, сел рядом со мной.

Я же принялась за еду. Надеюсь, леди Тремейн имела в виду, что я не могу есть с ними, а не могу не завтракать вообще. Потому что на такой подвиг у меня выдержки не хватит. Двадцатилетний девичий организм требовал еды!

– Итак? – подтолкнула я его к нужной мысли. – Мы находимся в доме моего отца…

– Ох, бедный барон Элейн! – тут же запричитал мужчина, смотря на меня с жалостью. – Оставил вас на растерзание этим мегерам! Зачем только женился на новой госпоже! И ведь вы были совсем крошкой! Мы ещё не успели оплакать вашу матушку!

Я вздохнула. Во всех богатых домах слуги всегда говорили всё, что думали, и о своих хозяевах нередко отзывались нелестно. Но такое открытое пренебрежение… Страшно подумать, что будет, если мачеха услышит подобные разговоры – вмиг выставит. А мужчина уже слишком стар, чтобы справиться самостоятельно и заново начать свою жизнь за пределами дома, в котором, по моим прикидкам, он провёл всю жизнь. Уж Мариэллы точно!

– Том, прошу тебя, не отзывайся при мне о моей мачехе и сёстрах такими словами. Они моя единственная семья, и мне это неприятно слышать.

– Так они же вас…

– Это неважно, – перебила его, – просто сделай, что прошу.

Он насупился, но всё же кивнул.

– Итак, мы в доме барона Элейна, который… умер уже…

– Два года назад, – подсказал мужчина. – Неужто вы этого не помните, мисс?!

– Помню, но смутно. Боюсь ошибиться. Я тогда много плакала, и дни слились для меня в один, – выкрутилась я. – Расскажи, почему у нас нет денег.

– Так хозяйка же всё потратила! – всплеснул руками мужчина. – Вот всё, что было, всё и потратила! А ведь мы жили хорошо! И штат слуг был, и дом один из самых знатных! Всех уволила! Всех! Один я согласился за еду работать! Тьфу!

– За два года потратила состояние барона? – нахмурилась я – что-то очень слабо верилось в подобное. – А ты ничего не путаешь, часом? Может, дом заложен был? Или ещё при отце начались проблемы?

– Что?! При бароне Элейне?! – вскричал Том. – Полноте, мисс! Не оскорбляйте память отца вашего такими подозрениями, это всё она! Змея! – погрозил он кулаком в сторону двери.

– Всё, всё, я поняла, – утихомирила я разбушевавшегося слугу, – давай дальше. Кому сейчас принадлежит дом?

– Так хозяйке, мисс, – вздёрнул он волосатые брови, – кому ж ещё.

Ага… Я сделала мысленную пометку, что качать права Золушке в доме, что официально принадлежит её мачехе – совершенно недальновидно. Правильно я поступила, что выбрала более щадящую тактику.

– А что осталось мне?

Он нахмурился.

– Мисс, на ваше имя лежит счёт в банке.

Я даже привстала от охватившего меня волнения.

– Повтори.

– На ваше имя лежит счёт в банке, – послушно повторил он, глядя на меня с опаской, – неужели вы и этого не помните?

– Да как тебе сказать… И что, большой счёт? Могу я его обналичить? Доступ у мачехи к нему есть? – закидала я его вопросами. Очень ещё хотелось узнать, совершеннолетняя ли я, но мне казалось, что это всё же будет слишком.

И тут раздался мелодичный перезвон колокольчика, подвешенного за верёвку над дверью в кухню.

– Ох, опять вас словно последнюю судомойку вызывают! – снова запричитал слуга, с ненавистью глядя на колокольчик. – А вы – дочь барона!

Я задумчивым взглядом окинула мужскую фигуру и кивнула.

– А куда мне идти?

– В кабинет, небось. Эта мегера как пришла, так сразу заняла кабинет хозяина. Даже в его присутствии могла там сидеть, бумажки перебирать. Будто бы что-то в них понимала. Тьфу!

– Кабинет же рядом со столовой? – закинула я удочку, не желая ещё раз просить меня проводить.