Деревенщина в Пекине 3 (СИ) - Форд Крис - Страница 22

— Что ж, аргументы убедительные. По рукам. Только об этом никто не должен знать.

— Разумеется, господин Ван, — с поклоном отвечает будущий зять.

— Ну вот, пап, работник уже нашёлся! — ехидно хмыкает Ван Япин, выглядывая из-за широкой спины жениха. — И, поверь, пахать он будет куда усердней и добросовестней, нежели я. Потому что за женскую благосклонность пока ещё неженатый китаец и горы свернёт. Как же хорошо, что я родилась в этой стране…

Мэнмянь — китайские смотрины. Встреча обеих семей в ресторане или сторона жениха посещает дом невесты.

Сеул. Аэропорт Инчеон.

Я подхожу к панорамному окну и делаю глоток бодрящего эспрессо, горьковатый вкус разливается по языку. Серебристый фюзеляж огромного лайнера отражает дневной свет, создавая причудливую игру бликов. Люди снуют туда-сюда по лётному полю, словно муравьи.

Ли Миньюэ сидит рядом в мягком кресле зоны ожидания. Журнал в её руках — простая маскировка для беспокойного разума. Страницы переворачиваются механически, без какого-либо интереса к содержимому.

— Вот же стерва! — неожиданно выдаёт напарница, стукнув ладонью по глянцевому развороту. Её голос звенит от возмущения. — А ведь все же знали, что ничего хорошего из их брака не выйдет! Обычная вертихвостка, по лицу видно. Да пошла она со своим праздником! Думает, я смогу веселиться, пока моего дядю удерживают насильно в психушке?

Громко цокнув языком, она бросает журнал на столик, затем скрещивает руки на груди — классический жест защиты. Возвращаюсь в кресло возле неё. Мой стакан с кофе оказывается рядом с брошенным журналом. На обложке — счастливое семейство знаменитостей. Иронично.

— Я бы на твоём месте не обсуждал подобные темы на повышенных тонах, особенно в публичном месте, — говорю тихо, голосом, который не разносится дальше нашего разговорного пузыря. — На кону слишком многое.

Эффект моих слов незамедлительный — Ли Миньюэ тут же прикрывает рот ладонью, словно пытаясь вернуть обратно вырвавшиеся слова. Её глаза расширяются, взгляд мечется по залу ожидания. Черты лица мгновенно трансформируются — озлобленное выражение сменяется виноватым.

В глубине её зрачков читается нарастающее беспокойство.

— Всё нормально, наблюдение за нами не ведётся, — успокаиваю её. — За чрезмерную эмоциональность я тебя не виню, всё-таки ситуация не из простых, но постарайся держать себя в руках.

— Да, ты прав.

Бросаю быстрый взгляд на часы. Стрелки неумолимо приближаются к времени посадки.

— Советую подумать над хорошей причиной, почему ты пропустишь семейный праздник, на который она тебя пригласила.

— Да что тут думать? Скажу ей, что со мной связался корейский университет и в срочном порядке запросил оригинал одного из документов. А так как мест для иностранцев осталось мало, пришлось сразу же возвращаться за всем необходимым в Пекин. Вряд ли её будет волновать моё присутствие.

— Как вариант, — пожимаю плечами. — Главное, чтобы она ничего не заподозрила.

Наш разговор прерывает мелодичный женский голос из громкоговорителя, объявляющий о начале посадки пассажиров бизнес-класса на рейс до Пекина. Стерильный, профессионально поставленный тембр разносится по залу, отскакивая от стеклянных перегородок и высоких потолков.

Ли Миньюэ встаёт с кресла и одним плавным движением надевает сумочку на плечо. Её осанка выпрямляется, как будто напоминая самой себе о необходимости сохранять внешнее самообладание. Она кивает в сторону гейта:

— Пойдём, мне уже не терпится оказаться в Пекине.

Удобно устроившись в просторных креслах, погружаемся в экраны смартфонов, но с различными целями. Миньюэ стремительно набирает сообщение для жены своего дяди — длинное, судя по всему. Её лицо сосредоточено, брови слегка сведены, губы сжаты. Это выражение человека, тщательно подбирающего слова.

Я же решаю сразу уведомить Чэнь Айлинь о своём возвращении. Этого требует внутренняя дисциплина. Как ни крути, обязанности перед рестораном никто не отменял.

— Извините, вам что-нибудь предложить перед взлётом? — мелодичный голос стюардессы заставляет отвлечься от гаджета.

— Бокал белого вина, пожалуйста, — довольно просто отвечает Ли Миньюэ, не вдаваясь в детали.

— А вам? — стюардесса переводит взгляд на меня с профессиональной улыбкой, отточенной годами практики.

— Нет, спасибо. Пока ничего.

Отправив сообщение, напарница поворачивается ко мне:

— Похоже, сегодня мы будем одни. Повезло, можно будет расслабиться в полной мере.

Она расстёгивает верхнюю пуговицу жестом, который говорит больше, чем слова. Символическое действие — сбрасывание последнего напряжения суетливого дня.

Едва самолёт набирает высоту, выравниваясь в небесном коридоре, Ли Миньюэ вызывает стюардессу и озвучивает заказ, переходя от вина к коктейлям, словно преодолевая невидимую границу между рабочим напряжением и заслуженным отдыхом. Я же остаюсь в стороне от алкогольных экспериментов, погружённый в перебор вариантов о предстоящих задачах.

За белой шторкой, отделяющей бизнес-класс от бортовой кухни, слышится мягкое позвякивание стекла и характерный шорох льда, падающего в стаканы.

— Лян Вэй, ты что, даже ничего не закажешь? Не пить же мне в одиночестве весь полёт, — Миньюэ обращается ко мне с лёгким удивлением, в голосе слышится нотка настойчивости.

Мысленно просчитываю график работы по прибытии. Время на отдых будет минимальным. А ещё университет и кое-какие дела с До Тхи Чанг.

— Я пас. Меня поставят в ночную, либо в утреннюю смену. А для работы нужна трезвая голова.

— Ну что тебе будет от одного бокала? — продолжает она, слегка наклоняясь в мою сторону. — Давай отметим успехи в поисках моего дяди.

Шторка отодвигается, и в салон выходит стюардесса с серебряным подносом. Помимо крепкого коктейля со льдом, перед Ли Миньюэ появляются изящные тарталетки с морепродуктами и сырное ассорти.

— Что-то ты забегаешь наперёд, — наблюдаю, как быстро пустеет стакан в её руке. — Пока отмечать нечего. Как вызволим — пожалуйста. Лететь всего два часа, советую сбавить обороты.

— Всё равно прилетим ближе к ночи, будет время выспаться, — напарница пожимает плечами с показной беззаботностью, которая контрастирует со сложившейся в Корее ситуацией. — Знаешь, мне иногда кажется, что ты абсолютно не умеешь расслабляться. Нельзя же быть таким трудоголиком на постоянной основе! Я всё уладила с Айлинь, ты свободен до понедельника.

Ли Миньюэ протягивает мне свой стакан, но в очередной раз сталкивается с твёрдым отказом.

Ничуть не растерявшись, напарница делает глубокий, почти демонстративный глоток коктейля, и с характерным стуком ставит пустую посуду на откидной столик. В её глазах появляется новое выражение — смесь решительности и какого-то почти хищного интереса, которого я раньше не замечал в её взгляде.

— Хорошо, я тебя поняла, — говорит она голосом, который внезапно становится бархатистым. — Если тебе так трудно расслабиться, то я помогу. Обещала же отблагодарить по-взрослому.

После этих слов она без колебаний кладёт ладонь мне на бедро. Медленным, почти гипнотическим движением её рука направляется к поясу брюк, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

— Не думаю, что это хорошая идея. Будет очень неловко, если нас увидят, — мой взгляд непроизвольно перемещается к шторке, отделяющей нас от персонала.

— Ты слишком много думаешь! — восклицает Миньюэ шёпотом, придвигаясь ещё ближе. — Мы здесь одни, выключи голову.

Уверенным движением она расстёгивает мои брюки с такой скоростью, что я не успеваю среагировать.

А с другой стороны… хм.

— Давай хотя бы не здесь, — делаю последнюю попытку восстановить контроль над ситуацией, слегка отстраняясь в пределах, допускаемых ограниченным пространством.

Миньюэ решительно преодолевает символическую границу, обхватывая ладонью наиболее чувствительную часть мужской анатомии: