Джунгли, Секс и Чипсы! (СИ) - "Focsker" - Страница 51

— О Рабнир, что за жуткий зверь мог так тебя покалечить… — Сначала крепко обнимаю, затем целую в лоб.

— А… э… ну… Агтулх, я… Всё хо…

— Ничего не говори! — Пальцем ткнув её в рот, как в самых комичных мылодрамах, прижимаюсь к ней ещё раз, только сильнее. — Ты ранена, ты должна экономить силы и выжить, чтобы после мы, ты и я, как… как семья, могли отомстить всем тем, кто встанет на нашем пути!

Тут я переборщил. На мгновение, мне даже показалось, что сердце Медоеда остановилось, забыв как биться. С этим чувством всё вокруг, как будто с остановкой времени замерло. Я думал, что это мой личный глюк, некое замешательство, помутнение разума, но тут, игнорируя время, Рабнир приподнялась с кровати, спокойно поднимая прилегающих к ней Кетти, высвободила руку и тоже обняла меня.

— Знаю, ты не способен противостоять моей силе, сейчас ты как игрушка…

Вот сука… а я ведь всё чувствовал, просто замер, всё так же обнимал её, хотя другие вокруг нас реально застыли. Остановилось их дыхание, движения, и лишь мы с Рабнир могли хоть что-то делать, хотя казалось, она даже и не подозревает о моём иммунитете к её магии. Стараясь сохранять спокойствие, повиснув над ней после громких слов, я замер, продолжая глядеть в её золотые глаза.

— Как же ты красив… — Коснулась моей щеки когтем Рабнир. — Когда мы столкнулись с Кетти, я слишком поздно поняла, что уже в ловушке. Тогда, возможно как и сейчас, будучи раненной, мне следовало активировать навык, снести голову твоему отцу, а после умереть самой, но…

Рабнир, взяв меня за щёки, подтягивает к себе, губы в губы, награждает лёгким и в то же время слегка навязчивым поцелуем с попыткой проникнуть языком в мой рот. Она бойкая, и хоть я пытался сохранить спокойствие, мол, тоже застыл во времени, но, когда в мой рот вторгся её язычок, сдержаться не смог. Слишком долго она всё делала и думала, со вздохом я ответил лёгким движением головы вперёд. Прикусил её язычок, лбом ткнулся в лоб, после чего, охнув, Медоед выскочила из своего навыка, остановки времени.

— Держи её, держи! — Начали вязать её Кетти.

— Ты, ты что… всё чувствовал, слышал? — Глядя мне в глаза с красными, не свойственными ей щеками, словно извращенку застали на месте преступления, спрашивает Медоед.

— Рабнир, что-то происходит… — На потеху кошкам и самой Медоеду, руки опускаю свои на пах, отвожу взгляд в сторону и, зная чего добиваюсь, для увеличения эффекта приподнимаю свои бёдра вверх.

— А ну-ка! — Откинула в сторону мои руки дежурная Ахерон. — Ах бля… ужас…

От изречений Рабнир, нашей телесной близости и двухдневного воздержания, наступает естественная реакция. Ахерон поднимает резинку шортов, а там, стояк, ждет ту, кто ему обещана этим вечером. Медоед тоже видит, она в восторге. Сильнейшая из воительниц племени Чав-чав, теперь, один из твоих секретов мне известен. Более того, я вижу, что моё тело становится твоей слабостью. Стоит ли мне и дальше над тобой издеваться, стараться держать на дистанции, или же есть реальный шанс сделать тебя другом? Может, на это и рассчитывает Добрыня. Всё же она действительно уникальна, сильна. Даже сдерживаясь во время задержки времени, я видел, как она с максимальной осторожностью двигала руками, лишь бы не выдать себя. Наверняка те шестеро, сдерживавшие её, для Медоеда не тяжелее песчинки на накаченном, слегка загорелом животике Медоеда.

— Агтулх… у вас… на меня, да? На меня ведь⁈ — Мы не глядели друг другу в глаза. Сердце её растопил бугорок в моих штанах, остальное моё тело, как и душа, не имело никакого значения.

— Рабнир, ты избранная, ты та, кто друг Кетти, семья, что обошла печати богов… — Многозначно говорю я и, вместо охов и вздохов, ловлю немую паузу, полное молчание. Гнетущая тишина, женские переглядки, кто-то выпустил когти, скрежетая по камням, с негодованием, злобой, готовился исправить недоразумение, допущенное богами или мной.

— Она медоед… — прошипела Ахерон, — наверное, Агтулх, это ошибка. Такой как вы…

— Я Кетти! — Вскочив на ноги, оттолкнув от себя всех, кто был сверху, радостно воскликнула Рабнир. — Сомнений нет, мы Медоеды и вправду ближе к вам, к бунтаркам Кетти, чем к послушным Чав-чав. — В глазах Рабнир блеск, и губы выгнулись в наивной, радостной улыбке. Слезинка, одна единственная, что в момент накапливаются у её век, срываются по красным щекам и единой каплей падает на торчащую грудь.

— Рабнир… я могу ошибаться… — Видя искренность её чувств, испытывая стыд, говорю я.

— Но цветок без плодовитой почвы под ним, без любви, никогда не приживётся, не пустит корни.

Рабнир, взяв меня за кисть, притянула ту и положила себе на грудь.

— Разве цветение не доказательство ваших чувств? Разве то, как моё сердце рвётся из груди при виде тебя, Агтулх, не доказательство бессилия проклятия? Я же сильная, я могу противостоять любому проклятию, но влечению к тебе никак не могу. Так неужели эти чувства — ошибка?

Вот и как тут ответить?

— Нет, вовсе нет. — Склонив голову, словно извиняюсь, сказал я.

Рабнир в восторге, отпустив меня и схватив рандомную кошку, она прижимает к себе ту, что ранее сидела у неё на пузике.

— Сёстрёнка! — Кричит Медоед. — Я знала, что мы похожи! — Радость её с воссоединением семьи недолгая. Оттолкнув кошку сразу после объятий, Рабнир вновь обнимает меня, с глазами полными радости, упирается своим лбом мне в грудь, после чего просит:

— Позволь разделить с тобой проклятье…

— Хорошо, — говорю я, — но…

— Но? — С настороженностью поглядела на меня Медоед.

— Мне нужна жрица, та, что была на небесной птице и знает все таинства ритуала. Так же, нужна преступница… До ночи Агохлу и Онохо ещё далеко, но нужно подготовиться, провести обряд, иначе… — Я таинственно замолчал, отвёл взгляд в сторону.

— Иначе? — В один голос, вместе с Медоедом, спросили другие кошки.

Да хуй знает что иначе!!!

Мне нужно как-то помочь нашим девочкам, сблизить их с местным обществом, показать, что их присутствие необходимо. Ведь из личного опыта я мог удовлетворить минимум двоих, а в конце, в добавок, успокоить и нашу девочку. Так почему бы не…

— Иначе жизнь обернется смертью, наслаждение проклятьем, а сила — слабостью, обрекающей на…

— Хватит! — Внезапно прервала меня Кетти. То была та самая, которую я с наслаждением и несдержанностью заставил лишиться дара речи, а потом, на некоторое время и ходьбы, Мир-ри…

— Мир-ри, это правда? — Спросили у неожиданно явившейся кошки, подруги.

— Правда-правда! — Воскликнула Кетти. — У меня после встречи ноги отказали, да только благодаря молитвам жриц я и хожу!

Зачем-то вступилась за наших девочек Мир-ри. Вскинув в сторону Ахерон руку, она вытянув указательный палец, словно собираясь обвинить, привлекает всеобщее внимание. Все, включая Медоеда, сосредоточили на ней свои взгляды. Тут, из-за спины моей, появилась вторая кошка, незнакомая. Быстро вложив бумажку цвета грязи мне в руки, она уходит. Пока Мир-ри эмоционально рассказывает, какая она хорошая и какие они недостойные вещи со мной делала, я вычитываю очень тревожные, опасные для всех нас новости:

«Армия существ неизвестной расы, огромного числа и с нравом пожирать поверженных, причалила к берегу. Лёша, грядёт война. Заставь этой ночью медоеда подчиниться твоей воле, стать твоим другом, союзником, женой. Только так мы сможем сравнять наши шансы. Только так сможем подчинить Кетти себе».

Далеко-далеко в лесу.

В главный лагерь объединённого племени пришла весть о высадке иноземных захватчиков. В этот раз появление их стало полнейшей неожиданностью. Чав-Чав были слишком заняты поиском второго воина Гончьей, а Медоеды — грызнёй за право занять место своего командира. Исчезновение Рабнир, героя племени и столь послушного командира, что при помощи грубой силы контролировала своё племя, серьёзно ударило по дисциплине во всей армии. Чав-Чав потеряли надежного союзника, одного из лучших воинов, при этом даже не вступив в войну. И теперь, как новый вызов, появление заскальных свинорылов.