Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 66

Или весь его план — нарочно издеваться, ожидая, когда я выдам свои тайные убеждения и заслужу публичный суд или даже казнь за измену.

— Хочу разумного обучения! — бросила я, следя за Кьестеном исподлобья. — Вы ни разу не показали мне, как взаимодействовать со стихией. Но уже требуете показать.

— Боишься?

Меня обожгла ярость, и её сложно было удержать в груди. Этот старик возомнил, что много лет обучения у дарханов и его ловкость и сила для его возраста дают ему повод издеваться над учениками. Но что если он сам мечтал бы прикасаться к стихиям, да только силой духа не вышел?

Ойгон, его покровитель, лишь младший из богов, верно?

— Может, боитесь вы? — слова сорвались против воли, и я только в последний миг прикусила губу, но по рядам учеников уже пронёсся гул.

— Нет. Ты ни на что не годишься, — в сердцах вдруг бросил наставник, остановившись надо мной. — Было лучше иметь дело с твоим братом. Избалованным девицам не место среди лучших людей императора. — Он стащил с шеи полотенце, которым вытирал пот, и швырнул им прямо в меня. — Займешься лучше стиркой. Урок закончен, все свободны.

Он пошёл прочь своей пружинистой ловкой походкой, которую я успела запомнить и которую уже терпеть не могла. Думал, что ему под силу меня сломать — но не на ту нарвался!

Ошарашенная и оглушенная, я даже не сразу скинула влажное полотенце на землю. Руки и ноги дрожали, горло сводило от невысказанных слов и обид. Защипало глаза. Все зрители разошлись так быстро и бесшумно, что я не успела заметить. А может, тому мешала пелена перед глазами. Я осталась на склоне, села на колени и закрыла лицо ладонями, беззвучно шепча ненавистному учителю вслед:

— Что б ты сдох… ненавижу!

Не знаю, сколько я так просидела, покачиваясь и пытаясь успокоиться, хотя в голову то и дело лезли мысли о том, что стоило пойти за Мэй до конца, стать одной из них и свергнуть к демонам правление дарханов.

Даже слёз не было, хотя душила злость и унижение. Но они не находили выхода, в горле застрял ком.

В какой-то момент мне показалось, что я тону — задыхаюсь в этом прозрачном горном облаке, в этом равнодушном небе, в этом мире, к которому не приспособлена. Захлебываюсь воздухом, что льется в лёгкие, и не могу сделать новый вдох.

Мышцы в ногах пробивала крупная дрожь, руки казались сухими и безжизненными, не способными укрыть от неприятного душащего чувства. Наверное, мне бы помогла медитация и практика дыхания, но… не хотелось, чтобы стало легче.

Хотелось, чтобы злость придала сил. Хотелось дать волю своей обиде и насладиться ей сполна — пусть она и отравляет душу. Плевать. У меня нет здесь никого, ни Бьёрна, ни Мэй, ни единого друга, никого, кто бы понял.

Я одна.

Почти как император, сидяший на троне.

Когда-то он был так же одинок — долгих десять лет.

Каково это? Может, мне в самом деле стоит пойти его стопами?

Я подняла голову к небу, пытаясь дождаться ответа от Четырёх богов, когда услышала за спиной шаги и мелодичный женский голос:

— У тебя тут особая практика?

Вздронув, я обернулась и увидела красивую черноволосую женщину с непривычно короткой стрижкой: её пряди легкомысленно раздувал ветер, и они то падали на её лицо, то взлетали, открывая прямой, даже дерзкий взгляд крупных, чуть навыкате глаз.

Одета женщина была во всё чёрное, похожее на военную форму: весьма обтягивающе высокие штаны на красивых бёдрах, высокие сапоги и плотный камзол на пуговицах, удлиненный сзади и короткий спереди.

— Кто вы? — не слишком вежливо бросила я, качая головой и сдувая прядь кудрей из высокого хвоста, которые летели в лицо.

— Всего лишь наблюдатель, — протянула она лениво, чуть прищурившись, проходя по склону и усаживаясь на камень. — Ты забавно смотришь в небо, словно ждёшь, что Четверо лично спустятся и дадут тебе знак.

Я напряглась, не зная, шутит она или насмехается. Наверняка видит разводы от пыли и опухшие глаза. Она не была похожа на дарханку, по крайней мере, не носила их одежды, поэтому я терялась в догадках, как же стоит к ней обращаться.

— А что, может, и дадут, — отозвалась я наконец, выпрямляясь. — Если бы вы знали, через что приходится проходить здесь, то тоже захотели бы получить одобрение богов.

— О, я знаю, — неожиданно серьёзно ответила женщина, скрестив руки на груди. — Я знаю, каково это — пытаться выжить там, где каждый ждёт твоего поражения. Где каждое твоё слово, движение, даже взгляд оценивается. Где тебе кажется, что ты одна, но на самом деле на тебя всегда кто-то смотрит.

— Вы тоже здесь учились, — осознала я.

— Можно и так сказать, — её большой выразительный рот изогнулся в ироничной усмешке, но на лице сквозила горечь. — Но это в прошлом. Пришлось, однако, в него вернуться, чтобы отдать должок. Сеттеръянг не отпускает так просто тех, кто уже попал в его сети. Остаётся, знаешь ли, навсегда с человеком и прорастает в сознании, чем бы ты потом не занималась. Увидишь это позже.

— Не сомневаюсь, — криво усмехнулась я, вспоминая, как после возвращения Тавиана со службы косилась на то, как изменился брат, и пыталась примириться с этими изменениями.

— Могу узнать ваше имя?

— Айдан де Марит, — прямо глянула на меня женщина.

Та самая Айдан де Марит? Прошибло наконец догадкой. Про эту женщину нам рассказывали на истории ордена дарханов — ведь она та самая ученица императора, великого нашего Сиркха, что однажды посмела восстать против своего учителя, собрать мятежников и дважды попытаться убить его.

Я поднялась, отряхиваясь от каменной пыли. Непривычно видеть легенду лицом к лицу. Император раскрыл мятежницу, которая много лет была его правой рукой, но он — наш милосердный и мудрый правитель — не убил её за предательство, а только лишил магического дара, демонстрируя всему миру не только свое благородство, но и силу духа.

Сиркх не боится даже той, что ударила ножом в спину — зато может лишить её магии и заставить раскаяться в совершенном и даже остаться служить его правлению вместе с генералом ди Арстоном, который эту мятежницу и остановил.

— Значит, вы были магом, а теперь нет, — произнесла я медленно, наблюдая за её реакцией и за тем, как под высоким воротом и украшением на шее тянется причудливая татуировка — магический кагард, сотворенный императором. — Каково это?

— Ну, — протянула она, чуть сощурив глаза. — Мне повезло потерять дар, а не голову.

Я удивленно приподняла голову, не ожидая такой откровенности.

— Впрочем, это не значит, что ты не можешь рискнуть потягаться силами с императором, — продолжила она, равнодушно пожав плечами. — Хочешь — попробуй. Вдруг тебе тоже повезёт.

Я сжала губы, чувствуя, как раздражение смешивается с сомнением. Айдан не выглядела человеком, который жалел себя. Она не пыталась скрыть, что потеряла магию, и не казалась из-за этого сломленной. Наоборот — в ней было нечто… свободное?

— Если уж тебе суждено ходить по краю, лучше бы научиться не падать, — добавила она, откидываясь назад и глядя на меня с лёгким интересом.

Она явно не стала слабее из-за лишения магии. Она всё ещё была здесь, и её явно уважали. Но я не знала, каким был её путь. Какой ценой она сохранила жизнь, если сама говорила о том, что ей повезло?

— Вы… — Я колебалась, но затем, сжав пальцы в кулак, всё же спросила: — Вы хотели этого?

Айдан посмотрела на меня с лёгким удивлением, но затем хмыкнула.

— В какой-то момент — да, — призналась она. — В какой-то момент мне казалось, что потерять магию — это единственный способ сохранить себя.

Я задержала дыхание, напряжённо следя за ней..

— Но знаешь что? — её глаза вспыхнули чем-то похожим на вызов. — Теперь, когда у меня её больше нет, я понимаю, что не магия была проблемой.

— А что же?

Она не стала пояснять. Только улыбнулась — холодно, чуть лениво — и встала, стряхивая с брюк невидимую пыль.

— Ладно, посмотрим, насколько ты упорная. Пока что ты слишком много думаешь о том, чего хочешь лишиться. Попробуй подумать, что ты можешь сделать с тем, что у тебя есть. — Она изучающе смотрела, откровенно демонстрируя свою мудрость и прожитый опыт. — Император хочет, чтобы мы следили не только за безопасностью, но и ходом игры. Он скоро прибудет — и начнётся самое интересное.