Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения - Страница 43

— Что это? — кивнула Арнеина на цепь, хотя должна была давно закончить этот разговор.

— Покровитель передал нам тайные знания о том, как сохранять свет души и защищать себя от тьмы. Ты можешь верить в это, можешь нет, но это то, что скроет твою тайну даже от самого императора.

— Как ты докажешь?

— Спроси у кого угодно. У верных псов-гвардейцев. Я был на допросе у императора и тот лично смотрел в мои глаза и влиял на меня своим даром… вернее, пытался, но не мог, ибо не подвластен я больше чужому влиянию благодаря этой защите.

— И что же ты предлагаешь мне? — нервно усмехнулась Арнеина.

Когда-то Сиркх на её глазах лишил магии Айдан де Марит — участницу императорского отбора, вздумавшую дважды поднять против него кровавый кинжал и дважды пожелавшая ему смерти.

Теперь Айдан навеки лишена магии и своей связи с Великим Духом — и только верное служение Иввару и искреннее раскаяние может помочь её душе воспрять от падения в бездну и снова почувствовать притяжения света.

— Я знаю символ, который защитит твою тайну от него. Так долго, сколько тебе потребуется, чтобы сделать выбор.

— Какой выбор?

— Я не знаю. Так мне сказал мой бог. Я больше ничего не знаю, ваше величество, я лишь посланник, божий человек, несущий его волю, но не по мне разуметь все его помыслы и распоряжения. Вы можете приказать казнить меня, но я уже достиг своей цели — рассказал вам всё, что знаю.

— У меня… болит голова, — с удивлением заметила Арнеина, отмечая странное ощущение в висках. — Мне надо отдохнуть. Но я не могу оставить тебя на свободе. Ты останешься здесь на время.

— Как прикажете, ваше величество, — с облегчением отозвался бродяга. — Вы даже не представляете, какое счастье подарили мне просто потому, что выслушали. Будто гора с плеч, ей-богу. Будто гора с плеч… Ох… Слава тебе, единый. Слава, — продолжал бормотать бродяга себе под нос, когда Арнеина поднялась со стула и вышла из комнаты.

Предательство. Пре-да-тель-ство. Это хуже, чем удар в спину. Это самый подлый обман — оставаться женой императора и замышлять против него — скрывать тайну, о которой он — именно он! — должен узнать первым. Арнеина не находила себе места. Она мечтала о том, как проведет несколько дней в тишине горной резиденции, как сможет обратиться здесь к богам и, замерев в тишине собственных мыслей, услышать истину.

Но боги распорядились иначе, послав ей этого блаженного, который смешал все мысли и чувства в клубок, разворошил стройное плетение, сведя с ума, и теперь она, императрица Иввара, не может найти ни в чём покоя.

Долгие часы остатка дня провела она в молчаливом успокоении разума. Мерно звенели чаши горных мудрецов, наполняя тело и сердце мелодичным переливом глубоких вибраций. Лился в чашку горячий травяной отвар, замедляющий бесконечный бег сердца. Вдох и выдох становился всё длиннее. Казалось, что она, как и Сиркх, может замедлить время и превратить свой год — в век, в вечность, в бесконечную священную тишину.

Но сердцец у неё отныне было два, и второе не принадлежало ей — а оттого и не желало слушаться выученных практик и не желало подчиняться дисциплине, ему не свойственной. Оно требовало жить.

Арнеина сидела второй час, положив обе ладони на живот, медленно вдыхая прохладный горный воздух, струящийся из приоткрытого окна. Плечи грел большой чуть колючий шерстяной плед, привезенный из родного Севера: хотелось укрыться от тревоги и пробирающего изнутри холода.

Сиркх. Любовь её, что выше солнца и звёзд. Что важнее собственной жизни. Тот, кому принадлежит не только её жизнь, но и душа, посланная Великим Духом. Но Четверо богов дали ей дитя — и это звёздное дитя, пришедшее из далёких миров, и она должна позволить ему родиться и воплотить здесь свою волю.

Это урок и для Самуэля. Он должен через это пройти — и выдержать испытание, пусть древнее пророчество нашептало ему про опасность. Но это не может быть так, ведь звёздная душа не приходит случайно.

— Дай мне время, — прошептала Арнеина, проведя ладонью по солнечному сплетению под сердцем. — Нам нужно это время.

И даже бродяга, чьего имени она так и не узнала, был дан не просто так. Арнеина отправилась в часть резиденции, где должен был сидеть посланник богов — истинных или ложных.

— Ваше величество, — тут же встрепенулись гвардейцы, дежурившие у покоев.

Путь по коридорам показался вечностью. Арнеина чувствовала, как замедленный разум словно плывет по полутемным помещениям, наполненным запахами хвоихвойи и воска в многочисленных свечах, расставленных по пути. Она поправила плед, так и оставишь с ним на плечах.

Пусть бродяга расскажет всё, что сможет — а она решит, будет ли это полезным для неё или окончательно убедится, что блаженным овладели демоны, что шепчут ересь. Но Арнеина уже предчувствовала, что что-то не то. Не так, как должно быть. Что-то неправильное случилось в этом доме.

И, стоило стражникам открыть двери, она в этом убедилась: в комнате, которую охраняли день и ночь, никого не оказалось. Арнеина постояла какое-то время, утверждая эту действительность, что сейчас видят её глаза. Пуста смятая постель, нигде ни следов одежды, даже окон не было в маленьком помещении, здесь изредка ночевали лишь слуги.

— Ваше величество, — один из гвардейцев упал на колени, — клянусь, он был здесь! Клянемся, что никто не отпирал дверь. Это немыслимо! Это…

— Я хочу, — медленно начала Арнеина, — чтобы никто из вас не говорил об этом больше. Может быть, этот человек — это было лишь насланное видение? Четверо ничего не делают напрасно. Оставьте меня.

Медленно дойдя до низкого рассохшегося стола, она провела пальцами по деревянной поверхности. Среди изъеденных временем деревянных морщин чётко считывался узор — ещё более древний, чем язык дарханов даори.

Он оставил ей послание. Он и его ложные — или истинные — боги.

Опустившись на край койки с ровной спиной, Аренина медленно прикрыла глаза.

— Будешь плохо успевать — тебя отправят на работы, — прошептала мне Мэй за очередным завтраком, когда я пожаловалась, что не хочу больше учить даори.

Прошло уже несколько дней, как я пыталась освоиться и взять как можно больше от каждого учителя. Сентар де Торн оказался самым жёстким, к счастью, другие наставники были помягче. Даори нам преподавала женщина, сента Сейна-Алдрия ди Каренис родом из Энарии, а еще я успела попасть на занятие по истории мира и ордена дарханов, где, разумеется, особенно подчеркивалась роль Императора, а я попыталась не сойти с ума, запоминая огромное количество имен и специфических слов на даори, и мы снова тренировались под открытым небом — и снова учились контролировать свои границы.

Привыкшая к куда более мягкому обращению, я ожесточенно пыталась справиться со свалившимся на меня грузом непривычных занятий и новых сведений, о которой раньше я слышала лишь очень вскользь.

— Что за работы? — поинтересовалась я у Мэй, жуя кусок пирога.

Аппетит у меня вырос так, что есть хотелось каждую свободную минуту. То ли раньше я жила в слишком спокойной обстановке, то ли что — но меня это уже начинало пугать. Мысли о еде начинались с раннего утра и преследовали вплоть до отбоя, на котором я падала на свою жесткую кровать, закрывала глаза и мгновенно проваливалась в сон.

— Ну, тех учеников, кто не успевает или ленится, могут сослать помогать на кухне или в садах наравне со слугами на целую неделю, — склонилась ко мне Мэй и понизила голос, чтобы соседи по столу не слишком вслушивались: благо, в трапезной и без нас было шумно. Рыжеватые прядки мой подружки, сидящей рядом и болтающей ногой, щекотнули плечо. — Я уже не раз трудилась на огороде и, скажу тебе, лучше туда не попадать. Земля тут суровая, и только магия может помочь выращивать зерновые и овощи, приходится делиться своими силами — и это помимо простого физического труда. У меня после недели работ все руки были в мозолях. Я, конечно, привыкла трудиться в сиротском приюте, но даже там к нам были добрее.