Стажер магического сыска (СИ) - Blinddog Alexander - Страница 21

Губернатор перевел мгновенно остекленевший взгляд на Глеба, затем обратно на Анну.

— Кто? — хриплым голосом спросил он.

— Иван Фёдорович, библиотекарь — ответила Воронцова.

Глеб готов был поклясться, что на этих словах губернатор очень тихо выдохнул с явным облегчением.

— Скверное дело, — продолжила Анна, не сводя глаз с губернатора. — Несчастного полностью иссушили. Тут действовал сильный маг. Столь же сильный, сколь и опасный для окружающих.

— Я-то здесь при чём? — спросил Шмит, нервно сцепив пальцы.

— Ни при чём, — неожиданно легко сказала Анна. — Просто опрашиваем всех возможных свидетелей. Чуть раньше поймаем эдакого зверя, тем быстрее весь город будет спать спокойнее. Вы, полагаю, заинтересованы в этом, как губернатор?

Шмит так крепко стиснул пальцы, что послышался хруст суставов.

— Заинтересован, — процедил он. — Но, насколько знаю, поиск преступников это ваша прямая обязанность. Если вам нужно увеличить финансирование полиции, чтобы закупить какую-то специальную технику для поимки или выписать специалистов из столицы — с этим вопросом обращайтесь к казначею. Я же вам помочь ничем не могу. С Иваном Фёдоровичем, земля ему пухом, знаком не был. В библиотеку я не хожу.

— Совершенно верно, — покивала Анна. — Вы не ходите. А вот, говорят, дочь ваша, Елизавета, проводила там много времени.

Лицо губернатора побагровело ещё сильнее, капельки пота заструились по вискам.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Анна. — Может, позвать кого-то? Целителя?

— Всё в порядке, — сквозь зубы процедил губернатор. — Нет, Елизавета тоже ничего не знает.

— Ох уж эти юные девицы, — с холодной улыбкой сказала Воронцова, — вечно у них секреты даже от самых любящих родителей. Вот вы знаете, например, Елизавета владеет магией?

— Нет, — твердо ответил Шмит. — Магией она не владеет. Клянусь в этом могилой покойной жены.

Глеб отметил про себя, что губернатор сразу понял к чему ведёт вопрос про магию — не причастна ли Елизавета непосредственно к убийству библиотекаря.

— Хорошо, что у вас так мало секретов друг от друга, — спокойно продолжала Анна. — Но мы же можем лично поговорить с…

— Нет, не можете! — резко выкрикнул губернатор, вскочил с кресла и тут же сел обратно.

— Вот как? — спокойно спросила Воронцова. — Почему же? Она в отъезде?

Шмит открыл было рот, но тут же с силой закрыл челюсть, словно слова вранья застряли у него в глотке. Глаза его покраснели, блеснули, он помотал головой.

— Она же не приболела, я надеюсь? — продолжала давить Воронцова. — Надеюсь, Елизавета в добром здравии сейчас. Обещаю, мы побеседуем всего пять минут.

Губернатор молчал, глядя в стол перед собой.

— Вы же знаете, где она? Елизавета же не сбежала, не сказав вам куда? Вы же говорите, что у вас нет друг от друга секретов?

Шмит только молча помотал головой. Воронцова вдруг резко встала, заложила руки за спину.

— Михаил Германович, — сказала она. — В какую бы ситуацию не попала ваша дочь, обещаю, мы во всём разберемся. Но чтобы помочь, нам надо поговорить с ней лично. Вы можете прятать её сколько угодно, но чем дольше укрываете, тем сложнее будет ситуация для Елизаветы. Если она совершила ошибку — мы разберёмся. Если она попала в сложную ситуацию, из которой, кажется, нет выхода — мы поможем.

Анна упёрлась руками в стол, пригнулась вперёд.

— Итак? Вы знаете, где сейчас Елизавета?

Шмит снова помотал головой, провёл ладонью по лицу, словно сдерживая слёзы.

— От чего вы прячете Елизавету, Михаил Германович? Чего вы боитесь? — резко спросила Анна.

— Я не прячу свою дочь! — губернатор со всей силы ударил кулаком по столу.

Он вспыхнул от гнева, но уже через секунду сдулся и осунулся, будто из воздушного шара выкачали весь воздух.

— Я не укрываю свою дочь, — тихим мёртвым голосом повторил Шмит. — Её похитили.

— Как — похитили? — спокойно переспросила Анна Витольдовна.

Шмит выглядел настолько полностью разбитым и потерянным, что Глебу и на ум не приходило, будто тот может врать.

— Моя девочка пропала, — казалось, губернатор сдерживается из последних сил, чтобы не заплакать. — Она позавчера ушла на службу, в эту чёртову больницу, оттуда, как обычно, хотела пойти в библиотеку. Поцеловала меня в щёку утром… Тогда я видел её в последний раз.

Михаил Германович всхлипнул и сделал несколько глубоких вздохов.

— Она должна была вернуться к вечеру, к нашему семейному ужину. Сначала я подумал, что она не проследила за временем и зачиталась книгами. Сразу же послал за ней охранников, но библиотека была уже закрыта. В больнице её тоже не было. Мои люди искали её всю ночь и весь следующий день, но нигде не было и следа.

Губернатор уронил лицо в ладони.

— Почему вы думаете, что её именно похитили? — спросила Воронцова. — Понимаю ваше эмоциональное состояние, Михаил Германович, но всегда есть вариант, что она сама могла сбежать куда-то. Захотелось новой вольной жизни. Юноша, чьи романтические чувства к вашей дочери вы не одобряли…

— Сбежать? — глухо переспросил губернатор. — Куда? Зачем? Не было у неё никаких тайных любовников. Моя дочка любит меня и доверяет мне. Не говорите ерунды. Сбежать? Тьфу!

Он злобно посмотрел на Воронцову.

— И тем не менее, — твердо сказала та, не отводя взгляда. — На чём строится ваша уверенность, что это именно похищение? Вы получали угрозы? Вас кто-то шантажировал? Может, вам приходило требование предоставить выкуп?

— Нет, — губернатор сделал медленный выдох и глубокий вдох, беря себя в руки. — Ничего такого. Я далеко не последний человек в этом городе и, само собой, у меня есть враги, но никто из них не посмел бы и кинуть косой взгляд на мою дочь. Так я считал раньше. Но кто-то вышел за эти рамки и горько пожалеет, когда я до него доберусь.

— Так и почему вы называете исчезновение Елизаветы похищением? — настаивала Анна Витольдовна.

— Вы что, — резко спросил губернатор, — думаете, я не в курсе убийства библиотекаря? Думаете, у меня не хватило мозгов сложить два и два? Моя дочка часто бывала в том месте и этот несчастный старик был ненужным свидетелем. Удивлён, что мне нужно пояснять сотрудникам полиции моей же губернии столь очевидные вещи. У меня возникают вопросы к вашей компетенции!

Глеб, хотя и был на службе по факту меньше недели, почувствовал, что задет этим комментарием. Анна Витольдовна, однако, снова не проявила и малейшего признака недовольства.

— Почему вы не сообщили в полицию об исчезновении вашей дочери, Михаил Германович? Неужели вы не заинтересованы в том, чтобы найти её?

Губернатор покраснел от ярости.

— Если с головы моей Лизоньки упадет хоть волос, я своими руками убью каждого из негодяев, кто причастен к этому хоть в малейшей степени. И вам, Анна Витольдовна, я не советую говорить со мной в подобном тоне. Не сообщил я в полицию потому, что надеюсь, что с Лизой все в порядке. А ко мне, наконец, поступят требования от похитителей. Уверен, моё общение с полицией в них входить не будет. Так что общаюсь я с вами, только из остатков уважения лично к вам, Анна Витольдовна. Полагаю, вы узнали всё, что хотели. Теперь уходите.

— Последний вопрос, — сказала Воронцова, поднимаясь. — Вы сказали, у вас много врагов. Кто первый приходит вам на ум?

Губернатор криво ухмыльнулся:

— Морозов.

— Думаете, у него настолько нет совести, что он мог похитить вашу дочь?

Глаза Шмита потускнели, он словно целиком ушел в себя и едва нашел силы, чтобы коротко ответить:

— У него руки по локоть в крови. Вы не представляете, на что он способен.

— Что вы имеете в виду, Михаил Германович?

— Разговор окончен. Уходите.

Тот же самый слуга, которого Глеб так бесцеремонно расспросил в бакалейной лавке, проводил их на выход.

— А этот Морозов, — спросил Буянов, повыше поднимая воротник сюртука, пряча шею от дождя, когда они с начальницей оказались за воротами губернаторской резиденции, — он…