Корнет (СИ) - "taramans" - Страница 38

Отпускной штабс-капитан уговаривал их без остановки следовать дальше, но сам корнет и поручик-«нижегородец» категорически отказались.

— Побойтесь бога, господин штабс-капитан! — пожал плечами Юрий, — Дайте хоть дух перевести немного после нашего анабазиса. Эти перевалы — кого угодно доведут до ручки! Надо передохнуть, отоспаться в тепле, а также — помыться, да и одежду привести в порядок. Кони, опять же, отдохнут. Дожди же идут! Вот пока дух переведем, глядишь, они и закончатся. Ну, или хотя бы чуть стихнут…

«Штабс» был вынужден согласиться. Он и поручик, после ужина, сдобренного изрядной порцией водки, отправились почивать, а Юрий… Ну — про это уже сказано.

В обеденный зал с улицы зашли двое. В бурках и башлыках. Но когда пришедшие сняли верхнюю одежду, Плещеев определил по мундирам: «нижегородцы». Один из пришедших, капитан в потертом и выцветшем мундире, подойдя к Юрию, представился:

— Капитан Васильев! Добрый вечер! Мне сказали, что здесь квартируют офицеры, приехавшие из Тифлиса. Не подскажете — где их найти?

Корнет поднялся, кивком отдал приветствие:

— Корнет Плещеев! Из Пятигорска, следую из Тифлиса к месту службы. Я и еще двое офицеров, штабс-капитан Звонарев и поручик Громов, вчера прибыли во Владикавказ из Тифлиса во главе сборной команды нижних чинов. Товарищи мои после ужина пошли отдыхать. Чем могу помочь?

— Вот вас-то мне и надо, корнет! Разрешите? — капитан кивком попросил разрешения присесть за столик Юрия.

Плещеев закрыл и убрал блокнот. Пусть он и старался писать с сокращениями, да еще такими, что понять смысл мог только он, но… Незачем другим видеть, чем он занят!

— Прошу, господин капитан! — указал на стол корнет.

— Макар! Закажи там поужинать что-нибудь. Да скажи этим… пусть приготовят как положено. Иначе канальям несдобровать — так и передай! И себе что-нибудь тоже закажи! — капитан, скинув перчатки в фуражку, откинул ее на соседний стол, — Что предпочитаете пить, корнет?

Вообще-то… Плещеев не далее часа назад уже поужинал, но ужин был, как уже было сказано, очень — не очень! Да и после недели питания вяленой кониной и замершими лепешками…

— Я бы предпочел глинтвейн, господин капитан. Сами понимаете — на перевалах сейчас… студено!

Капитан кивнул согласно и решил сам поторопить местных поваров.

«Похоже, что он местный. Да и авторитет имеет, если так понукает работников постоялого двора!».

Ужин, приготовленный максимально быстро, не шел ни в какое сравнение с тем, чем кормили их прежде. Ароматный и шипящий жиром люля-кебаб; свежие, еще горячие лепешки; сыр нескольких видов. И парящие кружки ароматного вина!

Плещеев хмыкнул и поджал губы:

«Может, местных поварят нужно было сначала плетью выходить?».

— Я вас слушаю, господин капитан! — кивнул Юрий.

— Сергей Геннадьевич, с вашего позволения. Давайте без чинов, корнет! — предложил капитан.

— Тогда… Юрий Александрович. Чем могу служить?

— Видите ли, Юрий Александрович… Я являюсь командиром местной охотничьей команды. Хоть и стоим мы во Владикавказе, команда моя относится к Нижегородскому полку. В моем ведении… Скажем так: сбор сведений об обстановке. Здесь, а также до Моздока и наоборот — практически до перевалов. Ну и… по ту сторону хребта, восточнее. Крайне необходимо знать, чем дышат на земле у вайнахов. В числе прочего мне надлежит знать, проходимы ли перевалы в настоящий момент. И если проходимы, то — насколько!

Не торопясь, за ужином Плещеев ответил на вопросы капитана.

«Это как-то не вписывается в мои представления об охотничьих командах. Там же… головорезы должны быть, сорвиголовы. А капитан, ну никак не походит на командира таковых башибузуков: невысокого роста светловолосый русак. Усы цвета соломы, подковой. Лет так… примерно — около сорока. Глаза вот у него явно усталые. Чем-то похож на актера Никоненко!».

Попивая глинтвейн, Васильев продолжил задавать вопросы, но уже другого свойства, все более личного характера: откуда корнет, как долго служит на Кавказе…

— Позвольте, батенька… Александрийский гусар? Как же вас угораздило-то к нам попасть? — поразился капитан.

Плещеев построжел лицом:

— Откомандирован в распоряжение командования Кавказским корпусом. О причинах откомандирования… предпочел бы не говорить!

— Да полноте, Юрий Александрович! Я не хотел вас обидеть. Просто к нам из России — кого только не высылают… Прошу прощения, если показался излишне назойливым.

«Капитан этот… может, и правда — положено так у разведчиков? Не только что враг задумывает знать, но и кто из своих рядом есть. Обстановкой владеть — это же не только по ту сторону фронта, но и по эту, не так ли? Хотя… что я знаю об этой службе?».

Возвращение его в Пятигорск под нудным, моросящим дождиком было все-таки радостным.

«Прошлое мое путешествие в Тифлис было куда более комфортным!».

Вроде и отсутствовал около месяца, а новостей прибавилось. Новости сии смело можно было относить к местным, совсем уж локальным сплетням.

По словам горничной, Некрас, почуяв «бодрость в чреслах», активно посещал кухарку по ее месту жительства, да так активно, что нарвался на недовольство купчихи Белозеровой.

Кроме того, сосед Плещеева за это время тоже умудрился «отличиться» — будучи вдруг приглашенным купчихой на ужин…

«Не иначе горничная рассказала, как мы тут песенки разучивали, и какой чудный голос у подпоручика!».

…по ее просьбе исполнил несколько песен. Белозеровой настолько понравился сей концерт, что приглашения на ужин воспоследовали вновь. Х-м-м… и после четвертого вечернего концерта миловидный подпоручик с голосом Орфея, обаяв Варвару Никитичну, остался ночевать у хозяйки.

«Вот же где жох! А я-то думал, он так и будет комплексовать по всяким поводам! А так наш подпоручик — сыт, пьян и нос в табаке! Хозяйка-то — женщина вовсе не страшная. У тому же — вдова. Не красавица: роста невысокого, крепенькая телом, но вовсе не похожа на кустодиевских купчих! Как говорится, на безрыбье… Опять же, подпоручику денежка экономится на посещениях бань. Ха-ха!».

Рассказывая все это, горничная, млея, как кошка, в объятиях Плещеева, пожаловалась:

— А мой-то… аспид! Отобрал же у меня все деньги, которые вы мне подарили! Еще и за волосы таскал, всяко чихвостил и блядью обзывал. Побить хотел, да я не далась! Тогда он хозяйке пожаловался.

— Да? А она чего? — лениво поинтересовался Юрий.

Каких-либо угрызений совести по поводу соблазнения женщины он не испытывал, цинично рассуждая: «Сучка не захочет — кобелек не вскочит!».

— Возмущалась, вестимо! Тоже все поносила да грозилась батюшке в церкви все обсказать, за блуд мой. А потом… все выспрашивала, чего это я так похорошела…

— Рассказала? — нахмурился Плещеев, ему слава лекаря-кудесника вот никуда не упиралась!

Надо признать: говорить, что женщина похорошела… Несколько приукрасить ситуацию. Ну да, волосы ее стали шелковистыми и поблескивали рыжинкой. Но тут ведь как? Просто Плещеев посоветовал чаще мыть их, с золой да прополаскивать с травками. Лопух там… Крапива. Но и, конечно, его «массажи» повлияли.

«Хотя вряд ли горничная об этом догадывалась!».

И суставы он ей несколько подлечил, отчего Паша весьма резво принялась передвигаться по усадьбе. Походка ее стала более плавной, красивой. А то, что улыбаться часто начала? Так, то ведь… Когда женщина довольна — она же и впрямь выглядит куда симпатичнее.

«Х-м-м… в целом, приходится признать, что — да, выглядеть она стала все-таки более привлекательной! В общем и целом!».

— Ну что я могла рассказать… что относитесь ко мне хорошо, что ласковый. И… сказала, что колени и поясница болеть стала меньше, — призналась Паша.

«Все-таки — догадалась! Вообще-то… когда присмотрелся к ней получше, стал понимать, что не настолько она глупа, как представлялось ранее. Ну да, не особо далекая, но по-житейски вполне опытная. И по-женски — приметливая, получается?».

— А зачем же ты это сказала? — хмыкнул он, — Я-то тут при чем?