Корнет (СИ) - "taramans" - Страница 37

Но сии вопросы задавать нужно не Веселовскому, а — в Ставрополь, в главный штаб Кавказской линии! Или даже — повыше, мать их за ногу, штабных крыс!

— Я не отказываюсь, Петр Васильевич! — хмуро покачал головой Плещеев, — Вовсе нет! И вы меня не так поняли. Я другого опасаюсь: как мы пройдем перевалы? Дожди прошли, и другие — на носу. На перевалах — лед как минимум, а то и снег уже лег. И куда мы?

— Меня заверили, что тягловый состав будет подготовлен соответственно! Нет, господин корнет… Я лично проверю, как обстоят с этим дела, лично! Ну а вы, голубчик, собирайтесь. Три дня вам на сборы, а далее — с богом!

Наплевав на все «заскоки» бывшего Плещеева, в этот раз корнет задвинул подальше в шкаф гусарскую форму и оделся соответственно — в подаренную ему казаками горскую одежду. К тому еще и душегрейку овчинную прикупил — в горах лишней никак не будет! Это к имевшейся бекеше. Еще и кальсоны байковые — несколько пар. Вместо шикарного шелкового бешмета — бешмет же, только толстой шерсти. И нижние рубахи — тоже байковые.

«Запас карман не тянет!».

Бурка — само собой, кошма еще во вьюке и стеганые попоны для лошадей. Чёрта он решил не брать — жалко стало такого коника. А вот две кобылы: хорошую, трофейную и вторую, казенную, под вьюки — в самый раз! Когда дошло, хмыкнул про себя:

«Вот так у нас всегда: как что ни сложнее — баб впереди! Что баб, что кобыл!».

Ранним утром Плещеев сидел у крыльца штаба, равнодушно поглядывая на подходящих на службу офицеров. Те посматривали на «горца» с недоумением и некоторой опаской — кого это черти принесли, и на кой хрен? Не все сразу узнавали корнета в данной одежде, что того изрядно веселило. Часовой же, предупрежденный корнетом, молчал, пряча ухмылку в густых усищах.

На крыльцо вышел Веселовский с Рузановым. Подполковник поглядел на вытянутый из кармана «брегет» и с досадой протянул:

— Ну, где же корнет? Опаздывает что-то!

Адъютант заверил квартирмейстера:

— Юрий Александрович — офицер дисциплинированный! Непременно вот-вот подъедет.

Юрий аккуратно выбил трубку о столб коновязи, поднялся:

— Ассалум алейкум, господин подполковник!

Веселовский, до этого искоса кинувший мимолетный взгляд на «горца» и равнодушно отвернувшийся, даже чуть подпрыгнул от неожиданности:

— Господин корнет! Что вы себе позволяете?

Юрий пожал плечами:

«А что я себе позволяю?».

Но начальствующее лицо быстро сменило гнев на милость, развеселившись:

— А я-то думаю — чего это тут абрек сидит, а часовой — ни гу-гу! — подполковник повернулся к часовому, — Ну, я тебе, братец, задам!

И погрозил эдак — пальчиком!

— Часовой, ваше высокоблагородие, службу знает! Он меня первым делом проверил и опознал. Потому и сижу здесь, — отвел беду от нижнего чина Плещеев.

— Так почему же — здесь сидите, а не прошли в кабинет ко мне? — попробовал возмутиться Веселовский.

— Господин подполковник! Смею напомнить: вчера вы сказали — встречаемся возле штаба в восемь нуль-нуль. Вот — я здесь! Возле штаба — это же не в кабинете, не так ли?

— Вот уж не замечал в вас, корнет, ранее такой педантичности и скрупулезности! — съязвил подполковник и велел подать коня, — И все же, корнет… чертовски непривычно видеть вас в такой одежде. Вылитый абрек! Псыхадзэ какой-то…

— Что касается одежды… так я уже успел убедиться, что удобнее ее в наших обстоятельствах ничего и не придумать.

— Возможно, вы и правы, Юрий Александрович! Ну что же… Поедемте, я вас представлю казакам…

Саму дорогу вспоминать впоследствии Плещееву было невыносимо! Если, миновав Моздок и доехав до Владикавказа, колонна особых трудностей на пути не встречала, то после этих «ворот» на перевалы… Сколько раз Плещеев материл себя за покладистость и исполнительность?! Дожди, дожди, дожди… И чем выше поднимался обоз, тем становилось, понятное дело, холоднее. Сколько раз Плещееву, наравне с казаками и возницами, приходилось плечами подталкивать фуры и телеги — кто бы посчитал? Вымотался, осип от мата, провонял потом и дымом костров, грязный, как черт!

В Тифлис они вкатились никем нежданные.

— Мы уже, господин корнет, и не чаяли этой колонны! — равнодушно пожал плечами «штабной» в штабе гарнизона, — Да и стоило ли? Риск-то какой! А если бы метелями на перевалах прихватило? Ну да — ладно! Примем, обогреем, отдохнете… Я так понимаю, вы с нами до весны? Могу предложить неплохое место для проживания.

Но Плещеев рвался домой.

«У меня там планов — громадье! Нет-нет-нет! Пусть здесь куда как теплее, но… В Пятигорск! Как те сестры — «В Москву!». Да и налегке пойдем. Казаки здесь на службе остаются, возницы — знали, на что подписывались и теперь гадают, где примоститься на проживание, и где найти подработку. А меня здесь — абсолютно ничего не держит! Хорошо бы попутчиков найти!».

Попутчики, на удивление, нашлись! Один «штабс» ехал в Россию, в отпуск. Еще один, поручик-«нижегородец» — тоже, только вследствие перевода в другой полк, на повышение. Нашлись и еще с десяток нижних чинов разных родов войск — кто куда. «Штабс» оказался тертым калачом по поводу проводки колонн по перевалам, лично осмотрел снаряжение и амуницию каждого попутчика. Наконец, тронулись…

И опять эти… перевалы, мать иху! Матов уже и не было. Было только отупение от пронизывающего ветра, холода, промораживающего насквозь, резь в глазах от дыма очага в саклях, предназначенных для таких, как они, скитальцев. Можно сказать, перевалили они на ту сторону… на морально-волевых! Что говорится — «на зубах»!

Хорошо еще, что никого не потеряли. Простуженные были, лежат сейчас в местном лазарете. Но, бог даст, выздоровеют. Еще радовало Плещеева, что он и лошадей смог сберечь, сохранить!

Однако и тут не все! Зарядили дожди на неделю — «веселые», ледяные! А Плещеев, глядя на огонь в очаге трактира, все перебирал в голове свои задумки и вспоминал происшедшее за последнее время…

Вообще-то, это не трактир, а обеденный зал постоялого двора. Сам двор был унылый, серый и совсем неуютный.

«Уж с таверной Бруно — точно не сравнить!».

В комнатах было промозгло, но хоть клопов не было. Да и кормили тут не очень. Как пояснил половой, летом здесь все же поживее: движение вглубь Кавказа и назад идет постоянно. А сейчас… Сейчас зима.

«Как они тут службу несут? По сравнению с Владикавказом Пятигорск предстает в образе невиданной роскоши и красоты «столица»!».

Надо признать, Владикавказ сейчас даже не город! Крепость, несколько разросшаяся и выплеснувшаяся за пределы земляных рвов и таких же стен. Внутри крепости остались основные и главные здания — дома коменданта, штаб- и обер-офицеров, гауптвахта, главный цейхгауз да лазарет.

«А-а-а… еще старые казармы!».

Снаружи крепости расположились старый и новый форштадты, казачья Владикавказская станица. И вообще, увидеть гражданскую одежду здесь — не так-то просто! Основное население — военные. Расположены здесь: седьмой линейный кавказский батальон, батальоны Навагинского пехотного полка, саперный батальон и артиллеристы. То есть — мундиры всех мастей. И даже местную горскую одежду увидишь не враз, хотя непосредственно к крепости примыкает осетинский аул, а чуть дальше — несколько ингушских аулов. Еще — Васильевская слободка, но что это такое — Плещеев не понял.

Можно было бы поселиться в обер-офицерском доме, но… теснота там — невероятная! И местным-то младшим командирам места не хватает, а уж проезжим? Хорошо хоть побаниться пустили в батальонную офицерскую баню!

«Баня эта — вот ни хрена не Ефимовская в станице Кабардинской! Тепла толком не было, а уж про жар — вообще молчу! Воды, правда, горячей было вдоволь!».

Поэтому и сидел сейчас Плещеев в одиночестве возле очага этого постоялого двора и, разложив заведенный им «для опытов» блокнот, пытался вспомнить и записать все то, что он пробовал по вопросу сверхъестественных способностей, и что у него из этого получилось. По причине сданной в стирку и чистку одежды, сидел он… х-м-м… явно не по форме одетый: на чистый байковый бешмет — овчинная душегрейка, суконные шаровары, прикупленные по случаю в Тифлисе, да войлочные чуни на босых ногах.