Корнет (СИ) - "taramans" - Страница 32

— Благодарю, Хаджи! — чуть склонил он голову, — Это — достойная замена…

Старший вернулся на место, снова задумался, после чего сказал:

— Ты воин, Гёзыс. Хоть и гяур. Но не думай — кровь остается между нами! Кровная месть не отменена. Жди! За тобой придут наши джигиты.

Плещеев засмеялся:

— Пусть приходят, Хаджи. Пусть приходят! Я буду ждать. А там…, - он развел руками, — Иншалла, Хаджи. Иншалла…

Дождавшись, пока переговорщики вернутся к коням, они тоже направились к пикету.

— Ну, ты, ваш-бродь…, - Ефим покачал головой, — Ну ты и отчебучил… Не ждал я такого!

— А что не так? — удивился Плещеев.

Казак задумался:

— Да все так. Даже… красиво получилось. Не ожидал!

Никитка засмеялся:

— А я как диву дался! Ну, думаю… как же — бесплатно-то? А оно, вишь как! От и разговоров будет теперь у абреков! Ну, удивил, Юрий Александрович! Удивил… Да ведь и у них красиво вышло: не выкупили и не просто так шашку вернули, а как бы это… отдарились! А они такое любят! Как же… Врага одарить!

«Понты! Хороший понт — дороже денег! А Кавказ без понтов — это беспонтовый Кавказ!».

Когда они вернулись в пикет, казаки, обступив их, переспрашивали: «Как? Что?», все крутили шашку, восторгались клинком и ножнами, цокали языками:

— Тут, ваш-бродь, как бы не подороже эта шашка, чем прежняя! Ну, гусар! Ну, отколол коленце! Ведь как это… вроде бы вернул абрекам ихнее, а сам еще и с прибытком остался!

Юрий и сам с интересом разглядывал оружие. Клинок, ножны, даже подвес — были богато изукрашены серебром. Даже камушки меленькие кое-где проглядывали в узорах на ножнах! Да и в руке шашка сидела как влитая!

— Ладно, братовья! Назад нужно вертаться. От этих чумазых, сами знаете, всего можно ждать! — вернул всех к действительности Ефим, — Любят они на отходе какую-нибудь пакость учудить…

Но все прошло спокойно! Уже ближе к городу Плещеев без просьб, по своей инициативе и под настроение, затянул:

Казачки повеселели, а Никита все заглядывал в рот корнета, пытаясь запомнить слова очередной песни.

— Ваш-бродь! Ну как же так-то? Я ведь еще и те не разучил, а вы уж и следующую подаете! — горевал под смешки казаков парень.

— А ты ко мне почаще наезжай! Мы с тобой и сабельками помашем, и песни эти выучишь…

Ефим тоже повеселел, но был и несколько задумчив:

— Удачно все прошло, ваш-бродь! Очень удачно! Все же фартовый вы человек. И шашка эта — получше той будет.

— Чем же она получше? — Плещееву и самому нравилось нежданное приобретение, но хотелось бы услышать мнение опытного казака.

Ефим снова попросил шашку, оглядел ее:

— На той старой — клинок шире, а значит, она и тяжелее этой. Потом, опять же… на старой изгиб был заметно сильнее, то есть — колоть ею уж просто так не выйдет, там нужно кисть изгибать сильнее, и колоть либо сбоку, либо сверху, вот так…

Казак продемонстрировал приемы.

— Потому та старинная шашка больше способна резать и рубить. В общем, ухватки там нужны другие. И хочу сказать, что кабы не сложнее они, те ухватки. А эта… красавица! Она на все годна: и рубить, и колоть, и резать! Ловкая шашка, ай, какая ловкая! В общем, с выгодой вас, ваш-бродь!

Никитка вмешался:

— Слышал я, что такими старинными шашками умельцы могли человека надвое распластать! Вот от плеча и до пояса. И это — в кольчуге! — парень в восхищении поднял палец вверх.

Ефим кивнул:

— Я тоже слышал. Только почему старинные умельцы? Вон, генерал Бакланов, говорят, так может. Он сейчас где-то возле Кизляра служит! — пояснил он для Плещеева, — Только все же сомневаюсь я, что так можно проделать, если противник в кольчуге. Сомневаюсь!

Потом казак подъехал к Плещееву совсем близко, почти вплотную, и негромко предупредил:

— Только имейте в виду, Юрий Александрович… Такая шашка, как сейчас у вас… Она сама по себе цельное состояние стоит! Сама по себе — трофей знатный. Даже никакой кровной мести не надо. Люди-то… они разные! И те, кто знает, что сия шашка из себя значит — они тоже разные бывают.

Плещеев задумался:

— И сколько же она стоит?

Ефим усмехнулся:

— А я не знаю! Их что-то никто не продает, даже не слышно о таком. Мало их! А кто владеет — так тот продавать не вздумает. Но сплетни ходили, что как-то в Ставрополе, какой-то князь из столицы такую покупал за две с половиной тысячи. И это — серебром, а не на ассигнации. В общем, имейте в виду!

По приезде они хорошо посидели за столом. Казаки радовались, что все прошло тихо: не всегда эти воины предпочитали сечу. Обошлось все — и ладно! Плещеев от предложения Ефима остаться отказался — в следующий раз! Все-таки нервов сегодня сгорело изрядно!

— Приеду, в баньке попаримся! — и подмигнул казаку, получив в ответ скабрезный смешок.

Ростовцев запропал. И это было на руку Юрию — ну не хотел он пока выходить в свет, не хотел знакомств новых, суеты и необходимости держать себя в соответствии с правилами приличного общества, контролируя каждый шаг и каждое слово. Не до того ему было, да и сомневался он в своих знаниях местного этикета!

И занятий было — выше крыши! Он даже в лазарет показался и, покривив душой, нажаловался эскулапам, что, дескать, плечо ноет — сил нет, и физиономию рана на щеке беспокоит. Те выписали ему бумагу, что крайне необходимо корнету Плещееву дополнительное долечивание.

«А то знаю я отцов-командиров! Всю прошлую зиму пришлось таскаться по всему Кавказу — под дождем, снегом и претерпевая различные тяготы и лишения!».

В штабе же, куда он и сдал медицинский «докУмент», ему рассказали, что Ростовцев убыл в город Ставрополь по служебным надобностям.

«Вот и пусть там сидит подольше! А то ведь этому разгульному кавалергарду отказать практически невозможно. Попозже ознакомлюсь с местным обществом и салонными вечерами!».

Вплотную собой занялся корнет. Вот впрямь — не на шутку! Заделался он предметом пересудов и сплетен: сидит дома, носа не кажет, а по утрам какого-то черта бегает с конем наперегонки по окрестностям!

Но и возвращаясь домой, Плещеев занимался разными видами гимнастики: подтягивался на балке каретного сарая до изнеможения и судорог в мышцах спины и рук; отжимался разными способами; прыгал и приседал. Ну и растяжку делать не забывал!

Еще и ножи метал в сколоченный из двухдюймовых плах щит, закрепленный на стене ограды. Не сразу начало получаться. Пришлось посидеть, помедитировать, вспоминая все, чему его учил маг Филип. Вспоминать тщательно — как замахиваться, если бросок от плеча; как держать руку, если бросок кистевой. Уйдя в себя, Плехов последовательно в голове воспроизводил всю эту науку. И лишь поняв, что вспомнил — переходил к практике. Правая рука работала уверенно, а вот левая порой подводила.

Он бы еще и стрелять начал, благо ему привезли заказанные в Ставрополе патроны, но боялся, что тут уж точно его не поймут. Ни квартирная хозяйка, ни соседи, ни командиры!

— Вы, ваш-бродь, Юрий Александрович, неужто в цирке собрались выступать? — ворча, спрашивал его Некрас.

Плещеев хмыкнул:

— С чего ты взял?

— Так, я еще в Варшаве как-то в цирке видел — мужики там здоровенные, вот как вы — все что-то скакали, чего-то дергались, чего-то показывали. Оно-то понятно — дамам да бабам такое шибко нравилось! Они ажно повизгивали, глядя на этих атлетов. Там один был — двух бабенок помоложе на плечи садил, с ними и по лестницам карабкался, и тоже — приседал да прыгал. Да вот и ножики также там, в цирке, швыряли!