Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза) - Страница 5

Мысли Сандро оборвал спор, доносящийся с кухни: препирались мать и его сестра, Роза. Отец, Массимо, был у себя в кабинете; Сандро слышал, как он прикрыл дверь. Роза служила переводчицей в британском посольстве и умела спорить на пяти языках. Сестра внезапно вылетела из кухни, на бегу приглаживая блестящие темные волосы. Она была красавицей — с выразительными карими глазами, прямым носом и губами, что казались очень пухлыми, особенно когда Роза красила их помадой. Она была на десять лет старше Сандро и всегда одевалась по моде: сегодня она надела синий костюм с тонким пояском.

Роза огорченно посмотрела на младшего брата, сидевшего за столом.

— Она меня с ума сводит!

— Что стряслось?

— Я хочу уехать в Лондон. — Роза подошла к столу и села. — У меня отпуск, тратить я буду свои деньги, но она мне все равно запрещает. Я уже взрослая и могу сама решать!

— Если взрослая, зачем спрашиваешь разрешения?

Роза помедлила в нерешительности.

— Если я уеду, она разозлится.

— Она успокоится. В итоге вы всегда миритесь.

— Может, ты и прав.

— Я знаю, что я прав.

Роза посмотрела на его тетрадь.

— Над чем трудишься? Я это пойму?

— Нет. — Сандро стало любопытно: может быть, Роза посоветует что-то насчет Элизабетты. — Если честно, то я почти ничего не успеваю. Я влюбился.

— Ты еще мал влюбляться!

— А ты слишком взрослая, чтобы отпрашиваться у мамы.

Роза засмеялась:

— Но ты такой серьезный. Не похож на счастливого влюбленного.

— Что может быть серьезнее любви? — Сандро не стал добавлять, что Элизабетта — девушка, к которой следует относиться серьезно. Вряд ли сестра его поймет, ведь цинизм — ее конек.

— Ладно, ну и в кого же ты влюбился?

— В Элизабетту. — Сандро нравилось произносить ее имя.

— Да вы с ней и с Марко как три мушкетера. Ты обращаешься с ней как с одним из мальчишек. — Роза посмотрела на него как на помешанного. — Думаешь, женщинам такое нравится, гений?

Сандро сомневался, что кто-то вообще был гением в отношении женщин, кроме разве что Марко.

— Так что скажешь? Дашь совет?

— Конечно. — Роза подалась ближе. — Начни вот с чего: похвали ее прическу или платье, скажи, что она красивая. Так ты заложишь фундамент, и она будет к тебе более благосклонна. Только не говори все сразу. Растяни на несколько дней. Пусть любовь сама все сделает.

— Говоришь так, будто это какая-то магия.

— Ну, в каком-то смысле так и есть. И подари ей что-нибудь. Что ей нравится?

— Читать газеты.

— Я о другом — более романтичном, цветы например.

— Книги — это еще как романтично. Она любит читать.

Роза закатила глаза:

— Ладно, книгу. А потом, когда ты все это сделаешь, скажи ей, что любишь, и поцелуй.

Сандро не знал, что сначала нужно что-то дарить, а уж потом — целовать. Очевидно, существовали какие-то правила, как в математике, и он нарушил порядок действий. Сандро чувствовал себя глупо, и это ощущение ему не нравилось.

— А вдруг я останусь для нее только другом?

— Не теряй надежды. Твои чувства изменились, может быть, и ее чувства тоже.

— А если ей нравится кто-то другой?

Роза тепло улыбнулась:

— Это невозможно. Разве есть кто-то лучше тебя?

— Марко.

— О нет. — Улыбка Розы увяла. — Марко она тоже нравится?

— Марко лучше меня, да?

Роза расхохоталась.

— Нет, я пошутила!

— Правда?

— Правда.

Сандро ей не поверил, но расспрашивать перестал.

Марко ехал на велосипеде позади своего брата Альдо, который поворачивал на набережную Тибра; вечер выдался прохладный. Проспект был забит машинами, и Марко не понимал, зачем брат вырвался вперед. Они всю жизнь тренировались по традиционной методике, поочередно крутя педали друг за другом в воздушном потоке, чтобы сберечь силы. Дыхание Марко стало прерывистым, бедра горели. Если ему тяжело, Альдо, должно быть, едва жив.

Марко ускорился и догнал брата.

— Полегче, Альдо!

— Нет! — Тот как бешеный крутил педали. Пот заливал ему лицо и пропитывал джерси.

— Да что стряслось? Остановись!

— Отвяжись! — Альдо поднажал, Марко тоже. Они неслись вместе — брат рядом с братом, состязаясь друг с другом в скорости.

Марко вцепился в руку Альдо, велосипеды вихляли как безумные, но Марко был сильнее, он крепко держал брата, заставляя того замедлить ход. Велосипеды резко остановились бок о бок, мимо промчался поток машин.

— Да что стряслось? — сердито прокричал Марко. Он склонился над рулем, пытаясь отдышаться, во рту остался привкус выхлопных газов.

— Я не хочу ездить с тобой! — Глаза Альдо в свете фар вспыхнули гневом.

— Потому что папа так велел? Я не виноват! Я не хочу участвовать в гонке!

— Все это знают, кроме него!

— Так я-то при чем?!

Альдо тяжело вздохнул:

— Слушай, Марко, не хотел я говорить, но на самом деле я не тренируюсь по вечерам. Просто притворяюсь. Вот почему у меня ничего не выходит.

— Ты о чем? — ошарашенно спросил Марко.

— Мне надо в другое место, а ты все портишь. Я не могу с тобой сегодня поехать.

— Что ты несешь? Куда собрался?

Альдо нерешительно помедлил.

— У меня есть женщина.

— У тебя, мистер Застенчивость?! — Марко изумленно расхохотался. — Браво, Альдо. Ты слишком долго был одинок, брат!

Настроение Альдо не улучшилось.

— Она замужем.

— Замужем? — взволнованно повторил Марко. Альдо и прежде разбивали сердце, ведь он был чересчур замкнутым, чтобы добиваться своего, а его единственная любовь оставалась неразделенной. Когда у брата дело доходило до общения с противоположным полом, он вел себя как простофиля, и ревнивых мужей было предостаточно.

— Не вздумай об этом трепаться. Маму и папу это прикончит.

— Точно, — кивнул Марко, мать он хорошо знал. Никаких новенн[23] не хватит.

— И давно ты с ней вместе?

— Где-то с полгода. Мы познакомились случайно, на улице. Муж у нее в ночную смену работает, так что мы можем видеться только по вечерам.

— Ты ее любишь?

— Очень сильно. Сложно держаться от нее подальше, любовь сильнее меня.

Марко те же чувства питал к Элизабетте. Она с детства была частью его жизни; если бы его спросили, когда он в нее влюбился, Марко бы ответил: это случилось в одиннадцать лет. Она упала ему на руки во время игры в футбол, он неожиданно ощутил тепло ее прикосновения, и его с головы до пят будто пронзило электрическим разрядом.

Альдо поерзал на сиденье велосипеда.

— Я поеду к ней. Встретимся на мосту в половине одиннадцатого. Приедем домой вместе, и никто ничего не узнает. Пока.

— Пока. — Марко со смесью гордости и тревоги смотрел вслед брату, пока не потерял из виду его белое джерси.

Покинув Марко, Альдо помчался по Виа-дей-Черки, удивляясь тому, что младший брат поверил в правдивость его истории. Врун из него был никудышный, ведь до сих пор Альдо и врать-то не приходилось. Однако он знал, что Марко поверит — поскольку тот сам был влюблен. Но Альдо был совсем другим, и пусть ему не везло с женщинами, он считал, что любовь бывает разной. Любовь к Богу, любовь к родине. В нем было нечто большее, чем думали все члены его семьи. Он шел собственным путем, ставки все повышались, раньше он такого себе даже не представлял. Точка невозврата осталась далеко позади.

Альдо покрепче ухватился за руль и покатил на юг, к тихим окраинам города. Поток транспорта уменьшился, стало больше зелени и деревьев, а потом появились густые заросли. Стало темно — ведь уличных фонарей тут не было, а естественного освещения уже не хватало; у Альдо на лбу выступил пот. Юноша полной грудью вдохнул воздух, который пах травой, сеном и навозом. Проехал мимо Circo Massimo — Большого цирка, пустынного в такой поздний час, и, сохраняя прежнюю скорость, оставил позади развалины терм Каракаллы[24], темные громадины во мраке.