Палочники (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 12

Гарретту это не понравилось; это было почти клише.

- Отлично. Я всегда хотел познакомиться с Джимми Хоффой. Так сколько времени нужно, чтобы добраться до стадиона "Янки"? Я имею в виду, там вы, ребята, похоронили Хоффу, верно? Под западными трибунами, четвертый ярус?

Теперь даже Морран улыбнулся.

- Вы очень проницательны, мистер Гарретт.

* * *

"Еще два дня, - подумала Элли Ромеш. - Да!"

Еще через два дня школа закончится, и это означало, что Элли Ромеш - "Мисс Ромеш" для своих учеников третьего класса (хотя большинство из них произносили ее как "Ромп-ш") - разнесет этот цементный киоск с попкорном под названием "Начальная школа имени Дж. Экснер Кэмпбелл" и не вернется до последнего дня августа. Три месяца веселья на солнце, по крайней мере, на это она надеялась. Пляж Сэнди-Пойнт был всего в тридцати пяти минутах езды, плюс у нее была неделя таймшера в Оушен-Сити на вторую неделю июля.

"Я собираюсь поработать над своим загаром, поработать над своим телом и поработать над поиском мужчины, который действительно перезвонит мне после того, как мы в первый раз ляжем в постель".

У Элли были и загар, и тело - круглогодичное членство в солярии и несколько занятий в неделю дома. Нет, это был третий компонент формулы, который она так и не поняла. Ей было двадцать восемь лет; она не молодела, о чем ее мать любила напоминать ей каждый раз, когда они разговаривали по телефону, а большинство ее друзей из Шепард-колледжа были замужем и либо имели детей, либо были на полпути к этому, с выпирающими круглыми животами. Элли не была уверена, как она относится к детским штучкам (она учила шесть классов маленьких ублюдков пять дней в неделю, девять месяцев в году - но...)

"Было бы неплохо иметь заботливого мужа, - угрюмо подумала она. - Но до тех пор: у тебя есть еще два дня с этими козявками, так что делай свою работу!"

Ее последним творческим заданием для ее четвертого класса было, чтобы ученики рисовали свою самую интересную мечту. С такими маленькими детьми, конечно, ей не нужно было многого ожидать, но, с другой стороны, эти предподростковые годы могли означать много будущих интересов ребенка. Это была всего лишь базовая работа кистью темперой на бумаге 30-го класса. Пока никаких Пикассо, но Элли могла видеть, что некоторые из ее обезьянок на полу проявляли подлинный эстетический интерес - непрошеное желание творить. Она действительно чувствовала, что это было замечательно... и она предполагала, что это также могло означать, что она была хорошим учителем. Искусство, в конце концов, было освобождением. Детей нужно было учить чтобы сделать это, освободить себя (кроме как из штанов, что тоже случалось время от времени).

Однажды они все найдут свои внутренние побуждения и свои страсти. Элли видела себя как того, кто помогает им. Она была одним из режиссеров этой сложной пьесы под названием "Детство".

У нее никогда не было особых проблем, совсем не как в школах города. Большинство этих детей были с армейской базы, хорошо воспитанные, дисциплинированные, не слишком грубые. Если уж на то пошло, то значительная часть из них казалась немного слишком воспитанной - возможно, продуктом какой-то властной домашней обстановки.

Например, Дэнни Вандер.

Хороший ребенок, умный, но в последнее время его что-то душило. Он много размышлял; он казался уставшим, как будто не высыпался. Элли могла только догадываться, что отец Дэнни - высокопоставленный офицер - управлял домашним хозяйством, как учебным лагерем. Такая обстановка могла быстро истощить жизненные силы ребенка.

Пока ее класс тихо рисовал, Элли шла по проходам между их партами. Она остановилась у Дэнни Вандера и посмотрела ему через плечо.

На этот раз он казался сосредоточенным, когда рисовал свою картину; он даже не заметил, что Элли стоит позади него.

"Ого, - подумала она, рассматривая его картину. - Это очень изобретательно, Дэнни".

На неровной темперной бумаге был изображен контур каркаса дома; в каркасе дома лежал маленький мальчик в постели, но рядом с кроватью стояло несколько фигурок. Было что-то пугающее в том, как он нарисовал фигуры: черные фигуры с белой щелью там, где можно было бы ожидать глаза. Снаружи каркаса дома он нарисовал длинный черный цилиндрический объект в небе с трапециевидным окном в передней части цилиндра.

"Инопланетяне, - догадалась она, - или монстры из какой-то видеоигры".

- Как ты это назовешь? - спросила она.

Дэнни поднял глаза от стола, его лицо было угрюмым, усталым.

- Я назвал их "Палочники".

- Это, должно быть, какой-то сон.

- Это кошмар, мисс Ромеш. Он мне все время снится, - он разочарованно вздохнул. - Мой отец заставляет меня ходить к этому особому врачу. Он думает, что со мной что-то не так.

"Бедный ребенок, - подумала Элли. - Мне кажется, проблема не в тебе, а в твоем отце".

Она видела это слишком много раз: эти безупречные офицеры Вест-Пойнта заставляли своих детей быть копиями самих себя, маршировали по дому, как маленькие солдатики. Так воспитывать детей нельзя.

- Что ж, это очень хорошая работа, - сказала она, подумав.

- Спасибо, мисс Ромеш.

- Может быть, ты захочешь стать художником, когда вырастешь.

Дэнни пожал плечами.

- Не знаю. Думаю, я хочу служить в армии, как мой отец. Хочу, чтобы он гордился мной.

Элли стиснула зубы, услышав комментарий.

- Я уверена, он и так очень гордится тобой, Дэнни. То, что он служит в армии, не означает, что ты должен быть там. Ты можешь быть кем хочешь.

Чаки Мюрретт, мальчик, сидевший прямо позади, толкнул Дэнни в плечо.

- Эй, Дэнни, покажи мисс Ромп-ш другую, которую ты нарисовал. Та, другая, еще круче.

- О, ты нарисовал еще одну картину? - спросила Элли.

Дэнни угрюмо кивнул.

- Да, мисс Ромеш...

- Ну, давай посмотрим. Это из другого сна?

- Еще один кошмар, мисс Ромеш.

Дэнни поднял промокашку и извлек из-под нее вторую картину темперой.

- Разве это не круто, мисс Ромп-ш? - восторженно воскликнул Чаки Мюрретт.

На этой картине не осталось ничего, что можно было бы интерпретировать. Оранжевые, красные и желтые цвета изгибались в цветущий вал. Дэнни нарисовал грибовидное облако ядерного взрыва.

- Они не понимают, мисс Ромеш, - сказал Дэнни.

Но Элли все еще была застигнута врасплох от воздействия второй картины. Кто-то сильно загрязнял голову этого ребенка. Отец, решила она. Должно быть, так оно и есть. Где еще ребенок в этом возрасте мог получить такие жестокие образы.

- Извини, Дэнни. Что ты сказал?

- Они не понимают.

- Кто, Дэнни?

- Мои мама и папа, - продолжил мальчик. - И доктор Гарольд.

Теперь ребенок звучал действительно странно.

- Чего они не понимают, Дэнни?

Дэнни угрюмо указал на картину: ядерное грибовидное облако.

- Это произойдет, - сказал он.

Лицо Элли вытянулось в полном непонимании.

- Что?

- Но никто мне не верит, мисс Ромеш. Палочники на самом деле не из кошмара, - затем мальчик сглотнул. - Палочники настоящие...

* * *

По мере того, как странная поездка продолжалась, Гарретт ерзал на заднем сиденье фургона без окон. Очевидно, его похитители не хотели, чтобы он знал, куда они его везут - еще один признак того, что они не собирались его убивать, - поэтому Гарретт осторожно пытался следить за временем. До сих пор они были в пути сорок минут. В это время он учел час пик и тот факт, что фургон, похоже, так и не разогнался до скорости шоссе. Его интуиция и равновесие подсказывали ему, что они направляются на северо-восток от города. Если ему повезет, он позже сможет составить приблизительный радиус карты.

- Да ладно, ребята. Все это пахнет хуже, чем Уэйко. Если бы вы хотели провести против меня электронное расследование, вы бы просто нанесли синильную кислоту на мою дверную ручку или афлатоксин на мои почтовые марки.