Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич - Страница 6

Первая встреча в «компьенском вагоне» началась для немцев обескураживающе. «Итак, господа, — сказал Фердинанд Фош, после того как проверил полномочия прибывших и представил им членов делегации Антанты, — что вы хотели спросить у меня?» «Мы хотели бы получить от союзного командования предложения о перемирии, о которых говорил президент Вильсон», — ответил Эрцбергер. «У меня нет таких предложений», — жестко произнес Фош. После минутного замешательства на помощь Эрцбергеру пришел посол Оберндорф. Он зачитал ноту Вильсона от 5 ноября, в которой сообщалось, что «маршал Фош уполномочен правительством Соединенных Штатов и правительствами Антанты принять облеченных доверием представителей германского правительства и осведомить их об условиях перемирия» ². Фош переглянулся с членами союзной делегации и продолжил гнуть свою линию. «Я уполномочен представить германской делегации условия перемирия лишь в том случае, если она просит об этом, — пояснил маршал Франции. — Вы добиваетесь перемирия?» «Добиваемся! Добиваемся!» — одновременно ответили Эрцбергер и Оберндорф. Фош посмотрел на находившихся рядом с ним союзников. Справа сидел многолетний начальник его штаба генерал Максим Вейган. По другую руку разместились англичане — Первый морской лорд, адмирал Росслин Уимисс и его первый заместитель, контр-адмирал Джордж Хоуп. Все трое согласно кивнули, и генерал Вейган достал из папки заготовленный текст союзных условий перемирия.

Германия, начал читать Вейган, должна в течение пятнадцати дней после прекращения огня очистить оккупированные ею территории Бельгии, Франции, Люксембурга, равно как и земли Эльзаса и Лотарингии ³. По мере вывода немецких войск эти территории будут заняты войсками Союзников. (Строго говоря, правильнее было бы говорить о Союзниках и отдельно Соединенных Штатах, поскольку договора о союзе между Антантой и Америкой не было. Но для упрощения воевавшие против Германии страны часто называют общим словом Союзники. По сути они таковыми и являлись.) Все обнаруженные на этих территориях по истечении указанного срока германские войска будут рассматриваться Союзниками как военнопленные. (К этому условию прилагалась отдельная карта пошагового вывода войск, предусматривавшая три этапа. Карта была передана Германии после подписания условий перемирия.) Немцы ожидали подобного, и это условие их не смутило. Дальше последовали гораздо более жесткие требования. Германию разоружали. От нее требовали передать Союзникам 5 тысяч орудий (поровну тяжелых и полевых), 30 тысяч пулеметов, 3 тысячи минометов и 2 тысячи самолетов. В этом месте Эрцбергер не выдержал и возбужденно заговорил о необходимости борьбы с внутренними беспорядками в Германии. Если у нее не останется оружия, то как она сможет противостоять большевизму, который, перекинувшись из России, пойдет затем дальше — в Западную Европу? Фоша эти аргументы не впечатлили. Так всегда говорят побежденные армии, спокойно возразил он. Франция и Британия самостоятельно справятся с возможными бунтовщиками. Генерал Вейган, взглянув на взволнованных немцев, монотонным голосом продолжил чтение. Отдельным пунктом предусматривалась передача Союзникам 5 тысяч паровозов, 150 тысяч вагонов и 10 тысяч грузовиков. Но и это было не все. Германия лишалась своего флота. Ее обязывали передать англичанам практически все, что, по мнению Союзников, у нее было в строю на тот момент — 160 подлодок, 10 дредноутов, 8 легких крейсеров и 50 эсминцев. При этом Союзники сохраняли режим морской блокады и оставляли за собой право задерживать и даже топить немецкие корабли и гражданские суда, которые попадутся им в открытом океане уже после подписания условий перемирия.

Не успевали немцы перевести дух после очередного унизительного требования, как на них обрушивалось новое. Союзники требовали освободить от любого германского вооруженного присутствия весь левый берег Рейна. Эта зона переходила под военный контроль Союзников. В прирейнских городах (Майнц, Кобленц, Кёльн) размещались союзные гарнизоны. Под их контроль переходили также все мосты через Рейн, а в радиусе сорока километров к востоку от этих городов и мостов не должно было остаться никаких частей германской армии. Более того, Союзники требовали полностью демилитаризовать сорокакилометровую зону к востоку от Рейна на всем ее протяжении от голландской до швейцарской границы. В эту зону для осуществления контроля также должны были войти союзные армии. Речь шла уже о территории собственно Германии. Отодвинуть границу за Рейн было старой идеей Фоша, считавшего, что обладание форпостами на правом берегу реки давало Союзникам «возможность обойти препятствие, каковым являлась река Рейн в среднем ее течении, если бы пришлось снова взяться за оружие после приостановки операций в данное время» ⁴. В дальнейшем, по мнению Фоша, Рейн должен был стать естественной границей между Францией и Германией.

Генерал Вейган, между тем, продолжал вбивать гвозди в гроб Германии. Ей запрещалось вывозить с покидаемых территорий не только заводы, железные дороги, телефонное и телеграфное оборудование, промышленные и топливные склады, но и продовольствие, которое очень пригодилось бы в голодающем Фатерлянде. Германию обязывали выплатить пострадавшим от ее действий государствам репарации, точные размеры которых должны были быть определены позже. Немедленно и в одностороннем порядке следовало освободить всех пленных из стран Антанты, возвратить вывезенное в Германию золото. Немцев изгоняли изо всех военно-морских фортификационных укреплений, закрывавших Союзникам входы в Балтийское и Черное моря. Вейган продолжал и продолжал штамповать условия Антанты. Среди них нашлись и те, что касались бывшей союзницы. Россия несколько раз упоминалась в тексте Компьенского перемирия. Во-первых, отменялся Брест-Литовский мирный договор (равно как и Бухарестский с Румынией), и Германия должна была вывести все войска с территории бывшей Российской империи. Граница Германии на востоке возвращалась к положению на 1 августа 1914 года. Во-вторых, прекращались все реквизиции и поставки, включая продовольствие и уголь, с территории России в Германию. Германия должна была немедленно освободить всех военнопленных из России. Наконец, Германию обязывали передать Союзникам вывезенные из России золото и другие ценности. Правда, все эти условия (кроме освобождения военнопленных, конечно) не следует рассматривать как жесты доброй воли по отношению к России. Это были, прежде всего, шаги, направленные на обескровливание Германии. Что делать с Россией, страны Антанты тогда не знали, и, строго говоря, им было не до нее. Прав был проживавший к тому времени частным образом в Париже генерал Ф. Ф. Палицын, когда писал в своих записках о том, что «наши бывшие союзники, с которыми (мы) три года переносили боевую страду, от нас отреклись» ⁵. Хотя надо иметь в виду, что России в том виде, в котором она сражалась на стороне Антанты, осенью 1918 года просто не существовало.

После оглашения всех условий перемирия, что заняло сорок пять минут, германская делегация какое-то время пребывала в шоке. По щекам капитана Ванзелова текли слезы. Немцы, конечно же, рассчитывали на другое. Зачитанные им требования были ужасными для Германии. В них почти ничего не осталось от январских «Четырнадцати пунктов» Вильсона. Новые условия шли гораздо дальше тех, которые делегация готова была принять. Первым желанием немцев было отвергнуть, по крайней мере, некоторые из выдвинутых Германии требований. Но маршал Фош сразу предупредил, что условия Союзников необходимо принять полностью или целиком отклонить. Никакого постатейного обсуждения условий перемирия не будет. Это прозвучало как ультиматум, на принятие которого Германии отводилось семьдесят два часа. Генерал Винтерфельдт попросил, чтобы на это время были прекращены все боевые действия, но ему было отказано. Союзники не хотели давать Германии передышку для упрочения обороны и перегруппировки войск. Прекращение огня, заявил Фош, наступит лишь после подписания полного текста перемирия. Эрцбергер попробовал было оспорить сохранение блокады для голодавшей Германии, но и в этом вопросе встретил твердый отказ. Союзники сами займутся продовольственным снабжением Германии, если увидят в этом необходимость, заявил Фош. Чтобы прекратить все дальнейшие дискуссии, он объяснил немцам, что лишь озвучил им союзные требования и был просто не вправе изменять их самостоятельно. Это было неправдой, потому что именно маршал Фош готовил документ об условиях перемирия ⁶. Именно он настоял, чтобы документ вышел таким жестким. Немцы об этом, конечно, не знали. Деваться германской делегации было некуда, но и принимать на себя всю ответственность за чрезвычайно жесткие условия перемирия, больше похожие на капитуляцию, никто из немцев не хотел. Они желали получить одобрение продиктованных условий от правительства в Берлине и военного командования в Спа. Предоставить делегации прямую связь Союзники отказались, и решено было послать в германскую Ставку одного из прикомандированных к делегации офицеров. Маршал Фош обещал организовать для лейтенанта Гельдорфа окно в том же месте, где немцы пересекли линию фронта сутки назад. Никакой гарантии прекращения огня немцами он, естественно, дать не мог. Но выбора не было, и Гельдорфу приходилось идти на риск. Пять часов, до самых сумерек, пережидал он в окопах французов ураганный огонь с германской стороны.