Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич - Страница 5

Весь день 7 ноября французы провели в ожидании. Бурбон-Бюссе, позавтракав и несколько раз покурив у выбитого окна, улегся спать на потертом кожаном диване, еще хранившем форму грузного тела германского офицера, который проворочался на нем последнюю бессонную ночь. Капитан Лулье, простояв час с небольшим на дороге, как только усилился дождь, отправился в ближайшее укрытие. Там он достал из кармана яблоко, а из планшета — карандаш и дневник в изящном кожаном переплете. «Ждем германских парламентеров, — записал он. — Что-то боши не спешат. Может, передумали?» Лулье занес убористым почерком еще несколько фраз об утреннем бое и потерях в своем отряде, а затем усталость взяла свое, и он, отшвырнув огрызок и убрав назад дневник, растянулся прямо там, где сидел, — на уцелевшем куске пола бывшей кухни полуразрушенного дома. Последние две недели батальон Лулье был все время на передовой, и теперь он ждал смены и поездки в Париж, до которого было рукой подать. Там бывшего студента Сорбонны ждали вновь открывшиеся в последнее время кафе, а также знакомые проститутки с Пляс Пигаль, не терявшие связи с армией все военные годы. С мыслями о предстоявших радостях Лулье быстро заснул.

Проснулся капитан вечером, когда дождь совсем прекратился и по земле стал стелиться туман. Его разбудил шум моторов, внезапно нарушивший полную тишину. Лулье выглянул из своего укрытия и увидел на проступившем горизонте несколько огней, то исчезавших, то вновь появлявшихся на разбитой дороге. Скоро в воздухе запахло бензином и выхлопными газами, а еще через несколько минут, уже в опустившихся на Ла Капель сумерках, капитан вышел на дорогу, чтобы встретить три мерседеса с белыми флажками и прусскими королевскими гербами на дверцах. Остановившиеся машины моментально окружили французские солдаты. Никто из них и не думал очищать себя от оставшегося после утреннего боя слоя грязи, и теперь, в свете автомобильных фар, они выглядели неестественно белыми. «Это что, парламентеры? Немцы сдаются? Куда они едут?» — вопросы раздавались со всех сторон. Из головной машины вышел немецкий генерал и на отличном французском представился капитану Лулье. Генерал Детлеф фон Винтерфельдт до войны несколько лет являлся германским военным атташе в Париже, был награжден французским орденом Почетного легиона и прекрасно знал не только язык, но и саму Францию. Он собрался было представить всю немецкую делегацию, но капитан прервал его: «Не надо, генерал. Мне приказано лишь встретить вас и проводить дальше». С этими словами Лулье и несколько его солдат вскочили на подножки мерседесов и дали шоферу головной машины знак трогаться.

Бурбон-Бюссе уже поджидал гостей. Вторая попытка генерала Винтер-фельдта представить германскую делегацию оказалась успешной. Он сообщил французскому майору, что для встречи с маршалом Фошем прибыли четыре человека. Кроме самого Винтерфельдта, представлявшего Ставку, в число парламентеров входили: глава делегации, министр правительства Маттиас Эрцбергер, германский дипломат граф Альфред фон Оберндорф и флотский капитан Эрнст Ванзелов от Адмиралтейства. Делегацию сопровождали еще два человека — капитан фон Гейер и лейтенант фон Гельдорф, исполнявшие функции связистов, помощников, а при необходимости — и курьеров. «Извините, что приехали в столь поздний час, — завершил представление Винтерфельдт. — Дороги разбиты, и пробираться пришлось очень медленно». Он не стал вдаваться в подробности и рассказывать о том, что еще в Спа делегации пришлось пересаживаться на другие машины после того, как передний мерседес, в котором ехал Эрцбергер, на полном ходу налетел на бордюрный камень и был отброшен на следовавший за ним автомобиль. Две покореженные машины пришлось бросить и двигаться дальше в трех оставшихся. Много времени было потеряно и на самой линии фронта, когда германским солдатам пришлось разбирать перегородившие дорогу завалы из деревьев, которые сами же они и соорудили всего за несколько часов до появления делегации. Не рассказал Винтерфельдт и о поисках чистой белой простыни, которую после пересечения линии фронта немцы разорвали на три части, чтобы водрузить на каждый автомобиль. Заранее этого решили не делать, чтобы не подрывать и без того невысокий моральный дух немецких солдат.

Французский майор пригласил немцев зайти в дом и провел их в большое помещение, служившее когда-то столовым залом. В ожидании германской делегации сюда перенесли и повесили на стену парадный портрет последнего французского императора, найденный где-то в подвале, куда он, по всей видимости, попал задолго до того, как город был занят немцами. Бурбон-Бюссе, вероятно, предпочел бы повесить портрет кого-нибудь из своих предков или, на худой конец, императора Наполеона I, но в наличии оказался лишь Наполеон III, которому предстояло донести до сознания гостей факт возвращения законной власти. Уставшие германские парламентеры, однако, не обратили на портрет никакого внимания. Возможно, не все из них знали, как вообще выглядел последний французский император. А может, это было для них неважно, поскольку немцев одолевали совсем другие мысли. Французский майор и германские парламентеры были взаимно вежливы, но сдержанны, и разговора никак не получалось. Убедившись, что это именно те немцы, которые ищут встречи с маршалом Фошем, Бурбон-Бюссе не стал разыгрывать гостеприимство, а лишь сообщил гостям, что дальше они проследуют на французских машинах, которые должны вот-вот появиться. После этого большую часть времени все сидели молча, изредка обмениваясь ничего не значащими замечаниями. Наконец, за окном раздался шум моторов, и майор пригласил немецкую делегацию к выходу.

Тем временем дождь усилился и видимость снова ухудшилась. На выезде из Ла Капели головная машина чуть не столкнулась с разбитым немецким орудием, брошенным посреди дороги вместе с убитыми лошадьми. В самый последний момент шофер резко затормозил, и сидевший спереди Бурбон-Бюссе сильно ударился лбом. Больше никто не пострадал, и кавалькада двинулась дальше на минимальной скорости. В третьем часу ночи процессия добралась до Сен-Кантена, в предместьях которого располагался штаб 1-й французской армии. Ее командующий, генерал Мари-Эжен Дебени, пригласил германскую делегацию в дом и накормил ужином. Перекусив, немцы тронулись дальше. Около четырех часов утра машины остановились у железнодорожной станции Тернье. Вокруг не было видно ни одного уцелевшего здания. «Что это за место?» — спросил генерал Винтерфельдт, вылезая из автомобиля. «До войны здесь был цветущий город с большим населением», — ответил французский майор, избегая произнести точное название. На путях делегацию уже ждал паровоз с двумя вагонами, окна которых были плотно зашторены. Немцы, которым вручили «на дорогу» коньяк с шоколадом, разместились в первом вагоне, а Бурбон-Бюссе и другие сопровождавшие делегацию французы отправились в хвостовой. «Куда мы едем?» — поинтересовался Маттиас Эрцбергер у приставленного к делегации французского проводника. «К маршалу Фошу», — последовал лаконичный ответ. Медленно, постоянно останавливаясь, состав двинулся сквозь темень и непогоду. Несмотря на долгий предшествовавший путь и накопившуюся усталость, никто из немцев не хотел спать. Молча потягивая коньяк, все они думали об одном — о первом шаге к миру, который им предстояло сделать ради обескровленной, голодающей и уставшей воевать Германии. Наконец поезд остановился. Было около семи утра. «Очень похоже на Компьенский лес», — раздвинув шторы, сообщил присутствующим генерал Винтерфельдт.

На соседних путях прибывший поезд поджидал еще один, состоявший также из нескольких вагонов. Вскоре появился Бурбон-Бюссе и сообщил германской делегации, что маршал Фош примет парламентеров в своем штабном поезде ровно в девять часов. Собственно говоря, «штабным» стоявший напротив состав стал лишь сутки назад, когда его подогнали из депо французской железнодорожной компании по просьбе маршала Фоша. Принимать немецкую делегацию в Санлисе, где в одном из окруженных лесом местных замков находился постоянный штаб командующего союзными войсками, Фош не стал. Формально это объяснялось тем, что еще в 1914 году, захватив Санлис, немцы расстреляли несколько десятков его мирных жителей, включая мэра города. Но, скорее всего, Фош не хотел нарушать тишину и покой своего местопребывания присутствием германской делегации и неизбежной нервозностью атмосферы переговоров. Штабной вагон куда лучше подходил для встречи с немцами. После разговоров с ними всегда можно было вернуться в тихий Санлис, который находился совсем рядом. Германскую делегацию решили разместить на время переговоров в Шато-дю-Франкпорт, принадлежавшем отставному французскому дипломату маркизу де л’Эглю и расположенном совсем рядом с Компьен-ским лесом в Шуази-о-Бак.