Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 38

— Все равно не понимаю. Обеспечить нашу победу и погибнуть буквально в шаге от награды. Он же в одиночку уложил ту проклятую батарею, о которую должны были обломать зубы наши доблестные батальоны. Что там случилось?

Что тут скажешь? Банальное: войн без потерь не бывает?

— Кто знает, ваше сиятельство. Загадка. И на сегодня не единственная.

— ⁈

— Мы до сих пор не знаем, куда девался маг, дравшийся на стороне бунтовщиков. То ли погиб в схватке с коллегой, исчез, развоплотился. То ли выжил и скрылся. Ищем, конечно, но пока безрезультатно.

Кабинет епископа дю Шилле, премьер-министра Галлии

— Здравствуйте, ваше преосвященство.

— Рад видеть вас, маркиз. Проходите, располагайтесь. Разговор нам предстоит недолгий, но крайне важный.

Маркиз де Шутт вежливо улыбнулся и прошел к указанному ему креслу. Больше всего опасаясь, что хозяин кабинета заметит неровное, почти судорожное дыхание и едва-едва, но подрагивающие колени.

Пять лет прошло с того момента, как некий влиятельный вельможа, обиженный неудачной шуткой ловкого придворного, решил не вызывать наглеца на дуэль. Действительно, шансов уйти целым и невредимым из поединка чести с отменным фехтовальщиком не просматривалось. Потому родилось изощренное решение протолкнуть негодяя на должность главы галлийской разведки. Расстрельную, как тонко шутили придворные.

В самом деле, какие расстрелы? Двоих предшественников маркиза просто уволили с категорическим запретом появляться во дворце до конца дней. Каждый из них не успел и года проработать перед крахом, вполне сопоставимым со смертным приговором, после которого остается хотя бы память. А тут выгнали, как нашкодивших сопляков.

О назначении объявил как раз дю Шилле, тогда — личный духовник королевы-матери, с интересом разглядывая очередного бедолагу, с ужасом осознающего свои перспективы. В этом самом кабинете объявил.

С тех пор прошли годы, впал в немилость и по-тихому сбежал в герцогство Савойское тот самый вельможа, а де Шутт, никогда раньше дел с разведкой не имевший, умудрился не просто удержаться, но и приблизиться ко всесильному священнику. Но все равно при каждой встрече испытывал тот же безотчетный, для самого себя не объяснимый страх.

Изрядно забавлявший, кстати, господина премьер-министра.

Впрочем, и тот и другой исправно делали вид, что поддерживают ровные, можно сказать доверительные, отношения.

— Итак, маркиз, вам известно, что в настоящее время между Галлией и Кастилией установлен мир?

— Разумеется. Примерно раз в год происходит это небывалое событие, давно ставшее избитой шуткой при дворах европейских правителей. Нынешний мир чем-то отличается от предыдущих? — Как бы страшно ни было, но приходится шутить, пусть и столь топорно. Великий епископ не любит слишком серьезных собеседников.

Впрочем, сейчас, кажется, получилось неплохо. Во всяком случае, взгляд дю Шилле потеплел.

— Отличается. При чем настолько, что никакие военные действия в ближайшие два-три года стали невозможны. Поскольку уже через год инфанта Эболи Арагонская сочетается браком с молодым человеком Эдвардом Анри де Монтескай.

— Как⁈ Решение принято? Его величество женится на кастильской принцессе?

Вот это новость! Возможность такого союза обсуждалась придворными сплетниками давно, но общее отношение к его заключению всеми оценивалась крайне скептически — слишком различными были интересы Галлии и Кастилии, слишком часто и азартно солдаты двух стран убивали друг друга.

И вот, оказывается, решение принято. Это надо срочно осмыслить, определить собственное место в изменившимся политическом раскладе.

— Да. Буквально час назад его величество сообщил мне, что дал согласие на брак с юной Эболи. Окончательное решение, прошу заметить. В подтверждение своих слов он принял подарок от будущего тестя — какой-то остров в Новом Свете, на который я уже ищу нашего губернатора.

Захотелось крепко почесать затылок, но нельзя. Этикет, чтоб его! Осталось только глубоко вздохнуть.

— За этот год Кастилия восстановит свою потрепанную армию, сформирует новые терции. Боюсь, что нашим и зеландским полкам во Фландрии придется туго, монсеньор. А если кастильцы выступят в союзе с Островной империей?

Дю Шилле встал, подошел и, нависнув над сидящим собеседником, чуть прищурил правый глаз.

— Вы хотите лично попробовать отговорить короля?

Де Шутт невольно вжался в спинку кресла, даже не попытавшись встать, скрестил руки на груди, мол, ни-ни, не я, не здесь, и вообще меня тут не было. Хозяин кабинета сел и едва заметно улыбнулся, по-видимому удовлетворенный реакцией собеседника.

— Нет? Тогда продолжим разговор. Не все так плохо, маркиз. Поможем зеландцам, деньгами, разумеется, раз войска отправить нельзя. Те наберут наемников, стимулируют повстанцев во Фландрии, в общем, спокойной жизни кастильцам не видать. Но вот союз Кастилии с Империей, этого мы и в самом деле допустить не можем. Какой выход?

Все-таки в страхе есть своя прелесть — он заставляет быстрее думать. Ответ родился сразу, словно был припасен заранее:

— Остаются действия других лиц, к которым мы не имеем отношения хотя бы формально. Именно они должны поколебать, а лучше разрушить этот союз.

— Верно, но не совсем. — Дю Шилле кивнул. — Надо сделать так, чтобы островитяне сами вышли из этого союза. Сами. Чтобы нас не обвинили во враждебных интригах. С помощью Спасителя кое-что на этом пути нам уже удалось.

Ну наконец-то! Разговор свернул в знакомое русло, туда, где мы ориентируемся с закрытыми глазами. Можно успокоиться и даже постараться блеснуть.

— Вы имеете ввиду недавнюю операцию «Странника»? Да, молодой человек здорово разворошил придворный муравейник, заставив парламент и королевский двор сцепиться в борьбе за власть. Но этого совершенно недостаточно.

— То есть компромисс в Лондоне все еще возможен?

— Увы, монсеньор. Пока стороны все еще ищут возможность договориться. Мы стараемся их стравить, чтобы сцепились насмерть, забыв про внешние союзы. Нужен только хороший повод. Не причина, их, хвала Спасителю, достаточно, а именно повод. Громкий, жестокий, который ни имперские, ни кастильские дипломаты не смогли бы замолчать, заволокитить в череде бессмысленных нот и протестов. Бьющий по самому больному — по казне. Вы понимаете, о чем я?

Еще бы! У парламента, то есть у купцов, деньги будут всегда, а вот император живет лишь налогами, да золотом и серебром, доставляемым из колоний Нового Света. Пару лет назад исчез один такой караван, после чего кастильцам удалось намертво привязать к себе островитян, втравить их в войну, в которой Галлия лишь чудом не проиграла.

— Тот самый повод, ради которого мадам де Ворг отправилась в Лондон?

— Именно. Но давайте договоримся, что здесь это имя было произнесено в последний раз. Как вы ее называете?

— «Миледи», монсеньор. Она выбрала именно этот псевдоним. Впрочем, в разговоре между собой мы можем обойтись и без этих игр.

— Не можем! — Премьер-министр Галлии и парижский епископ хлопнул ладонью по столу. — Мы не можем ни в малейшей степени рисковать исходом единственной на сегодняшний день реальной интриги, направленной на ослабление наших врагов. Уверен, в ближайшее время вы придумаете новые, но пока у нас только одна. Кто еще знает о ней?

— В полном объеме — никто. Только вы, я и она. О том, что «Миледи» связана со мной, знает ее помощница, выполняющая роль служанки. Неоднократно проверенный человек. И в ближайшее время узнает лейтенант…

— Я же просил, маркиз!

— Извините, конечно «Кахраман». Это уже наши его так прозвали, после прошлогодней эскапады в Магрибе. Он, кстати, уже готов вступить в игру, ждет лишь моей команды.

Дю Шилле ответил не сразу. Сидел, подобравшись в кресле, сдвинув брови, закрыв глаза и чуть заметно шевеля губами.

— Ну что же, как мы недавно выяснили, операция прикрытия прошла успешно, оттянув на себя все внимание контрразведки островитян. Как вы намерены передать сигнал к началу?