Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 37

И отключился.

Надолго? Пока неясно. Когда пришел в себя, какое-то время потребовалось, чтобы вспомнить, какого демона он лежит среди колючек, в изодранной одежде, с… да, с изодранной рожей, саднящей немилосердно.

Провел рукой по лицу — крови нет, подсохла. Остальное? Вроде бы тоже цело. Это что? Ах да, перед боем засунул за пояс пару пистолетов — на корабле полезно, на случай абордажа. А здесь нахрена? Черт знает, привычка, наверное.

Так, надо осмотреться. Куда ползти? Почему ползти? А как еще из терновника выбираться? Ладно, стрельбы нет, но в той стороне слышны голоса.

Кто победил? Сейчас узнаем.

Аккуратно, очень медленно пополз. Просвет, выглядываем. Увы. Вокруг лишь краснокафтанники. Расхаживают вольготно, разговаривают спокойно. В том числе и с Микки, усевшимся на пороховую бочку. Боится он, как-же.

— Господин лейтенант, а с этими что делать? Добить?

Недавний приятель поворачивает голову в сторону невидимого Линчу собеседника.

— Зачем? С минуты на минуту эти отважные джентльмены придут в себя. Думаю, что такие целые да крепкие, они будут хорошим подарком для палачей и толпы, жаждущей долгой и занимательной казни. Так что вяжите их и тащите куда следует.

Вот гнида помойная! Ну подожди, лейтенант хренов, ты, главное, с бочки уходить не спеши. Пока артиллеристов не уведут. А там уж ничто, поквитаемся.

Их увели вскоре. Связанных, ничего не понимающих, ошалелыми глазами разглядывающих поле недавнего боя, ставшего полем страшного и окончательного поражения.

А друг Микки все также с гордым видом восседал на пороховой бочке, словно триумфатор на троне.

Человек не может убить мага. И десяток, и сотня для него не противники. За одним исключением — никто не может противостоять удару в спину. Да и то сказать, нож и пуля магу не страшны. Запросто залечит рану, после чего не напрягаясь разберется с неразумным человечком. Это Линч знал точно. Сам видел, как в Калькутте местный фанатик выстрелил магу в спину. На глазах вооруженных солдат, мечтая пасть смертью великого героя.

Не вышло. Рана от пистолетной пули, наверняка пронзившей сердце, затянулась почти мгновенно. А неудачливый герой не менее получаса потом извивался от боли, было слышно, как дикие судороги ломали суставы, разрывали жилы. Когда все кончилось, на земле лежало невероятно скрюченное тело. Лишь лицо осталось нетронутым. Чистым и по-юношески гладким.

На хрен, не дай Спаситель оказаться на месте того молодца.

Поэтому нефиг думать застрелить, даже из двух пистолетов.

Но вот взорвать пороховую бочку — совсем другое дело. Собрать себя по кусочкам, на которые взрыв разнесет человеческую плоть, не в силах никто.

Только бы не промахнуться.

Линч проверил стволы. Порох — на месте, пули — на месте. Поднять крышки полок… там порох также на месте, взвести курки. Ну, я тебя вижу, а ты меня нет. Только отвернись… выстрел!

В последний момент маг что-то почуял, начал поворачиваться, готовя руки для заклятия. Слишком медленно. Пули попали в порох, взрыв, потом еще, еще! Сдетонировали соседние бочки, с черным дымом вверх взлетели камни, земля и куски тел. Мага, других островитян, всех, кто имел несчастие находиться в преданном шпионом люнете.

Но Линч этого уже не видел. Взрывная волна ударила стеной, смяла, вырвала пистолеты из рук, сломала нос, выбила зубы и ушла вверх, не добив отброшенное в поле бесчувственное тело.

Подбежавшие солдаты недалеко от места взрыва нашли очередного бунтовщика. Без сознания, но, безусловно, живого. И, как и предписывал приказ капрала, отнесли в овраг, куда сгоняли пленных. Чтобы потом казнить, разумеется, но строго по приговору суда. Ибо Закон должен быть исполнен всегда, строго и до последней самой маленькой буквы.

Резиденция графа Страффорда, лорда-наместника Гибернии

Та же комната, те же кресла, то же вино. Собеседники сидят лицом к жарко пылающему камину, лишь изредка обмениваясь взглядами, уделяя больше внимания вину, чем беседе, вроде бы и не очень важной, как будто светской пустой болтовне о пустяках.

Только камин не горит — теплым весенним днем в нем нет нужды. Да и сама комната, пронизанная солнечными лучами, бьющими внутрь сквозь застекленные узкие окна, бывшие когда-то бойницами, уже не кажется мрачной, скорее — загадочной, словно специально созданной для разработки планов коварных и изощренных, но обязательно эффективных.

— Поздравляю нас с победой, барон! Армия, как и ожидалось, оказалась на высоте. — Граф, по-прежнему глядя в камин, подчеркнуто торжественно поднял бокал. — Генерал требует наград для своих молодцов.

Барон Одли краем глаза отметил жест господина, но также не повернул головы. Желаете ехидничать, ваше сиятельство? Да сколько угодно.

— Много просит?

— Если бы. — Граф отвернулся в сторону ближайшего окна, любуясь, как солнечный свет играет в рубиновом напитке. — Во-первых, не просит, а требует. Во-вторых, не много, а просто до хрена, словно это он хозяин в Гибернии.

Барон усмехнулся.

— То есть того, что его молодцы вытащили из разграбленных и сожженных Дрогеды и Дандолка, ему недостаточно? Или он хочет сказать, что по крайней мере половина не осела в его сундуках?

Страффорд промолчал, не считая нужным озвучивать очевидное.

— Что же, сэр, следует ему напомнить, что одно сражение он бездарно слил, а во втором победил только благодаря нашей, пусть не слишком очевидной, но решающей поддержке. Иначе плыть бы ему сейчас на заседание Военной коллегии, из которого он вышел бы в лучшем случае лейтенантом. Напомните сами или доверите этот разговор мне?

Граф, наконец, выпил вино и продолжил любоваться игрой солнечного света уже в пустом хрустальном бокале.

— Думаю, сам скажу, — ответил он, не отрываясь от увлекательного занятия. — Боюсь, после вашего разговора бравого вояку придется лечить от заикания. Но вот почему вы ничего не просите для своих людей? — Хозяин кабинета резко повернулся к гостю, посмотрел тому прямо в глаза взглядом… Требовательным? Нет, скорее, любопытным, уф-ф.

— Мои люди получили уже все, предусмотренное контрактом. Там была оговорена единая сумма для обоих участников — исполнителя и его связника. Исполнитель погиб, соответственно, связник получил столько, что и представить себе не мог. Боюсь, если доплатим еще, свихнется парень от радости.

— Но кем был этот исполнитель? Вы говорили, что маг, но разве маг может так глупо погибнуть? Взорваться на бочке с порохом, словно пьяный солдат? Я слышал, что магу целый полк не противник.

— Боевому магу, — осторожно ответил собеседник, боясь вызвать неудовольствие господина своими познаниями. — Мы же имели дело с магом-целителем, не пожелавшим работать на врачебной стезе. Молодой человек жаждал приключений, ну и… сменил род занятий. Первоначально от него требовалось лишь спровоцировать кельтов на бунт, сплотить и обеспечить первоначальные успехи в Дрогеде и Дублине. Причем мы позаботились, чтобы в тех гарнизонах оказались самые ненадежные наши солдаты, те, кто симпатизировал кельтам и лишь ждал удобного случая, чтобы предать. От «Художника» требовалось в нужный момент внушать толпе безумную храбрость, чтобы атаковать гарнизоны, или умиротворенность, чтобы победа не переросла в избиение поверженных. Кого бы тогда героически побеждал наш дорогой генерал?

Барон позволил себе отвести взгляд и даже откинуться на спинку кресла. Граф проигнорировал эту вольность, задумавшись о чем-то своем, без сомнения великом.

— Так вот почему вы заставили меня устроить эту чехарду с перетасовкой армейских частей? Выводили в Даблин и Дрогеду изменников?

— Возможных изменников, — осторожно уточнил Одли. — Никто не мешал им героически погибнуть, но не допустить бунта. Свой выбор они сделали сами, наш человек лишь не позволил толпе их растерзать. Кстати, на грани гибели «Художник» оказался почти в самом начале операции, когда взбунтовавшуюся толпу взял под начало этот Фогартахх. Сам по себе не великий стратег, но привел с собой боевого мага. Если бы «Художник» об этом вовремя не сообщил, и мы не успели усилить нашего генерала таким же магом, все закончилось бы печально.