Дьявол в бархате - Карр Джон Диксон - Страница 4

Фэнтон прыгнул. И пребольно ударился пятками об пол, который оказался намного ближе, чем он думал.

– Где я? – проорал он в темноту. – Кто я?

Ответом была тишина.

Вокруг царила непроглядная тьма, будто в комнате не было ни единого окна. Фэнтона качнуло в сторону, правая нога коснулась чего-то твердого. Домашние туфли из жесткой кожи. Фэнтон сунул в них ноги и ненадолго замер на месте.

И без того удушливый воздух был пропитан каким-то странным, неприятным запахом. Так, что он хотел сделать? Ах да. Найти пенсне и добраться до выключателя. А что, если?..

Ухватившись за полог, чтобы сохранить направление, Фэнтон бочком двинулся вдоль кровати. В изголовье у стены он действительно обнаружил что-то вроде столика. Фэнтон вытянул вперед руку – и ощутил под пальцами человеческие волосы.

На сей раз он не закричал, даже не вздрогнул. Всего-навсего парик на подставке – обычный парик с завитыми тяжелыми локонами ниже плеч.

Фэнтон кивнул: здесь должно быть что-то еще. Рука скользнула вправо. Так и есть: большой шелковый платок, сложенный в несколько раз. Наверняка той же броской расцветки, что и халат.

Повинуясь внезапному побуждению, Фэнтон сгреб платок со стола, встряхнул и с проворством – чего сам не ожидал от себя, так сильно тряслись руки – повязал вокруг головы. Он был хорошо начитан и знал: любой уважающий себя знатный мужчина, отдыхая в собственном доме en déshabillé[1], непременно скрывает бритую голову под платком.

Тяжело дыша, чувствуя, что в его груди – здоровые легкие молодого человека, которому не доводилось задыхаться от хлора во время второй битвы при Ипре, Фэнтон с удивлением понял, что почти успокоился. Но решил проверить еще кое-что.

Он обшарил поверхность стола, однако пенсне так и не нашел. Обогнув стол, он оказался у двери. Дверь на ощупь была грубой и как будто выпирала из проема. Выключателя на его обычном месте не обнаружилось, а вместо круглой фарфоровой ручки на двери была деревянная щеколда, которая изгибалась наружу и вниз, наподобие огромного когтя.

– Вот оно как! – сказал Фэнтон.

И едва не засмеялся, до того нелепо прозвучали его слова.

На столе он нашел свечу в подсвечнике. А вот спичечного коробка… точнее, трутницы – не было. Ждать до рассвета Фэнтон не мог: темнота почти физически давила на него. Если и вправду случилось то, о чем он думает, в доме есть и другие люди.

Другие люди… В памяти всплыли знакомые лица…

Профессор Фэнтон поднял щеколду и распахнул дверь.

И здесь темнота. Но сориентироваться несложно: его спальня – в задней части дома, наверху. Самая большая из всех. По обеим сторонам коридора есть еще спальни, намного меньше по размеру. Впереди Фэнтон заметил слабую полоску света, пробивавшегося сквозь щель под одной из дверей слева.

Фэнтон на трясущихся ногах двинулся к ней. В коридоре стоял уже знакомый гадкий запах. Поравнявшись с полосой света, Фэнтон не стал стучать. Подняв задвижку, он толкнул дверь.

И вдруг почувствовал, будто с глаз его сорвали непроницаемую черную повязку.

У стены напротив двери он увидел туалетный столик. В расписном фарфоровом подсвечнике горела свеча, распространяя вокруг себя тусклое сияние. На столике стояло длинное прямоугольное зеркало, прислоненное к стене.

Перед зеркалом кто-то сидел. Кто именно – сказать было сложно: высокая узкая спинка дубового кресла, обтянутая желтой тканью, с ровными рядами крошечных отверстий, – почти полностью загораживала обзор.

Ясно было одно – это женщина: таких длинных, ниже плеч, черных волос у мужчин попросту не бывает. И женщина эта знала, что он придет. А потому даже не шевельнулась, хотя точно слышала стук задвижки и скрип открывающейся двери.

На миг Фэнтон ощутил сверхъестественный ужас. Если она сейчас обернется, если он увидит ее лицо – последний бастион между его собственной жизнью и тем, что было два с половиной века назад, рухнет.

Но как бы Фэнтону ни хотелось оттянуть это мгновение, оно все-таки настало. Женщина поднялась с кресла, отодвинула его в сторону и повернулась к Фэнтону. Несколько секунд он ошарашенно смотрел на нее, отказываясь верить своим глазам.

– Мэри! – выдохнул он наконец.

– Ник… – проговорила женщина.

В ее интонации было нечто странное.

Звук собственного голоса вогнал Фэнтона в ступор, и некоторое время он не мог произнести ни слова. Мэри Гренвил ни разу не обратилась к нему по имени, но это совершенно точно был ее голос. Правда, ее внешность поразительно изменилась, и все же Фэнтон чувствовал: это Мэри.

Он привык к тому, что девушка намного ниже его, и сейчас, обнаружив, что он выше ее всего на полголовы, почувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем… Все дело в том – внезапно понял он, – что его рост теперь – пять футов шесть дюймов. А Мэри – отнюдь не ребенок. И как он раньше не замечал очевидного?

На женщине был халат из желтого шелка, слегка засаленный, но сшитый с большим вкусом. Широкие рукава, отороченные белым мехом, складки ворота, окаймленного таким же мехом, спускающиеся едва ли не до талии. Она небрежно придерживала халат на груди, не давая ему распахнуться. В неверном сиянии свечного пламени казалось, будто над белоснежной кожей женщины витает серая дымка – точь-в-точь как вчера.

Мэри стояла, чуть вздернув подбородок, и улыбалась. От ее улыбки Фэнтону сделалось не по себе. Да и выражение, застывшее в серых глазах, настораживало.

И тут он все понял. По крайней мере, решил, что все понял.

– Мэри! – снова произнес он. – Ты тоже попала в прошлое? Выходит, вчерашняя беседа мне вовсе не приснилась? Как не стыдно – могла бы сразу сказать, вместо того чтобы сидеть и слушать меня с участливым видом! Тебя тоже перенесли назад во времени!

Ход оказался неверным.

Женщина в испуге отшатнулась. Кокетливо-лукавое выражение вмиг слетело с ее лица.

– Ник! – воскликнула она с мольбой в голосе. – На каком чудовищном наречии ты говоришь со мной? Если ты обезумел, ступай к другой, а меня оставь!

Ее речь, изобиловавшая протяжными гласными, была непривычна для слуха. Впрочем, Фэнтон прочел столько пьес и писем, датированных концом семнадцатого века (он даже сделал несколько граммофонных записей собственного голоса), что сымитировать произношение было для него парой пустяков. Нередко он делал это на заседаниях кафедры в Парацельсе, смеха ради.

Он вытянулся по струнке и отвесил глубокий, изысканный поклон, на который настоящий сэр Николас никогда бы не сподобился.

– Мадам, если вы соблаговолите меня выслушать, – проговорил он, подражая манере женщины, – я готов объясниться.

На сей раз она его поняла, но и этот ход оказался ошибочным. Женщина дышала тяжело и прерывисто, – казалось, она вот-вот гневно плюнет Фэнтону в лицо.

– Безумец! – прошипела она. – Вино и девки лишили тебя остатков разума. Как и лорда Рочестера!

«А я, похоже, тот еще сорвиголова», – подумал Фэнтон.

Вывод неутешительный, зато теперь ясно, что делать.

– А ну, прикуси язык! – рявкнул он. – Тело Христово! Верещишь как резаная, будто вежливый мужчина тебе в диковинку!

Правая рука, которую женщина подняла, закрываясь от него, безвольно повисла. Крохотное пламя свечи затрепетало, всколыхнув наступавшие со всех сторон тени. Женщина откинула назад пышные волосы. Выражение лица вмиг стало кротким и покорным, на глаза навернулись слезы.

– О, прости меня, – с мольбой произнесла она. Разъяренная тигрица вдруг превратилась в бедную овечку. – Это все оттого, что я не нахожу себе места: ведь ты отвел мне опочивальню напротив покоев твоей супруги… Любимый, я даже не помню, что сейчас тебе наговорила!

– Слышишь ты меня или нет? – продолжал греметь Фэнтон, довольный произведенным эффектом. – Я что, по-твоему, пьян? Или же лишился рассудка?

– Любимый мой, я сказала глупость, признаю!