Дьявол в бархате - Карр Джон Диксон - Страница 5

– А я признаю, что вел не самую праведную жизнь. Ну да полно сожалеть о прошлом! Сейчас мы всё исправим. Давай-ка, шутки ради, – он громко рассмеялся, – представим, будто мы вовсе не знакомы и хотим узнать друга. Итак, кто ты?

На мгновение серые глаза с каймой длинных ресниц удивленно расширились. На лице женщины появилось лукавое выражение.

– Если уж я для вас незнакомка, – ответила она, – тогда меня не знает ни одна душа на свете!

– Чума на твою голову! Зовут-то тебя как?

– Я Магдален Йорк, но вам доставляет удовольствие называть меня Мэг. А кто такая Мэри?

Магдален Йорк.

Джайлс Коллинз не раз упоминал о «мадам Магдален Йорк». Обращение «мадам» не обязательно означало, что женщина замужем, иногда оно лишь указывало на высокое положение в обществе. Точно так же слово «миссис» перед именем театральной актрисы добавляло респектабельности. Однако женщина, которая стояла сейчас перед ним, мало походила на виденный им портрет. Наверное, портретист не отличался особым талантом. Эта Магдален Йорк была…

– Сэр Ник… – вкрадчиво прошептала Мэг.

Она подплыла к Фэнтону и замерла, не зная, стоит обвить руками его шею или все же нет. Зеркало, которое она все это время закрывала собой, оказалось прямо напротив Фэнтона.

Фэнтон подошел к столу, поднял подсвечник и поднес его к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть себя.

– Матерь Божья!

На этот раз у него не повернулся бы язык обвинить художника. Из-под коричневой с белыми полосами шелковой повязки на Фэнтона смотрело смуглое, не лишенное привлекательности лицо. Под длинным носом чернела тоненькая полоска усиков, на губах играла добродушная ухмылка.

«Сэр Ник Фэнтон, родился 25 декабря, 1649; умер…» О, так ему сейчас лет двадцать шесть, не больше! Он всего на год старше Мэри… то есть Мэг. В голову вдруг хлынули неожиданные образы – профессор Фэнтон не ожидал такого от себя. Под коричневым халатом с алыми маками, оконтуренными серебряной нитью, отчетливо ощущались крепкие мышцы рук и накачанный пресс.

– Ну же, – проворковала из-за его плеча Мэг. – Больше не станешь изображать из себя безумца?

– Не стану. А вот побриться, – Фэнтон погладил подбородок, – можно было бы и получше.

– Мне все равно, побрит ты или нет! – Тут ее тон изменился. – Любимый… Твои слова о том, чтобы исправить свою жизнь… ведь ты сказал их не всерьез?

– Неужто ты этого не желаешь?

Он отвернулся от зеркала и поставил свечу на стол. Теперь ее тусклое сияние освещало Мэг с ног до головы.

– Желаю – если ты бросишь волочиться за каждой юбкой! – произнесла Мэг с неожиданной серьезностью. Щеки ее пылали, но голос был спокоен. – Вот уже два года я люблю тебя, люблю до умопомрачения! Не вздумал ли ты оставить меня?

– Как я могу?

– Что ж, тогда… – пробормотала Мэг.

Она отрешенно уставилась в пол и как бы невзначай разжала руку, которой крепко сжимала на груди полы желтого халата. Под халатом не оказалось ничего: ни ночной рубашки, ни даже короткого дамского пеньюара, модного в семнадцатом веке.

И тут профессор Фэнтон, уважаемый преподаватель Оксфордского университета, ощутил предательский зов плоти. От вида обнаженной Мэг у него закружилась голова.

«Нет, это уже никуда не годится», – подумал он.

Пытаясь сохранять невозмутимый вид, он попятился к креслу, стоявшему за его спиной, и с размаху уселся в него. Мэг, тайком наблюдавшая за возлюбленным из-под опущенных ресниц, издала сдавленный смешок.

– Наш распутник превратился в праведника? – промурлыкала она. – Какая гадость!

Воистину, у женщин престранное чувство юмора.

Улыбка слетела с ее губ, но щеки по-прежнему горели румянцем.

– Я так разозлилась на тебя оттого, что живу напротив опочивальни твоей жены – застань она нас здесь вдвоем, поднимется нешуточный скандал! О, я была готова тебя убить! Но это в прошлом. Я простила тебя. С чего нам ее бояться?

– Действительно, – хрипло ответил Фэнтон.

Руки у него тряслись, сердце исступленно билось, словно рыба, попавшаяся на крючок. Он поднялся с кресла, Мэг распахнула объятия… Но дотронуться до нее Фэнтону было не суждено. Глаза Мэг все еще были подернуты поволокой, но взгляд вдруг метнулся к двери.

– Щеколда! – прошептала искусительница. – Глупец, ты забыл опустить щеколду! Тихо! Ты это слышал?

– Что еще на тебя нашло? Я…

– Ты не слышал, как кто-то ударил кремнем о кресало? – Мэг разгневанно топнула. – Мой дорогой кузен, твоя супруга будет здесь скорее, чем ты успеешь пересчитать пальцы на обеих руках. В кресло, живо!

Фэнтон пробормотал что-то невнятное. Кажется, слова какой-то политической клятвы последних лет Реставрации. Вероятно, на мгновение им завладел сэр Ник – сознание профессора помутилось.

Но стоило ему сесть в кресло, как сэр Ник исчез.

Фэнтон попытался сосредоточиться на деталях. Когда Мэг улыбнулась, он заметил, что у нее ровные белые зубы. С чего бы? В этот век уход за зубами не в чести: их чистят лишь самые дотошные, с помощью мыльной палочки, да и то изредка. А еще кожа у Мэг слишком белая и чистая, что странно, учитывая… Фэнтон тут же одернул себя, но было слишком поздно: мысли снова приняли опасный поворот.

В спальне напротив глухо стукнула дверная задвижка. Мягкое сияние свечи озарило коридор, и мгновение спустя, под тихий шорох ткани, кто-то вплыл в комнату.

– Милая Лидия! – сладко пропела Мэг, плотно завернувшись в халат и невинно хлопая ресницами.

«Так, значит, вот она, – подумал Фэнтон, не осмеливаясь взглянуть на вошедшую через плечо, – женщина, образ которой я лелеял в своем сердце последние девять лет».

Наконец он собрался с духом и все-таки обернулся.

Лидия, она же леди Фэнтон, выглядела так, словно с минуты на минуту была готова отправиться на королевский бал. На ней было платье без рукавов сине-розового цвета. Лиф в форме сердца был украшен каймой из венецианского игольного кружева; чуть расклешенная юбка полностью закрывала лодыжки. Пышная прическа напоминала шапочку: светло-каштановые кудри были туго уложены по краям головы, при этом несколько прядей спускались до плеч – согласно новой моде, которую ввела фаворитка короля Луиза де Керуаль.

Стройная и изящная, Лидия была ниже Мэг, хотя и надела туфли на каблуках. Ее можно было бы назвать совершенно очаровательной, если бы не одна деталь. Руки, плечи и грудь покрывал толстый слой белой пудры, а лицо напоминало жуткую маску: круглые пятна румян на мертвенно-бледных щеках, ярко-алый рот, одна мушка в виде сердечка наклеена у левого глаза, вторая – в уголке рта.

Леди Фэнтон производила почти ужасающее впечатление. Подобный макияж был бы к лицу семидесятилетней куртизанке, но никак не девушке, которой исполнился всего двадцать один год. Она походила скорее на восковую куклу, нежели на живого человека.

– Дражайшая кузина! – промурлыкала Мэг.

Лидия, покачиваясь, словно каждый шаг давался ей с трудом, направилась к камину, находившемуся слева от нее. Поправив свечу, она поставила ее на каминную полку. Фэнтон не видел лица своей супруги, но точно знал, что у нее прекрасные голубые глаза, которые блестят от невыплаканных слез.

И тут Фэнтон выкинул странный фокус. Схватившись одной рукой за спинку тяжелого кресла, он высоко поднял его и с грохотом опустил на пол.

– Наш милостивый государь Карл Второй, – проговорил он звучно и нараспев, – милостью Господней король Англии, Шотландии и Ирландии, защитник веры… – Затем добавил, еще более восторженно: – Мирно почивает сейчас во дворце Уайтхолл.

– Или где-нибудь еще, – хихикнула Мэг и дернула плечом. – Дальше-то что?

Лидия, казалось, не замечала ее присутствия.

– Сударь, – обратилась она к Фэнтону. Голос у нее был глубокий и приятный. – Вам известно, сколько всего пришлось мне претерпеть. Но вы, наедине с этой женщиной, в трех ярдах от моей опочивальни…

Мэг, ретировавшаяся к прикроватному столику, изумленно раскрыла рот. Весь ее облик кричал о том, что эту невинную девушку только что опорочили.