Космонавт (СИ) - Кресс Феликс - Страница 18

«…После успешного полёта Валентины Терешковой учёные подтвердили, что женщины могут успешно переносить нагрузки космического полёта. В ближайшие годы планируется продолжить исследования в этом направлении.»

— Интересно, кто будет следующей? — задумчиво произнесла девушка.

— Наверное, снова кто-то из парашютисток, — предположил я. — Или лётчиц.

Она взглянула на меня с любопытством:

— Вы разбираетесь в космосе?

— Немного, — ответил я.

— А я вот только начинаю интересоваться, — произнесла она и отвела взгляд в сторону, будто мечтая. — После Гагарина все заговорили о космосе.

— Это же будущее, — сказал я с улыбкой.

— Будущее? — она на секунду задумалась. — А мне кажется, оно уже наступило.

В этот момент подъехал автобус — старый, шумный автобус, с потёртыми сиденьями и запахом бензина. Девушка сложила газету и сунула её в кожаную сумку с металлической застёжкой.

— Мне на этот, — кивнула она в сторону дверей.

— Пока.

— Удачи вам с космосом.

— И вам, — ответил я и улыбнулся в ответ.

Двери автобуса закрылись, и он тронулся. Я остался стоять на остановке, глядя вслед удаляющимся огням.

«Симпатичная», — отметил я и зашагал дальше.

Своему намерению прогуляться я изменять не стал. Вышел на проспект Мира, над головой гудели провода троллейбусов.

Едва повернул на улицу Сергея Эйзенштейна, мое внимание привлекла яркая афиша, наклеенная на деревянный щит у кинотеатра «Спутник»:

«В КИНОТЕАТРАХ СТРАНЫ — НОВЫЙ ФИЛЬМ 'Я ШАГАЮ ПО МОСКВЕ»!

ЕЖЕДНЕВНО В 18:30 И 20:30'

Под надписью красовались знакомые лица Никиты Михалкова и Галины Польских, совсем юных. Я улыбнулся. В будущем этот фильм стал легендой, классикой.

«Обязательно схожу как-нибудь, — подумал я, представляя, как главный герой так же, как и я сейчас, бродит по московским улицам. — Возможно, не один.»

На пересечении с Ярославским шоссе, чуть поодаль, у ларька «Соки-воды», мальчишки с азартом играли в «пристенок», стараясь попасть монеткой как можно ближе к стене. Один из них лихо закатал рукав клетчатой рубахи, демонстрируя мастерство.

Перейдя через Ярославское шоссе по новому пешеходному мосту, я услышал знакомые аккорды. У пивного ларька «Жигулёвское» возле станции Северянин компания парней под гитару пела «А у нас во дворе». Парень в серой кепке лихо выводил:

'А у нас во дворе есть девчонка одна,

В голубом кашемировом платье…'

Я замедлил шаг и снова вспомнил ту девушку с остановки. Только платье у неё было синее. Со стороны депо тем временем выкатился новенький «Москвич-408», пока что новинка, в серию пойдет, насколько я помню, только в следующем году. Автомобиль, сверкая хромом, прокатился мимо. За рулем сидел мужчина в шляпе, а рядом — дама с высокой прической, похожая на Людмилу Гурченко. Вышел на станцию. Платформа Северянин гудела электричками и дышала креозотом. Я купил билет и зашагал по перрону, размышляя о том, как быстрее добраться до Краснопресненской. Придётся ехать с пересадками: сначала на электричке до Ярославского вокзала, потом на метро.

Пока ждал поезд, наблюдал за суетой на платформе. Работяги, интеллигенты, студенты с портфелями, пара военных.

Вспоминал увиденное на сегодняшней выставке, и в голове невольно всплыли мысли: «Через пять лет американцы ступят на Луну, а наши Н1 так и не долетят. Четыре взрыва на старте, тысячи и тысячи рублей на ветер…»

В этот момент подъехала электричка, и я вошел. Пока поезд с грохотом тащился по путям, я устроился у окна и задумался о том, что же такого нужно изменить в реальности, чтобы СССР первым высадился на Луне.

Мысли крутились вокруг главных проблем советской лунной программы. Где точка невозврата? Провальные ракеты Н1 с тридцатью ненадёжными двигателями, конфликты Королёва с Глушко? Отсутствие должных испытаний, недостаточное финансирование… Как тут выбрать. Проблем хватало, и все повлияли на конечный результат. В голове потихоньку складывались варианты. Первое — ракета Н1. Это одна из главных проблем на сегодняшний день. В 2025-м я знал все её слабые места: 30 двигателей на первой ступени — слишком сложная система управления. Вибрации, разрушающие конструкцию. Да и на что можно было бы рассчитывать без полноценных стендовых испытаний!

Нужно как-нибудь убедить Королёва уменьшить количество двигателей или перейти на более мощные, как у американцев. Но как? Я ведь пока никто — курсант аэроклуба… А главный конструктор страны вообще сейчас засекречен — только в КБ и в Кремле знают его фамилию.

Но в голове рождался план. Как его реализовать — это проблема, которую, конечно, будем решать. А вот конфликт Королёва и ведущего инженера Глушко это уже что-то человеческое, во что можно вмешаться. Это очень важно. Помню, что Глушко тогда отказался делать двигатели для Н1, и пришлось обращаться к Кузнецову. А его НК-33, хоть и надёжные, были слабоваты.

Если у меня получится их помирить… Но в 1964-м разрыв у них уже будет окончательный — если я не опоздал, и он уже не случился. Не помню детали. Разве что найти компромисс… Например, предложить Глушко альтернативный проект. Сомнительно, конечно.

Нужно ещё ускорить разработку лунного модуля. Но есть ещё один важный момент. Смерть Королёва в 1966-м. Это катастрофа для всей программы, да что там, для всего советского плана по освоению космоса. После него Н1 окончательно потеряла шансы. Если бы он прожил дольше… Но как предупредить? Сказать врачам про опухоль? Бесполезно, онисочтут меня сумасшедшим.

В общем, чем глубже я анализировал ситуацию, тем яснее понимал, что один человек, да ещё и без какого-либо статуса в иерархии космической отрасли, мало что сможет изменить.

Электричка подкатила к Ярославскому вокзалу, и я пересел на метро. Спускаясь по эскалатору на станцию «Комсомольская», я продолжал размышлять. Во что бы то ни стало нужно попасть в Звёздный городок! Или найти способ передать свои знания кому-то из инженеров ОКБ-1? Но как это сделать, не прослыв сумасшедшим или и того хуже — шпионом? В голове снова замелькали цифры и даты: до полёта «Аполлона-11» остаётся всего пять лет, смерть Королёва — через два года, первый взрыв Н1 — в 1969-м…

Пока поезд метро с грохотом нёсся по тоннелю, я решил для себя, что единственный реальный шанс изменить всё — пробиваться в космонавты ускоренными темпами. Использовать свои знания из будущего, рисковать. Только так появится возможность что-то изменить. Если следовать всем этапам карьеры — ничего не выйдет. Сначала аэроклуб, потом лётное училище, затем отряд космонавтов. И везде, где возможно, надо заканчивать учёбу экстерном. Возможно, к 1968 году я смогу занять положение, которое позволит хоть что-то изменить. Да, я слишком молод сейчас, но…

На «Краснопресненской» я вышел из глубин метро на поверхность уже в сумерках. Уличные фонари зажигались один за другим, освещая путь к дому. Мысли всё ещё крутились вокруг лунной программы, но теперь среди вопросов появилась конкретная цель. Да, задача казалась невероятно сложной, но не невозможной. Главное — не упустить время и использовать каждую возможность. Через пару дней снова в аэроклуб. Начинается череда экзаменов, а с октября — уже обучение.

Вечером я снова отправился на смену с дядей Борей. На этот раз обошлось без серьёзных происшествий. Мы спокойно отработали, выполнили свою норму, забрали деньги и отправились домой.

Сосед вообще был необычайно задумчив и молчалив, трезв и даже гладко выбрит. Так и дошли мы в молчании до дома.

После ужина я лёг спать и, кажется, уснул прежде, чем моя голова коснулась подушки. Ну а наутро меня ждал сюрприз.

Сначала я, как и все предыдущие дни, встал, сделал зарядку, перекусил, сходил на пробежку. А вот когда пришёл домой, принял душ и хотел уже засесть за изучение газет, и произошло неожиданное. В дверь позвонили.

— Кто бы это мог быть? — озадаченно буркнул я и пошёл открывать дверь.

Щёлкнул щеколдой, открыл — на пороге стоял милиционер. Фуражка с кокардой, лейтенантские погоны, планшетка на боку по-военному. Невысокий, с лицом, как после плохого сна, и почему-то недовольным.