Отчим. Куколка для Монстра (СИ) - Дашкова Ольга - Страница 24

Его немыслимая и невероятная сила притяжения.

Не знаю, как у него это получается — ломать сопротивление, направлять мою же силу против меня самой. Поцелуй на улице, на морозном ветру, обжигал, заставлял кровь закипать в венах, терять разум и силу воли.

Я хотела его, как хочет женщина мужчину, и была уверена, что, если этого не случится, я умру, взорвусь, рассыплюсь на атомы.

Но вышло все иначе. Я умирала потом совсем от другого, рассыпалась, распадалась в его руках, под напором его губ и тела.

Я хотела Дмитрия, своего отчима, и не было ни малейшего сомнения, что этого делать нельзя. Гор был именно тем, с кем должен случиться мой первый раз.

Задыхалась, хотела еще, прижимаясь к мужчине, кусая его губы. Не помню, как мы оказались в моей комнате, как наша одежда полетела на пол, как я оказалась совершенно обнаженной и ничего не стеснялась.

— Ты понимаешь, что назад пути уже нет? — Хриплый и низкий голос бил по нервам, возбуждал еще больше.

— Да.

— Что после ты уже навсегда будешь моя.

Не вопрос, утверждение. А мне было плевать, я была готова просить, умолять взять меня, сделать женщиной. Стать куклой в его руках, чтобы прекратить эту агонию.

— Посмотри, посмотри мне в глаза!

Дмитрий сжимает волосы на затылке, заставляет смотреть на него, а я вновь начинаю задыхаться, как от поцелуя, когда вижу в его ставших черными глазах огонь и отражение себя. Я горела в этом пламени, я сама добровольно шагнула в свой личный ад и горела.

— Ты понимаешь?

— Да… да…

Нет, это была не я. Это какая-то другая Виталина — воплощение пороков и грехов.

Горн словно ждал одобрения, ждал сигнала, моего согласия, чтобы переступить черту. И когда услышал это, его сорвало с цепи, как бешеного пса, но не чтобы убить меня, перегрызть глотку, а чтобы заставить понять, что, как раньше, уже не будет.

Его губы на моих губах, он подхватывает меня под ягодицы, я трусь сосками о его грудь, чувствуя влагу между ног. Он трогает меня именно там, бросая на кровать, и, возвышаясь огромной скалой, снимает белье. Даже в свете тусклого фонаря за окном я вижу узоры татуировок по телу, вся правая рука охвачена пламенем огня и цветами, сгорающими в нем.

Крупные ладони блуждают по телу, я помню, как он меня трогал между ног, царапаю плечи мужчины, выгибаюсь навстречу. Он горячий, мощный, целует шею, грудь, засасывая соски, играя с ними языком. Треск ткани, от моих новых кружевных трусиков остаются лишь ошметки.

Касания настойчивые, размазывает влагу, которой много, по половым губам по всей промежности, давит на клитор, из груди вырывается стон. Мое тело покрыто испариной, жарко, невыносимо хорошо. Закрыв глаза, сжимаю пальцами покрывало, Дмитрий дышит тяжело, я слышу, нет, чувствую, как сердце вырывается из его груди, оно стучит с моим в унисон.

— А-а-а… а-а-а… а-а-а…

Сжимаюсь, хочу свести ноги, не дает. Он разрывает меня на части, слишком больно, после того как секунду назад было хорошо. Член большой, он вошел в меня резко, глубоко, я даже не поняла, что это вот-вот должно случиться.

— Дыши… дыши, смотри на меня, расслабься… расслабься, Вита.

Целует лицо, глаза, скулы, губы, замирая внутри меня, давая привыкнуть. Воздуха снова не хватает, рядом с ним так всегда, задыхаешься и горишь. Глотаю слезы, понимая, что больно было бы все равно, это надо пережить, перетерпеть, я сама этого хотела.

Снова толчки, медленные, неглубокие, я вся мокрая, Дмитрий приподнимается, опирается на колени между моих широко разведенных ног. Дышу часто, пытаясь расслабить мышцы. Его пальцы скользят по телу, трогают ребра, живот, касаются клитора, он натирает его, ласки отзываются в теле.

Сквозь ресницы, чуть приоткрыв глаза, наблюдаю, как мужчина напряжен, как, склонив голову и округлив спину, хрипло дышит, медленно двигаясь во мне. Слишком большой, не могу привыкнуть, кусаю губы, чувствуя на них привкус крови.

— Дьявол… дьявол, что же ты делаешь со мной, девочка?

Медленно выходит из меня, продолжая ласкать, член сменяют пальцы, становится легче. А когда Горн склоняется и накрывает клитор губами, начинает ласкать языком, скользить по половым губам, кричу уже в голос от удовольствия, забыв про недавнюю боль.

Кончаю, мечусь в своем оргазме на кровати, хочу свести ноги, но Дмитрий силой удерживает. Клитор слишком чувствительный, набухший, эпицентр моего удовольствия, хочу, чтобы он его больше не трогал, но Горн продолжает жадно засасывать его в рот, кружит языком, приближая мой второй оргазм.

Отрывается, входит членом, натягивая на себя глубоко, делает несколько движений бедрами. Я уже не чувствую боли, ее перекрыло удовольствие. Но он стал больше, задевает внутри меня какие-то точки.

А потом кончает он сам, замирает, запрокидывая голову. Как дикое животное, красиво, страстно, сжимая мои бедра, впиваясь в них пальцами. Хрипит, выпуская своего монстра наружу. Это завораживает, это очень красиво. Даже не думала, что это может так возбуждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он точно сам дьявол, монстр, для которого я кукла.

Нет, осознание случившегося придет и накроет меня потом, не сейчас. Сейчас было слишком хорошо и накрывала усталость. Дмитрий отстранился, повернулась на бок, я закрыла глаза, чувствуя, как пульсирует между ног, как легкая боль все еще пронзает низ живота, а еще слишком влажно, но сил нет встать и принять душ.

Меня окутывает что-то теплое, я проваливаюсь в черную тягучую бездну сна. Я танцую. Пустая пыльная сцена, лишь яркий луч софита освещает мою фигуру. Я в красном, распущенные волосы, выполняю пируэт за пируэтом, закручиваясь в вихре, начинаю гореть, воспламеняюсь изнутри, вспыхивая ярким пламенем.

Просыпаюсь. Жарко, очень жарко. Голова раскалывается от боли, в груди давит, с трудом открываю глаза, уже светло. Сажусь, ведет в сторону, во рту сухо, хочется пить. Все тело покрыто холодным липким потом, но голова горячая.

Встаю, откидывая покрывало, иду в ванную, нужно просто принять душ, смыть все с себя, и все будет хорошо. Кое-как, медленно ступая, захожу в душевую, включаю воду, а меня начинает колотить озноб, делаю погорячее, но не помогает. Дышать больно, воздуха не хватает, а боль в груди становится острее.

Сажусь на пол в каком-то полуобморочном состоянии, перед глазами все плывет, хочется лечь и заснуть.

— Вита! Вита, что с тобой? Вита!

Знакомый голос, это Горн.

— Вот же черт! Вита! Очнись! Ты слышишь меня?

Подхватывают на руки, куда-то несут, холодно, очень холодно.

— Вальтер! Вальтер! Вызывай «скорую», срочно! Вальтер!

Не понимаю, зачем «скорая», кому она нужна? Что за паника? Кому-то плохо? Но в груди снова давит, я морщусь, сил нет открыть глаза. Что со мной? Это наказание за вчерашнее, за то, что я переспала с мужем матери? Отдалась отчиму? Предала единственного близкого человека, свою мать, какой бы она ни была?

Или я уже начинаю гореть в аду своих грехов? И это мое наказание?

Горн

— Дмитрий Германович, у нас проблемы?

— У нас нет проблем.

— Я считаю, что в лице этой девочки у нас появились большие проблемы.

Вальтер говорит сухо и монотонно. Факт, который я отрицаю. Сам решу свои планы, к которым иду не первый год. Сам, добровольно отказываюсь от мести, когда до ее воплощения осталось совсем немного.

Но случилась Виталина.

Дочь моего врага, которого я ненавижу лютой ненавистью, так же люто желая ее. Хотел подмять под себя, сломать, сделать покорной и послушной. Нет, даже не в сексуальном плане, думал, я сильный и подобные слабости мне чужды.

Но случилась Виталина.

Красивая, тонкая кукла. Дерзкая, смелая, выкрикивающая в глаза все, что думает, а думает она правильные вещи. Подсказал, конечно, кто-то, не без Белова обошлось, этой крысе словно сказали «Фас!», чтобы взять меня. Но это даже к лучшему. А следак роет дерьмо носом, пусть роет, у меня все чисто, компания почти моя.