Русал-киборг (ЛП) - Майло Аманда - Страница 5

Дорогой Создатель подводного мира. Я не подозревал, что секс может быть таким.

Сжимать оба ее локтя одной рукой сложнее, чем запястья, но я делаю это и просовываю руку под ее тело, пытаясь найти и возбудить рецепторы ее полового органа, когда начинаю медленные, ритмичные движения внутри ее канала.

Я контролирую реакции ее мозга, насколько могу. Мои собственные реакции — и неожиданное желание — шокируют меня. Я стимулирую нас обоих, добиваясь успеха в ее возбуждении, пока ее горячая хватка сжимает меня.

Наши механические системы возбуждены, и химические вещества захлестывают нас. Я направляю все возможное внимание на положительные процессы в ее голове, в то время как мои пальцы работают снаружи, и мы оба достигаем взрывного плато, преодолев критические пороги.

Стелла вскрикивает, и я сам издаю что-то вроде рычания, когда кончаю с достаточной силой, чтобы толкнуть ее вперед, ударяясь бедрами о ее зад, и ее тело покачивается во всевозможных местах, привлекая мой взгляд, когда я прижимаю ее к себе, и семя, никогда прежде не внедрявшееся в человека, заполняет ее канал.

Лаская напоследок активные участки ее разума, я наслаждаюсь последним изумленным толчком между ее дрожащих ног.

Когда я отстраняюсь, мой член блестит, мокрый от соков ее возбуждения. Мне сразу же хочется засунуть его обратно в нее и начать вбиваться в гостеприимную сердцевину, но я теряюсь, уставившись на поток голубой жидкости, который следует за моим отступлением, вытекая из ее нежного розового отверстия. Она блестит и набухла, а наши выделения густые и пахнут уникальной смесью ее и меня.

Я не был уверен, что буду чувствовать, если возьму Стеллу в жены. Я не был уверен, что мне вообще понравится жена. Но очень внезапно я начинаю предвкушать нечто большее, как только она снова примет меня.

Все еще лежа лицом на подушках дивана, Стелла отводит ногу и пинает меня.

ГЛАВА 3

К'ВЕСТ

Мы поженимся в ближайший час. В течение всего мероприятия — не только самой церемонии признания нашего юридического союза, но и всей поездки (в повозке, чтобы я мог удерживать ее рядом, мягко стимулируя определенные зоны ее мозга в надежде сдержать натиск самых тяжелых эмоций) — встречи с регистратором и подписания документов — выражение лица Стеллы было… отсутствующим. Если бы я не мог манипулировать областями ее сознания, если бы я не мог заглянуть внутрь него, чтобы догадаться, какие области кипят активностью, я бы не знал, что она испытывает. Потому что внешне она была непроницаема. Она так эффективно использует активное подавление внешних проявлений, что выглядит… пустой. Все внешнее в ней нейтрализовано.

Беря ее за руку (и, поскольку она безвольная, поддерживаю за сгиб локтя), я помогаю ей подняться по ступенькам экипажа после того, как мы выходим из офиса с нашими документами.

— Ты бы хотела вернуться домой или… переедешь ко мне?

Сначала Стелла только тупо пожимает плечами, как будто она в оцепенении. Но затем я наблюдаю, как в задней части ее мозга вспыхивает нечто похожее на выстрелы.

— О чем ты думаешь? Я спрашиваю, потому что вижу только активность. Я не могу догадаться о причине.

Ее изящные челюсти сжимаются. Глаза, ставшие жесткими, смотрят прямо перед собой между ушами наших лошадей.

— Я собиралась сказать, что это не имеет значения. Ты уже осквернил Бэрона… все, — ее взгляд встречается с моим. Пытается задеть меня. — Но я не хочу жить в твоем доме.

Я опускаю подбородок.

— Понятно.

— И, — продолжает Стелла, взгляд ее острее любого ножа, она хочет ранить меня своей яростью, — работники ранчо Бэрона ужасно хотели заполучить его дом. Может быть, если ты переедешь туда, то попадешь в какую-нибудь ужасную аварию. Скажем так, чем больше я думаю об этом, тем больше мне нравится идея вернуться домой.

А. Итак, задняя часть черепа человека — это место, где он вынашивает свои кровожадные мысли. Я обязательно буду внимательно наблюдать за ней, когда снова увижу активность в этой части ее сознания.

Войти в дом Бэрона ничуть не легче, чем в прошлый раз, когда я входил в него с теми намерениями, которые у меня были. И то, что Стелла выбрала слово «осквернение» для обозначения того, что я сделал — с ней, с союзом, который был у них с Бэроном, с их домом, где его призрак преследует ее день за днем с момента его смерти, — я не чувствую мира с этим.

Но теперь Стелла в безопасности настолько, насколько это возможно. У нее есть свой дом, и она может делать все, что делала раньше, и все, что сочтет нужным делать с этого момента. Я не буду ограничивать ее свободу. На церемонии она не сняла с пальца кольцо Бэрона, но позволила мне надеть то, которое я купил у служителя. Это местная версия почти нереактивного, пластичного металла, который так любят люди: золота. Но здесь добывают драгоценный металл, который называется джерен, и он рубиново-красный и красивый.

Я ношу его бóльшую версию на собственном пальце. Первое и последнее украшение, которое я собираюсь когда-либо надеть. Я испытал страннейший прилив чувств, когда провел его по левому пальцу, пока он не уперся в сустав.

Женат.

На Стелле Бэрона.

Я никогда не предполагал, что это произойдет. Очевидно, Стелла тоже никогда бы не думала об этом. Как она сказала мне ранее, она любила Бэрона, и всем, кто их видел, было ясно, что это так. Более того, Бэрон любил свою жену. Было легко понять почему. Она красивая женщина и нежная леди, способная поддержать и, судя по всему, что я видел, идеальный партнер и вторая половинка для человека.

Теперь она вторая половинка Йондерина. Стелла — моя вторая половинка.

Если бы я мог сейчас заглянуть в свой собственный мозг, я представляю, как все его сектора гудели бы от изумления. Они гудят с того самого утра, когда я постучал в дверь Бэрона, раздраженный тем, что мой странный друг-инопланетянин не пришел на нашу встречу с Алвертом Галенстеном. Сперва, я задался вопросом, не спаривается ли он снова со своей женой, что являлось достаточно частой причиной его опозданий. Брачные привычки людей часто приводили меня в замешательство. Почему они позволяют себе прикасаться друг к другу, если знают, что у них есть другие обязательства? Срочные обязательства, на которые они не должны опаздывать, не говоря уже о тех, которые они не должны пропускать вообще.

Я постучал в дверь их дома в стиле ранчо с широким крыльцом и крытыми качелями, с которых открывается вид на часть реки. Я ожидал, что Бэрон откроет дверь с улыбающимися глазами, застенчиво поджатыми губами, и все области его мозга засияют от повышенной активности. Его разум был бы традиционным фейерверком в честь Дня независимости по сравнению со образами, которые я видел у мужчин во время полового акта в салуне. Я всегда объяснял это отличие тем, что он женатый мужчина, с сильно распространившемися по его организму связующими веществами, а те мужчины лишь участвуют в случайных встречах.

Теперь, когда я сам соединился со Стеллой, я ни на секунду не верю, что мой мозг испытывал лишь легкое «облачко» активности. Это должен был быть настоящий ураган Стелла в моей голове.

Но вместо печального раскаивающегося Бэрона, опоздавшего на встречу, и подозрительно растрепанной Стеллы я обнаружил только обезумевшую Стеллу.

А мой друг был мертв.

Врач сказал, что у него остановилось сердце. Я почуял запах яда, наклонившись над Бэроном и обнюхав его, как дрессированная гончая, хотя и ждал, что пока я осматриваю тело, доктор отведет Стеллу в сторону, чтобы сказать ей что-нибудь в этом роде.

Я не смог найти ничего подозрительного. И поверьте мне, я хотел. Я хотел найти предлог — любой предлог — чтобы напасть на кого-нибудь. Но мозг доктора не проявил и намека на обман, когда он постановил, что смерть наступила по естественным причинам.

— Он был молод, но такое случается, — он покачал головой. — Чертовски бессмысленная трагедия, — сказал он с искренним сожалением.