Зови меня перед смертью (СИ) - Комарова Марина - Страница 20

Уходите. Иначе погибнут все.

Я стиснул зубы.

Глупо. Глупо, дзай задери! Верить снам? Слушать голоса, которых не существует?

Но разум уже знал ответ. Сердце тоже.

Я не мог рисковать людьми.

Может, где-то в той пыли, в пасти этой пустыни, остались Кейсенг и Дамэнь. Может, они ждали нас до сих пор. Но, если мы останемся здесь — не выживет никто.

Я сделал шаг вперед и резко поднял руку, крикнув:

— Приказ: покинуть расположение! Быстро!

Фениксы замерли на миг, но потом метнулись, хватая вещи, оседлывая лошадей, натягивая плащи. Я слышал ругань, быстрые шаги, топот копыт, чувствовал напряжение, жгучее, словно раскалённый песок под кожей.

Гуожи приблизился, щурясь на клубы пыли, затем взглянул на меня, будто пытался заглянуть внутрь.

— Командир? — тихо спросил он.

Ему не надо было продолжать, чтоб я все понял.

Но решение принято.

Я вздохнул, обводя взглядом отряд и кивнул:

— Если останемся, погибнем.

Гуожи чуть склонил голову к плечу, от его взгляда стало не по себе, но спорить не стал.

Вскоре я подтянул поводья, еще раз бросил взгляд на приближающуюся бурю, на хищный жадный вихрь, который уже начал пожирать горизонт.

— За мной! — рявкнул я и пришпорил коня.

Через несколько часов не было ни развалин, ни следов древних городов.

Я внимательно всматривался в горизонт, и чем дальше мы ехали, тем больше мне казалось, что Шаонъэ и демон Тжу могли быть всего лишь сном.

Проблема была в том, что я не мог вспомнить, как именно все закончилось.

Последнее, что отчетливо отпечаталось в памяти — это ветер.

«Когда тебе станет очень плохо, позови меня. А лучше просто зови меня перед смертью», — шептал он.

Но ветер не разговаривает. Значит, мозг выдает за воспоминание что-то другое. Неправильное. А что правильное?

Я вздрогнул, словно что-то осознав.

Сунул руку под воротник и нащупал… пустоту.

Минуточку… Амулет.

Я был уверен, что он был у меня.

Линьгу появился рядом так тихо, что я его заметил только тогда, когда он поравнялся со мной.

— Командир, вы живы, — сказал он, прищурившись.

Какое изумительное наблюдение. Мне кажется, или в нем укор?

— Вижу, ты рад.

— Был бы рад, если бы знал, как вы выжили.

Я покосился на него. Линьгу невозмутимо ехал рядом, по лицу ничего невозможно было прочесть.

— Тоже был бы рад это знать, — буркнул я.

Линьгу свел брови.

— Вы хотите сказать, что не помните?

Интуиция подсказывала, что это опасный вопрос. Но… если бы я соврал, что демон мертв, мы все давно могли стать его закуской.

— Помню, что бился с демоном. А потом… — Я замолчал, пытаясь ухватиться за что-то в тумане памяти, но мысли рассыпались, как песок сквозь пальцы. — Потом я очнулся у лагеря. Как добрался, не помню.

Линьгу молчал несколько мгновений, потом вздохнул:

— Когда храм рассыпался, мы решили, что вы все погибли. Слишком сильный выброс энергии, слишком много разрушений. Многие признали, что выжить там было невозможно.

— Людям свойственно ошибаться, — пробормотал я.

— Возможно.

Меня передернуло.

Линьгу пристально посмотрел на меня, потом спросил:

— Так что с демоном?

Я снова попытался вытащить из памяти хоть что-то.

Тьма. Песок. Тварь, рвущаяся вперед, задыхаясь в паутине черных нитей.

— Демон Тжу мертв, — повторил я, понимая, что толком не могу ничего сказать.

Слова прозвучали странно.

Мертв.

Я знал это. Но почему? Как?

Я стиснул зубы. Что-то ускользало.

Линьгу нахмурился:

— И все?

— Это всё, что я могу сказать.

Наверное, получилось резче, чем стоило. Но тогда я этого не понял.

Я злился. На себя. На Линьгу. На пустую дыру в памяти, которая не давала покоя.

Линьгу еще раз взглянул на меня, будто пытался заглянуть вглубь, но ничего не сказал.

Потом просто кивнул и чуть придержал коня, давая мне вырваться вперед.

Путь тянулся, словно сама пустыня Цилань не хотела нас отпускать. Пусть это уже и была окраина.

Песок под копытами был плотным, утрамбованным частыми караванами, но ветер всё равно приносил с собой горячие песчинки, шептал на ухо, словно хотел рассказать что-то важное. Я пытался не слушать.

Ветер сейчас. Ветер, который говорил звать… Кого?

Когда показались первые очертания покинутой деревни, воздух стал тяжелее.

Здесь мы сражались со стаей ню-гуй. Остовы домов, давно брошенные хозяевами, тонули в полумраке. Даже солнце, казалось, не желало касаться этих стен.

Мимоходом я отметил: местные так и не вернулись. Вряд ли вернутся. Здесь всё пропитано смертью.

Гуожи молча смотрел на пустые улицы.

— Кто-то выжил, кроме мальчика, как думаешь? — тихо спросил я.

— После ню-гуй? — Гуожи покачал головой. — Если и остался, то это уже не человек.

Меня передёрнуло.

Лошади нервно фыркали, чувствуя что-то, что людям было не дано увидеть. Я сжал поводья и подстегнул коня — хотелось миновать это место как можно быстрее.

И никогда не оборачиваться.

Вечер застал нас в дороге.

Свет небесного огня погас за дюнами, уступая место холодному серебру луны.

Где-то впереди, далеко, уже начинались первые поселения, но до самой столицы Бачэн предстояло ещё ехать и ехать.

Дорога туда петляла между скалистыми выступами, редкими оазисами и низкими холмами.

Когда-то здесь проходили древние караванные пути, но теперь их засыпало песком, оставляя лишь размытые намёки на прежние дороги.

Мы миновали Синцзю — город, ранее славящийся своими монахами-воинами, а теперь лежащий в руинах. Его стены, некогда неприступные, теперь были изъедены временем и песком. Над разрушенными пагодами кружили вороны, их крики разносились в тишине, словно предупреждение.

Дальше путь пролегал мимо Озера Лунного Сияния, где вода, говорят, хранит память о древних духах. Его поверхность была гладкой, как зеркало, отражая холодный свет луны. Но мы не остановились — слишком много легенд о том, как путники, заглядевшись на отражение, исчезали в его глубинах навсегда.

За озером начинались Пустоши Молчания — бескрайние пески, где ветер выл, как потерянная душа. Здесь не росло ни травинки, не было ни зверя, ни птицы. Только редкие каменные стелы, испещрённые древними иероглифами, напоминали о том, что когда-то здесь кипела жизнь. Но они не были похожи на Цилань. Совсем другое. Да и в разы меньше.

Когда мы проезжали мимо Долины Тысячи Теней, я почувствовал, как холод проникает в кости. Это место было проклято. Поговаривали, здесь когда-то произошла великая битва, и духи павших до сих пор бродят среди скал, жаждая мести. Некоторые из бойцов шептали молитвы, другие крепче сжимали оружие.

Наконец, вдалеке показались огни небольшого городка Линьцзяо. Его стены были низкими, но крепкими, а над воротами висели фонари, отбрасывающие тёплый свет. Здесь мы могли бы остановиться на ночлег, но я решил иначе.

— Мы успееем к следующему городку.

Никто не возражал. Ни один из нас не хотел задерживаться в пути.

Рассыпанный по небу узор звёзд, казалось, весело подмигивал.

Ты убил демона, Янжан. Не всё так плохо. По крайней мере, могло быть намного хуже.

Мы продолжили путь, оставляя за спиной огни Линьцзяо. В конце нас ждет Бачэн — город, где решались судьбы империи. Но что-то подсказывало мне, что наша судьба уже давно была предрешена, и ничто не сможет изменить её.

В прошлый раз я с тяжелым сердцем въезжал через Северные ворота в столицу.

Бачэн встречал нас шумом и суетой, но всё это уже тогда казалось чужим, будто происходило где-то очень далеко. Мы тогда уничтожили рой крылатых демонов. Вернулись победителями.

Улицы были заполнены людьми, торговцами, монахами, воинами — Фениксов встречали как героев. Но уже тогда я не мог отвлечься от мыслей об отце.

Он лежал в постели, когда мы уезжали. Его лицо, некогда гордое и невозмутимое, теперь было бледным и измождённым. Руки, которые когда-то держали меч как игрушку, теперь дрожали, едва удерживая чашу с лекарством. Я помнил, как он смотрел на меня, пытаясь улыбнуться, но в его глазах читалась боль — не только физическая, но и от осознания того, что он больше не может быть тем, кем был.