Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 3

— Нет! А как же защита моего разума⁈ — Мирак покачал головой, словно пытаясь стряхнуть чужие слова. — Я ежедневно просматривал свои воспоминания, укрепляя их от вмешательства безумных книг!

— Именно в эти моменты я и работал, — голос Хермеуса становился всё плотнее, как дым, который не рассеивается, а сгущается, заполняя собой каждую трещину. — Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему застрял в воспоминаниях о поражении? Почему твои мысли вращаются вокруг одних и тех же событий, словно пойманные в петлю? Твоё сознание застыло, лишь слегка приправленное теми крупицами знаний, что я счёл полезными.

Мирак замолчал. Внутри что-то треснуло.

— Но ты меня удивил. Не думал, что сумеешь разработать ритуал, перебрасывающий метку. Ну что ж, раз ты нашёл себе замену, от тебя можно избавиться. Я сотру всё: силы, личность, а затем и тебя самого. Прощай, мой самый дорогой экспонат. Я очень любил тобой любоваться.

— Ты не посмеешь! — Мирак взревел, укрывая свой разум многослойной защитой, всеми теми заклинаниями, что, как он считал, оберегали его от влияния Хермеуса.

Но теперь, вспомнив сказанное, он изменил их. Внёс в чары легкие коррективы, едва ощутимые на первый взгляд, но значительные для сути. Изменил структуру магии, переформировал узоры, оставив ловушки для того, кто посмеет вторгнуться.

Щупальца вырвались из пустоты, ударив его тело с яростью древней бури. Мир разорвался на части.

Его сущность вырвалась наружу. Он падал.

Но не в Апокриф.

* * *

Молодой парень ворочался в кровати, словно пытаясь сбежать от нарастающего беспокойства. Его дыхание сбивалось, а тело ёрзало, будто подгоняемое чем-то невидимым. За окном уже вовсю сияло солнце, заливая комнату тёплым светом, но этот свет лишь усиливал дискомфорт. Он зажмурился, прикрывая лицо руками, словно солнечные лучи были чем-то чуждым, непривычным, нежеланным.

И вдруг — он резко вдохнул, словно вынырнув из бездны. Глаза распахнулись, и вместе с осознанием пришла пустота.

Пустота внутри. Самое сильное чувство, которое заняло собой всё.

— Что?

Он провёл рукой по груди, ожидая — нет, требуя — почувствовать знакомый отзвук силы. Магия всегда была с ним. Тёплой, живой, откликающейся на его зов, даже в слабейшей форме, даже в самые отчаянные моменты, даже когда только попал в Апокриф. Но сейчас…

Тишина.

Он сжал пальцы, пробуя вытянуть хоть каплю силы, заставить её струиться по венам, наполнить лёгкие. Но ничего не изменилось. Пространство вокруг оставалось неподвижным, инертным.

А затем пришло понимание.

Паника вгрызлась в его разум, но он заставил себя дышать. Медленно. Глубже. Может быть, магия просто подавлена? Блокирована? Временно утрачена? Он напрягся, снова и снова взывая к ней, как утопающий тянется к поверхности.

Но ничего не происходило.

Она не спала. Её не заперли.

Её не было.

Мирак медленно сел на кровати, чувствуя, как мышцы будто впервые пробуждаются после долгой спячки. Пальцы дрожали, а сердце билось ровно, но в этом ритме была тревога. Он не ощущал силы, не ощущал той древней мощи, которая всегда текла по его жилам.

Но воспоминания все ещё были на месте, несмотря на угрозы Хермеуса

Что-то пошло не так.

Он поднял руку перед собой, ожидая увидеть привычное свечение магии, но не увидел ничего. Ни искры, ни вспышки энергии — даже рука была не его. Теперь он, наконец, заметил.

Мирак резко огляделся, сердце гулко стучало в груди. Комната была ему незнакома.

Просторное помещение с раздвижными дверьми. Стены украшены свитками с каллиграфией, но их смысл ускользал — везде были знаки, смысл которых он мог понять, только порыскав у себя в памяти. Там откуда-то взялась совершенно непонятная информация.

В углу стояла низкая, массивная кровать, покрытая смятым одеялом, а вокруг неё валялись вещи: футболки, кимоно, бинты, разбросанные словно после тренировки. Чуть дальше — стойка с оружием, пара тренировочных мечей.

Посреди комнаты — низкий стол, заваленный коробками из-под еды, пустыми бутылками из-под энергетиков и какими-то всевозможными записями, слипшимися от пролитого чая. Взгляд Мирака скользнул к окну: широкие ставни были слегка приоткрыты, позволяя солнечному свету заливать комнату. Он даже не сразу в это поверил.

— Солнце. Я снова в мире живых, но, видимо, с одним нюансом, — он не понимал радоваться или нет. Это всё иллюзии принца знаний или какая-то шутка принца безумия? Мирак скользнул взглядом по комнате и заметил зеркало — запылённое, но с добротной деревянной рамой. Он шагнул ближе, но не замер, не вздрогнул, не потянулся к лицу, чтобы проверить его руками. Лишь спокойно посмотрел.

Не впервые.

Он помнил своё лицо, но давно привык к маске. В прошлом он не раз видел, как меняют облик артефакты, заклинания и проклятия. Да и что есть внешность, если душа остаётся той же?

В отражении смотрели на него чужие, но в то же время знакомые глаза.

Резкие, выразительные черты: прямые тёмные брови, узкие глаза цвета чистого неба, тонкие губы, сжатые в спокойном, но серьёзном выражении.

Он лишь слегка опустил уголок губ, выражая разочарование.

— Значит, всё это время я плясал под его дудку… Он копался в моих воспоминаниях, вытаскивая всё, что считал лишним. Я помню так много, но неужели это лишь жалкая крошка от того, что было на самом деле? — задумался он, погружаясь в тишину.

Пять тысяч лет заточения. У него были воспоминания о каждом тысячелетии, фрагменты важных моментов… но не деталей. Даже он, обладая почти идеальной памятью, забыл их. Раньше считал это естественным, но теперь сомневался: а действительно ли это так?

Он гордился тем, что смог прочитать проклятые трактаты, которые, по словам Хермеуса, сводили смертных с ума. Но что в них было написано? Он уже не помнил. Мирак знал секреты всех принцев Даэдра, но многое о них стёрлось в его сознании. Он владел магией, которая, как ему казалось, позволила бы убить Архимага одним взглядом… или, по крайней мере, так он думал.

— Я действительно помню только свою жизнь, горстку книг и экспериментов, которые не угрожали мне безумием, — прошептал он, сжимая кулаки. Его взгляд снова упал на зеркало, и он внимательно осмотрел себя.

Длинные, прямые чёрные волосы свободно спадали по бокам лица. Светлая кожа подчёркивала резкий контраст с тёмными прядями и мятой чёрной рубашкой, надетой поверх выцветшей светлой футболки. Одежда пропиталась потом и… спиртом?

Он медленно пошевелил руками и ногами, привыкая к их длине и новому, непривычному ощущению баланса.

— Это не Нирн, — хладнокровно признал Мирак, изучая то, что в его сознании всплыло, как «энергетик». Под потолком было нечто, называемое неоновой лампой. Кровать и ткань вовсе были будто сделаны из незнакомых материалов!

Резкий стук в дверь вывел его из оцепенения. Глухие удары, за которыми сразу последовало грубое движение — дверь с силой распахнулась, ударившись о стену.

На пороге стояла девушка с короткими белыми волосами, в спортивной кофте, заправленной в небрежно надетую юбку. Она осмотрела комнату и в её взгляде засверкал праведный гнев, а руки были сжаты в кулаки.

— Масакадо, ты издеваешься⁈ — рявкнула она так, что Мирак чуть не отшатнулся. — Через несколько дней поступление в старшую школу, а ты не сделал вообще ни-че-го!

Мирак продолжал сидеть на кровати, непроизвольно сжав пальцы в простынях. Он уже понял, что это не Нирн, но вот что он делает здесь? В чьём-то теле? В этой… комнате, похожей на логово беспечного наследника?

Девушка явно не собиралась давать ему время на размышления.

— Ты понимаешь, что в этом году к вам переводится наследник великого клана из Киотской школы и ещё пара хороших новичков? — она резко скрестила руки на груди, буравя его взглядом. — Не знаю, по какой причине Киотские решили перевестись, но постарайся хотя бы не облажаться перед ними. Если выставишь клан Инумаки в плохом свете, у тебя будут проблемы, на них не сработают твои обычные быдлячьи замашки!