Восьмая наложница (СИ) - Буланова Юлия - Страница 25

— Джин, об этом нельзя говорить, даже в этом дворце, — Шен произносит это очень серьезно, за что удостаивается внимательного взгляда. Лисёнок знает, что наставник называет его имя лишь в исключительных случаях. Когда ему не до этикета. — У любых стен могут быть уши. Нельзя, чтобы до Императору донесли, что вы желаете смерти его сыну.

— Но я не желаю. Десятый брат мне ничего плохого не сделал. Он же маленький совсем. Я не хочу, чтобы он страдал. Что в этом плохого? И кто нас здесь может подслушать?

Шен пожимает плечами. Этот параноик считает, что даже в нашем дворце доверять стоит не всем.

Аю, Рию и Лея он, скрепя сердце, принял. Но остальные служанки у него были под перманентным подозрением. И чтобы бедняга не сходил с ума, мы сократили их количество до совершенно неприличного — семи человек, вместо положенных двенадцати. В связи с чем, сам Шен теперь таскает дрова и воду из колодца.

Такой вынужденный аскетизм имеет свои плюсы. В Золотом Городе меня начали считать кроткой затворницей, посвящающей всю себя постам и молитвам.

Потому, что от глаз Императора я пряталась, одевалась скромно, ела то же, что и мои слуги. Правда, питались обитатели дворца Белых Лилий очень неплохо. Сбалансировано. Овощи, фрукты, мясо, морепродукты, крупы. Все были здоровы. А парни даже каждое утро тренировались с оружием в качестве разминки перед основными своими обязанностями. И силы у них на это были.

Лей, конечно, не большой любитель физических упражнений. Только Шену на предпочтения нового друга было слегка пофиг.

Здоровый мужчина, в его представлении, должен уметь держать в руках оружие, чтобы защитить близких, если понадобится. А через годик наш целитель втянулся и сейчас вполне бодро со своей железкой прыгает.

У меня с боевыми искусствами не ладилось. Я слишком быстро уставала. Имела плохую координацию. И слишком слабые руки, чтобы сколько-нибудь долго махать железной дурой весом в полтора кило. С луком, было не лучше. Единственное, что у меня получалось, это метать ножи-ласточки.

А Лисёнка Шен дрессируют с азартом и плохо скрываемым восторгом. Говорит, редкий талант и надо бы более опытного наставника найти. Но с этим проблемы.

Влиятельного клана за моей спиной нет. О нелюбви Императора к пятому принцу и его матери уже известно всем. А придворные очень хорошо чувствуют такие настроения. Нет, все подчёркнуто-вежливы с Джином. Никто косого взгляда себе не позволит. На всякий случай. Знают: любит там, или не любит Император сына, а может так случиться, что этот наследник останется единственным, кто останется жив. Бывали случаи. Но служить Джиндзиро не рвутся, а стараются крутиться возле второго и третьего принцев. Те же, кто шансов преуспеть рядом с любимыми наследниками Императора не имеют, готовы попытать счастье даже во дворце Белых Лилий. Да, только, они Шену в подмётки не годятся. Вот и обходимся своими силами.

Шум на первом этаже нас отвлекает. Мы слышим топот и радостный писк. В Солнечную гостиную, давно оборудованную под учебный зал, врываются Ая и Рия. Девчонки раскраснелись. Глазки горят. Стоят и глупо хихикают.

— Принц Киан прибыл? — спрашиваю я. Хотя, и так понятно. Что бы ещё привело их в такое возбуждённое состояние?

Им не столько интересен брат Императора, сколько сам факт его прибытия на торжества.

Золотой город — это вечное болото. Тут всё события сводятся к тому, что раз в полгода появляется новая наложница, периодически кто-то рождается и кто-то умирает. Ну, ещё ротация слуг — одни уходят, другие приходят. Всё. Тут любой инфоповод на вес золота.

Шен косится недовольно, но молчит. Тоже понимает. Соскучились девушки по хоть каким-то новостям. А о принце и посплетничать не стыдно. Молодой. Красивый. Знатный. Одет красиво. Да, одно обсуждение вышивки, украшающей его плащ, их на пару вечеров займёт.

— Он такой красивый, — восклицает Рия. — И так похож на юного господина. Прямо, одно лицо. Будто именно он его отец.

Девушка отсекается и испуганно смотрит на меня. А я даже не понимаю, что такого она сказала? Ну, похож ребёнок больше на дядю. Бывает. И достаточно часто. Что в этом такого? Это же близкий родственник, а не сосед какой-нибудь. Я, вот, тоже, не на маму с папой похожа, и даже не на дедушек-бабушек, а на тётку.

— Совсем ума лишилась такое говорить? — Шен вскакивает со стула и нависает над девушкой, как грозовая туча над одиноким деревцем. — Да, другая госпожа после таких слов язык бы тебе велела отрезать и с позором выкинуть из Золотого Города.

Я уже хотела вмешаться. Но Джин успевает раньше. Он бросается на защиту девочек не мешкая и не задумываясь.

— Наставник, вы их пугаете, — укоризненно восклицает ребёнок.

— Я и хочу их напугать.

— Нельзя. Мы должны друг друга любить и защищать! Нельзя обижать близких! Вы же сами учили меня этому.

— Я их и защищаю. От них же самих. Что будет, если кто-то услышит эти слова?

— Ничего не будет, — раздраженно обрываю его тираду. — Максимум, дурацкая сплетня в которую никто не поверит. Принц Киан в Золотом Городе последний раз был на похоронах отца и церемонии коронации брата. Десять лет назад. Потом он безвылазно сидел на своём юге. Да, к тому же, если они, действительно, похожи, об этом начнут говорить, в любом случае.

— Как можно быть такой легкомысленной? — Шен шипит не хуже гадюки. — Император ненавидит младшего брата. А ещё, только и ждёт повода избавиться от вас.

Тут он, конечно, прав. Акинара Исао — обидчивая и мстительная скотина. Он до сих пор злится, что я выскользнула из его ледяных пальцев до того, как он успел наиграться. Не помогла ни история с обетом Богине, ни сплетни, тщательно распускаемые Леем и служанками, что у меня ужасные черные растяжки по всему телу, а на животе теперь сморщенная и обвисшая, как у старухи кожа. Этот человек не забыл нанесённого оскорбления. Но покарать дерзкую наложницу ему мешает данное им же самим слово. Пообещал же сжечь на погребальном костре сына. Мне кажется, смерть никого из детей не расстраивала его сильнее, чем то, что Джин жив и пока не собирается воссоединиться с предками.

Я сначала опасалась, что он решит убить моего принца. Но Ниэлон Акинара заверил, что у этого недостойного потомка его рода, даже мысли такой не возникнет. Теперь. И улыбнулся. Наверное, так кошка улыбается пойманной мышке, которую собирается скушать на обед.

А через несколько дней по Золотому Городу прошёлся слух о том, что Императора начали мучить кошмары, а проснувшись он рыдает, словно дитя и клянётся, что даже думать не будет о том, чтобы навредить своей крови.

Все тогда подумали, что он решил избавиться, наконец, от ненавистного брата, а духи предков решили не допустить убийства родича.

Я же понимала, о чьей смерти, на самом деле, думал тот человек.

— Шен, всё хорошо.

— Нет, всё очень плохо! Я шкурой чувствую, что Джин в опасности.

Подхожу ближе и провожу рукой по плечу моего наставника и друга. Он зовёт моего сына по имени лишь в минуты наивысшего волнения. В иные моменты молодой человек обращается к принцу по титулу. Воспитание.

Значит, и, правда, чувствует что-то такое. И это его очень беспокоит. Потому, что Лисёнка Шен любит.

Наверное, он так привязываться к малышу не планировал. Но любовь к детям часто появляется не сама по себе, а рождается во взаимодействии. Возможностей для этого у молодого человека было предостаточно. Все служанки, рекомендованные Старшей управляющей, покинули наш дворец очень быстро, а новых я к сыну не допускала из-за одного параноика. Вот и пришлось Шену принимать самое деятельное участие в присмотре за младенцем.

— Думаешь, отсидеться не получится? — спрашиваю убито.

— Не знаю. И не знаю, что делать. А от этого схожу с ума.

— Он сказал, что надо уходить, — Джин подходит ко мне и утыкается лбом мне в бедро. — Но сделать так, чтобы Император сам этого захотел. Только, я не понял, разве можно из Золотого Города уйти? Ну, то есть взрослому, конечно, можно. Только я — не взрослый.