Восьмая наложница (СИ) - Буланова Юлия - Страница 26

— Кто «он»? — Шен настораживается.

— Древний предок. Он не вмешивается без крайней нужды. Говорит, боится меня с верного пути сбить.

— А с ним пообщаться можно?

— Не трать время, — криво усмехаясь я. — Ну, то есть, если очень хочется и заняться нечем, можешь сходить в храм. Жрец иногда становится проводником воли того самого предка. Да, только, если Он хочет что-то до тебя донести, сам придёт. В остальных случаях ничего ты от него не добьёшься. Лишь время потратишь.

Я, кстати, так и не поняла, был ли жрец аватарой Ниэлона Акинары, имеющей собственную личность и периодически впускавшей в своё тело спутника Алой Богини или же им самим.

— Ну, если Он — жрец, то, наверное, беды ждать ее стоит? — Шен ещё сомневался.

— От него, точно, не стоит. Так что будем делать с принцем Кианом? Уже одно то, что Император с Императрицей его не жалуют, свидетельствует в пользу данного человека. Да, и от жреца я слышала, что он — достойный юноша. Может стоит свести с ним знакомство?

— Познакомиться, конечно, можно. — Это Лей проскользнул в зал, плотно прикрыв за собой дверь. — Но следует помнить, что принцу есть за что ненавидеть брата. У него умерла мать. Одного этого хватило бы для кровной мести. Потом, далеко не своей смертью умерли две его официальные наложницы. Но это так… придворные интриги с целью очернить принца в глазах Императора. Дело обычное. А вот то, что происходит сейчас, уже, глумление над проигравшим.

— Вот с этого места поподробнее, — настораживаюсь я.

— Ходят слухи, что, когда Киан уезжал на юг, между ним и Императором произошла ссора. Из-за беременной наложницы принца, которую убила наложница Шанэ. Исао Акинара наказывать свою любимицу не спешил. Ведь именно смерть бедняжке Лиари открыла ему путь к трону. Свидетелей, которых нашел принц Киан, новый Император велел казнить. Чтобы не смели клеветать на его милую Шанэ, которая и мухи не может обидеть. Слово за слово. Потом старший из братьев сказал, что у него будет столько женщин, сколько дворцов в Золотом Городе, а Киан навсегда останется один. Что он никогда не сможет жениться или взять себе наложницу. Никогда не будет иметь детей. Любую девушку, что он выберет, Император прикажет убить. Любого ребёнка ждёт смерть, лишь только возникнет подозрение, что его отцом является принц. Так погибли две девушки. А Киан не посылал сватов и даже не проявлял к ним особого интереса. Отцы девушек сами начали предлагать принцу союз. Сейчас-то слух разошёлся и девиц на выданье от принца прячут. Хотя, он, на самом деле, не рвётся обзаводиться наложницами.

— Неужели живет, как добродетельный жрец Алой Богини? — удивлённо восклицает Шен.

— Нет, — спокойно отвечает наш целитель, напряжённо косясь на Лисёнка, который радостно греет уши. — В определенные места захаживает. Не слишком часто. И предпочитает, скажем так, разнообразие. Чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что он выделяет некую особу. Вряд ли он проникнется добрыми чувствами к сыну человека, который сделал ему столько плохого. Нет, нанести визит вежливости, можно. От этого вреда не будет. Но слишком многого лучше не ждать.

На том и сошлись.

Знакомиться решили на следующий день. Шен отыскал в своей коллекции трактат о звёздном небе. Помню, я над иллюстрациями к этой книжке долго билась. Не давались они мне. Но в конечном итоге, вышло неплохо. Такую, действительно, не стыдно даже принцу подарить.

Кстати, брату Императора покоев в главном дворце не нашлось. Его на несколько дней празднеств поселили во Дворце Скорби. Якобы в качестве великой милости. Чтобы почтительный сын в молитвах со Старшей Госпожой мог отдать почести своему ушедшему отцу.

Это было явным, ничем неприкрытым оскорблением. Но Киан стерпел. Уж, по какой причине, не знаю.

Впрочем, на данная локация была удобнее прочих. Идти ближе. Лишних глаз нет. Да, и всегда можно сказать, что мы, именно, бывшую Императрицу навещали, а принца так… за компанию.

Меня приняли за служанку.

Наверное, поэтому принц позволил себе столь пристальный оценивающий взгляд.

То есть я его понимаю. Сейчас праздники. Все стараются принарядиться. А у меня одежда, хоть и добротная, из хорошей мягкой ткани, но уж очень блёклая. Словно на солнце выцветшая. Я специально такую подбирала, чтобы не привлекать внимание. Личные служанки наложниц Императора одеваются куда-как ярче, но меня устраивала ширма скромности, за которой удавалось прятаться последние пять с половиной лет с рождения Джина.

Когда мы пришли, Киан пил чай со Старшей Госпожой. Чинно. За вежливой беседой о красоте весеннего неба. Но холод и напряжение в их отношениях были почти осязаемыми. Словно между ними сейчас сидела мать опального принца.

Лисёнок подошёл. Поздоровался. Вручил бывшей Императрице ее любимый чай и бутылёк с настойкой красного женьшеня, который приготовил Лей. Старуха подаркам обрадовалась и пригласила правнука выпить с ней чаю.

Потом Джин отдал книгу дяде, за что удостоился сухой благодарности и слов о том, что его младший родич — почтительный ребёнок.

— Дитя, — обратилась ко мне Старшая Госпожа. — Принц Киан желал пойти в храм. Возраст не позволяет мне проявить гостеприимство и проводить его. Сделай это за меня. А пятый принц пока продемонстрирует мне свои успехи в чтении.

Пришлось подчиниться.

— Старая кобра сегодня в добром расположении духа, — усмехнулся мужчина, лукаво поглядывая на меня.

Он красив. Чем-то похож на Старого Лиса. Только волосы темные, заплетённые в тугую косу «драконий хвост» — причёску воинов. И ушек нет. А жаль. Ему бы они пошли.

— У тебя такая интересная внешность. Ты из восточных земель? — спрашивает он, когда мы проходим половину пути.

— Ну, можно и так сказать, — отвечаю невыразительно.

— Когда ты вошла в Золотой Город, девочка?

— Шесть лет назад.

— Осталось всего четыре года, и ты будешь свободна.

Сначала мне кажется, что он издевается. Потом понимаю, что меня приняли за няньку принца. Хотя… а кто ещё мог сопровождать мальчика? Не мать же, в самом деле. Среди моих «сестёр» не принято перетруждать себя заботой о наследниках до такой степени.

— Я восьмая наложница Императора Исао. Мейлин. Мать пятого принца. — Мои слова возымели эффект пощёчины. Принц отшатнулся. А меня словно за язык кто-то потянул. — Вы ненавидите своего брата. Мне он, тоже, не нравится. Видите, как много у нас общего?

— Прекрасная госпожа сменит гнев на милость, как только он подарит ей какую-нибудь безделушку, — отмахивается мужчина насмешливо.

— У меня есть все основания считать, что ваш брат хотел смерти моего ребёнка. И передумал не по своей воле. Кстати, то, что Джиндзиро так похож на вас, его неприязнь, лишь подстёгивает. Да и то, что я, скажем так, уклонялась от обязательства служить ему в постели, отношение Императора ко мне и моему сыну не сделало мягче. Вы всё ещё сомневаетесь в том, что у нас много общего?

— Склоняюсь к тому, что восьмая наложница верно оценила ситуацию, а я поддался поспешным суждениям. Но у меня есть вопросы.

— Задавайте, — милостиво разрешаю я.

— С какой целью вы назвали мне имя пятого принца?

Да, с такой, золотце ты моё, что ребёнок, имя которого ты знаешь, уже не может быть абстрактной величиной. Это как имя для подобранного котёнка. В большинстве случаев, когда уличный замарашка получает имя и миску, шанс быть переданным в другую семью активно стремится к нулю, даже, если до этого планировалась лишь передержка. Но не скажешь же, как есть. Да и кто в здравом уме, пользуясь манипуляциями, раскрывает их суть тому, кем собираются манипулировать?

— Вы хотите навести порчу на ни в чём неповинное дитя одной с вами крови? — в моём голосе читается наигранный ужас.

— Разумеется, нет! Я не питаю к этому мальчишке никаких добрых чувств, но и не хочу ему вредить, — принц бросает на меня гневный взгляд, но берет себя в руки. — Ещё мне любопытно, почему вы уклоняетесь от главной обязанности наложницы, когда это несёт такие риски?