Колхоз князя Пушкина (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 6

Так с подачи Густава Андреевича я в одной из маклерских конторок Новотроицкого подворья нашёл его бывшего ученика Василия Сергеевича Кононова, который и согласился на постоянной основе стать моим поверенным в Москве.

— Планов у меня громадье и без работы Вы не останетесь, — заверил я своего новоиспечённого сотрудника за столом Троицкого трактира, в котором по обычаю собирались купцы, чтобы за рюмкой чая решить свои вопросы, заключить сделку и «ударить по рукам». — И вот моё первое Вам поручение.

С этими словами я протянул Василию Сергеевичу лист бумаги, на котором записал всё, что знал о Савве Морозове и, заметив вопросительный взгляд визави, пустился в пояснения:

— Савва Васильевич Морозов, семидесятого года рождения. Крестьянин из старообрядцев. В деревне Зуево Богородского уезда имеет ткацкую мастерскую. С ним-то я и хочу встретиться, а в случае, если удастся его заинтересовать, то и выкупить вместе с семьёй.

— В Богородском уезде несколько крупных помещиков, — заметил стряпчий. — Известно кому принадлежит крестьянин? Не то, чтобы я сам не могу выяснить такие подробности, но дело решилось бы намного быстрее.

— Никакого секрета нет, — кивнул я на замечание. — Морозов в крепости у Рюмина Гавриилы Васильевича. Бывший винный откупщик из Рязани, а ныне статский советник. Не знаю, где он останавливается в Москве, но в Московском уезде в деревне Купчино, что на Владимирской дороге, имеет усадьбу.

— Слышал о таком, и едва ли помещик зимой находится в деревне, если у него в Рязани имеется свой дом, — сделал справедливое замечание Василий Сергеевич. — Что делать в случае, если мои догадки верны?

— Свяжетесь со мной, и мы с вами слетаем на самолёте в Рязань, — ответил я и сразу же пояснил. — Возможно, вы уже знаете, что я являюсь изобретателем и владельцем нового транспортного средства позволяющего перемещаться по воздуху со скоростью более ста вёрст в час. К примеру, после Крещения я из Псковской губернии добрался до Москвы всего за шесть часов. Сколько от Первопрестольной до Рязани? Меньше двухсот вёрст? Уверяю вас, что при ясной погоде доберёмся до неё часа за полтора.

Услышав мои комментарии, стряпчий поперхнулся расстегаем и закашлялся. Пришлось встать из-за стола и похлопать его по спине.

— Запейте чаем, — посоветовал я, когда Василий Сергеевич перестал дохать. — И попробуйте запеченного осетра. В этом заведении он чудо, как славно получается.

— И как мне с вами связаться, когда я привезу крестьянина в Москву? — поинтересовался стряпчий. — Где вы остановились?

Хм, а вот это мне уже нравится. Человек уже уверен, что сможет доставить Морозова в Златоглавую. Иначе вопрос был бы построен несколько иначе и вместо «когда» прозвучало б «если».

— На данный момент я остановился в Лефортовской части у купчихи Минаевой, но связь со мной можно будет держать посредством специального артефакта. Кстати, благодаря перлу связи я связался с директором Вашей Альма-матер бароном Розенкампфом. Он-то вас мне и порекомендовал, а заодно просил при случае передать вам привет и самые наилучшие пожелания.

— Насколько я знаю, Густав Андреевич ныне в столице в одной из государственных комиссий заседает, — следуя моему совету, вилкой потянулся стряпчий к рыбе, что лежала на огромном блюде посреди стола. — Я слышал о ваших артефактах, но не догадывался, что с их помощью можно из Москвы общаться с Санкт-Петербургом.

— Ваш учитель и правда сейчас возглавляет Комиссию Составления Законов, а артефакт связи позволяет мне разговаривать даже со своим управляющим в Велье, что находится в Псковской губернии. Кстати, Василий Сергеевич, прежде, чем мы перейдём к более предметному разговору об артефактах, я должен задать вам нескромный вопрос — Вы сами умеете ими пользоваться? И если способны, то, на каком уровне?

— Свет и Движение легко даются, — отставил пустую тарелку стряпчий и промокнул полотенцем губы. — Да и пара перлов имеется. Пусть и слабенькие, но в случае необходимости и подсветить дорогу себе могу и воздушным кулаком какому-нибудь лиходею в лоб заеду. Москва, знаете ли, город неспокойный.

С этими словами собеседник развернул на пальцах правой руки два перстня, в каждый из которых было инкрустировано по крохотному перлу.

— Значит и артефакт связи вам будет несложно освоить, — заметил я. — Он как раз основан на ветвях Движения и Света. Доедайте и проедем в Лефортово в дом купчихи Минаевой, где я сформирую необходимые для связи перлы.

Рассчитавшись в трактире, мы погрузились в сани, любезно предоставленные мне Екатериной Матвеевной, и отправились к ней домой. По пути я поделился с Василием Сергеевичем некоторыми планами на приобретённые земли и к удивлению узнал, что по весне Яуза изрядно выходит из берегов. То что весеннее половодье нельзя отменить — это аксиома, но покупая участок я и знать не знал, что именно он затапливается больше всего после ледохода. Видимо этот фактор, наряду с большим количеством свободных земель, и не позволял баронессе Ренне на протяжении многих лет выгодно продать свои владения. Чувствую, что летом придётся вдоль своего берега поднимать стенку, чтобы не подвергать риску будущие строения.

В принципе, я не думаю, что в процессе берегоукрепления могут возникнуть какие-то проблемы. Нужно будет только по большой воде подогнать три-четыре баржи с песком, а когда Яуза обмелеет выстроить стенку из импровизированного стекла.

Долго я думал, где лучше провести встречу с Саввой Васильевичем и пришёл к выводу, что один из трактиров Рогожской Ямской слободы самый оптимальный вариант.

Во-первых, в ресторацию Морозова просто-напросто не пустят из-за статуса, который выдаёт его внешний вид, начиная от одежды и заканчивая бородатым лицом.

Ну, а во-вторых, Рогожская часть издревле была облюбована староверами и можно смело утверждать, что этот район Москвы является их вотчиной. Где ещё может чувствовать себя уверенно старообрядец, как не на территории своих единоверцев. К тому же, Морозов здесь хорошо известен, поскольку именно через Рогожскую заставу он приходил в первопрестольную со своим товаром и тут же сбывал большую его часть.

После простого, но сытного обеда, состоящего из солонины с хреном и квасом, щей с говядиной, жареной картошки да пшённой каши с мёдом, я и начал вербовку своего будущего топ-менеджера.

Предложить крестьянину я мог только свободу и деньги, а потому и посулил Савве Васильевичу выкуп всей его семьи из крепости и последующий контракт с ним на три года с окладом в три тысячи. В случае, если моё ткацкое хозяйство начнёт приносить прибыль в двести пятьдесят тысяч рублей в год, то Морозову обещалась десяти процентная доля предприятия, которая вырастет до двадцати процентов при доходе свыше миллиона. От него же мне для начала требуется налаженное текстильное производство в Велье, а затем и на берегу Яузы.

Из истории известно, что Морозов с частью семьи в двадцать первом году выкупился у Гаврилы Васильевича Разумова за семнадцать тысяч рублей ассигнациями. Вот только мало кто знает, что эти деньги он занял у староверов, и младшего сына Тимофея смог выкупить за немалые деньги только спустя два года после того, как сам обрёл свободу.

— У меня сейчас в Зуево больше двадцати крестьян ткань ткут и красят, — пригладил свою бороду Савва Васильевич. — Если я к Вам, Ваше Сияство, в управленцы пойду, то, как с мастерской и работниками быть?

— Оставь на хозяйстве Елисея и пусть он руководит твоей мастерской, — предложил я вариант, самый оптимальный на мой взгляд. — Он ведь у тебя старший и ему в этом году уже двадцать будет — пусть начинает управлять семейным делом. Вспомни себя, как в двадцать лет с пятью золотыми рублями в кармане своё дело начинал с производства шёлковых лент, нанки и плиса на единственном станке. А у Елисея задел будет и твои советы. К тому же у тебя Захар подрастает — глядишь, через пару лет сыновья тебя переплюнут и расширят производство, а то и вовсе свои мануфактуры откроют.