Колхоз князя Пушкина (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 5

Дядя попытался притормозить пальцами вращающийся импровизированный ротор, но обжог их трением и отдёрнул руку.

— Саша, я не буду спрашивать, как ты до этого додумался, но ты теперь любой вал можешь заставить вращаться? — поинтересовался Пётр Исаакович, временами дуя на пальцы.

— Если на него повесить железный маховик, то практически любой, — кивнул я в ответ. — Ну а частота вращения и мощность зависят от величины перла. По моим прикидкам аурума на них понадобится не так уж и много.

На самом деле мир уже смотрит в сторону электрических двигателей. Да, пока шаги робкие и несмелые, к тому же электричество на данный момент ещё дорого, потому что, берётся от гальванических батарей. Но через пару лет Эрстед установит связь магнитного поля с порождающим его током и Араго обнаружит намагничивание проводника протекающим по нему током. В двадцать первом году Савар и Био установят закон действия тока на магнит, в двадцать седьмом Ампер разработает теорию электродинамики, а в тридцать третьем Дэвенпорт сконструирует уже первый роторный электродвигатель постоянного тока. Через год свой электродвигатель построит петербургский академик Якоби, а уже в тридцать седьмом он установит свою усовершенствованную версию двигателя на бот и будет несколько часов катать пассажиров по реке.

Всё это будет, хочу я этого или нет. Моё же преимущество в том, что я из электромагнитной машины (так будут первое время называться электродвигатели) исключаю такое понятие, как электричество и управляю непосредственно магнитным полем. Пусть пока это получается криво и коряво, но ведь веретено крутилось, да ещё и при видоках.

Стоит добавить, что пока я комнате с переменным успехом возился с артефактом, позволяющим работать с магнитными полями, и пытался понять, как можно максимизировать их взаимодействие, у меня возникала мысль плюнуть на всё и обратиться к старому проверенному воздушному перлу. Казалось бы, что может быть проще, чем дуть на вентилятор-ракушку, а с неё забирать вращательное движение. Но нет, упрямство и краткая лекция Виктора Ивановича об истории создания электродвигателей не позволяли мне возвратиться в мир ветряных мельниц.

Доволен ли я результатом? Более чем! Ведь я смог изобрести действительно уникальный артефакт. Да, еще есть над чем поработать, пока импровизированный и собранный на обеденном столе двигатель вырастет в рабочий. Опять же нужно более точно настроить магнитные поля, чтобы при минимальных затратах получить более устойчивое вращательное движение. Но само открытие вселяет определённые надежды и открывает широкие перспективы.

Кстати, на этот раз нужно бы о привилегии подумать, чтобы всякие пройдохи, а особенно иностранцы не думали чинить в стране препоны развитию магнитно-артефакторного двигателестроения. Хоть я и скептически отношусь к мысли, что кто-то без моего желания сможет повторить новоиспечённый артефакт, но и заручиться поддержкой государства порой стоит.

На самолётные покатушки Светлейшие прибыли вместе с флигель — адъютантом Строгановым.

— Прибыл по приказу графа Аракчеева, — в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил мне ротмистр свой визит, — Надеюсь, вы найдёте возможность показать мне то, о чём мы вчера говорили.

Понятно, неугомонный Аракчеев решил не затягивать с проверкой.

— Полетаем, отчего бы и нет. Вот прямо сейчас вместе со Светлейшим и взлетим, — кивнул я в сторону князя Константина.

— А я? — напомнил о себе Николай.

— А вам, Ваше Высочество, придётся пока попить чай с изумительными булочками и печеньем. И рассказ один выслушать, как по мне, очень любопытный.

Так-то, я предупредил купчиху о предстоящем визите высоких гостей, а заодно попросил, чтобы она пересказала Николаю наш разговор про привилегии в текстильной промышленности.

Отчего Николаю? Так он, придя к власти, очень много делал, чтобы поднять в России именно эту отрасль, и даже значительных успехов достиг, щедро предоставляя льготы и кредиты отечественным промышленникам.

Так что взлетели мы втроём и добрых полчаса обсуждали использование самолёта с точки зрения военного дела. Нашлось всем о чём поговорить, так как тема была благодатная.

Высадил одних пассажиров, посадил другого и взлетел уже с Николаем.

— Екатерина Матвеевна сказала мне, что о привилегиях она говорит по вашей просьбе. Зачем? — спросил у меня Николай, когда первые восторги улеглись и он уже относительно спокойно рассматривал Москву с высоты птичьего полёта.

— Вот у меня платочек есть, из английского батиста. Если сразу дюжину покупать, их за двенадцать рублей продают, а если по одному, то по рубль двадцать. И весит эта дюжина примерно сто грамм. Если полотно неплохого качества покупать, то метр квадратный вам в два рубля обойдётся, а весить она будет триста грамм, а метр брезента тот и вовсе килограмм может вытянуть.

— Зачем вы мне это рассказываете? — заскучал Николай.

— Пытаюсь развлечь вас занимательной арифметикой.

— И в чём её смысл?

— В том, что в нынешнее время Россия продаёт полтора миллиона пудов льна за рубеж, в основном, в Англию. По полтора, много, два рубля за пуд торгуем. А нам, в ответ на этот пуд Англия два платочка батистовых присылает. По десять граммов каждый. В итоге Англия фантастические прибыли с нашего льна имеет, а мы своё счастье меж пальцев пропускаем.

— Так почему у нас это никто не делает?

— А кому заниматься? Чиновники привилегии продают, которыми промышленность по рукам и ногам вяжут. У крестьян ни денег ни сноровки нет, а дворянство не обучено. Я вот в Московском университете хотел себе специалистов найти, ан нет. Там один лишь физико-математический факультет внимания заслуживает, и то на нём всего лишь три кафедры из нужных мне оказались. А на них, аж двенадцать человек обучается, из тех восьмидесяти, что на весь факультет приходятся. Весной спишусь с деканом, глядишь, и заберу к себе кого. Но вероятность невелика. Больше половины из них в своекоштных студентах числятся.

— Я обязательно над этим подумаю и, пожалуй, поговорю с кем надо. Очень вы меня тканями заинтересовали. О, а там что у нас?

— Оружейная Палата, если не ошибаюсь. Я Москву почти не знаю, Ваше Высочество, — повинившись, продолжил я полёт, и больше к теме промышленности не возвращался.

Зёрна сомнений в благодатную почву высажены. Осталось терпеливо дожидаться результата.

Итак, что мы имеем. А имеем мы относительно большой участок земли на берегу Яузы, который необходимо застроить производственными цехами. Если в Велье я мог положиться на своего управляющего и крестьян, то каким образом поступить в Москве я пока не знаю.

— Наймите управляющего на свою Московскую землю, как в Велье и пусть он решает Ваши вопросы, — подала мысль Лариса. — Выкупите, например, Савву Морозова у помещика Рюмина, и пусть он поднимает Ваше хозяйство за хорошую зарплату.

— И где мне Рюмина искать? Кстати, кто это такой вообще?

— Гаврила Васильевич Рюмин. Статский советник, крупный помещик, миллионер. Владелец земель в Московском и Богородском уезде, — поделился своими знаниями Виктор Иванович. — Во время войны пожертвовал почти миллион рублей на армию и хорошо знаком с ныне правящим Императором.

— Может ещё и адресок имеется, по которому проживает этот миллионщик?

— Его усадьба в деревне Кучино Московского уезда. Она в пятнадцати верстах от Рогожской заставы, — подсказал Иваныч. — Только зачем Вам самому кого-то искать? Наймите стряпчего и пусть он ищет да выкупает Вам людей, если те в крепости.

Ну, началось в колхозе лето. Того найди, этого выкупи. В пору кадровое агентство открывать и «охотников за головами» нанимать. Впрочем, если я в Санкт-Петербурге смог юриста найти, то, что мне мешает в Москве подобрать стряпчего?

Кстати, о юристах. Благодаря Бетанкуру с некоторого времени имеется связь между столицей и Златоглавой. Может, стоит попробовать вызвать барона Розенкампфа? Всё же он был директором Высшего Училища Правоведения — вдруг его ученики и в Москве имеются.