Искра божья - Глазырина Елена - Страница 16

— Только из уважения к фамилии вашего отца, — сухо бросил де Либерти.

— Видать, папаша де Ори был очень щедр с маэстро, — тихо шепнул Пьетро на ухо Джулиано.

— А вам, сеньоры, требуется особое приглашение? — де Либерти недовольно глянул на зазевавшихся учеников.

— Нет, маэстро! — крикнул де Брамини, с разбегу выпрыгивая из лодки.

Отдача качнула низкую посудину, и не удержавшийся Джулиано плюхнулся в илистую волну. Сеньор Фиоре поморщился и, удерживая равновесие, лишь присел на согнутых в коленях ногах.

Несмотря на предыдущий опыт купания, де Грассо опять выбрался из воды последним. На причале остался только Ваноццо, старательно отжимающий исподнее и встряхивающий мокрыми волосами, точно огромный арлийский волкодав^[35].

— Ты как хочешь, а я сегодня напьюсь, — пробормотал он, стирая капли с тяжёлого подбородка. — Тебе не кажется, что сеньор Фиоре слишком многое себе позволяет?

— Не кажется, — буркнул Джулиано.

Он был раздосадован внезапной снисходительностью маэстро к новичку и не собирался заводить дружбу с заносчивым силицийцем.

На улочке, идущей вдоль берега Тибра, хмурого де Грассо поджидал улыбающийся де Брамини.

— Чего такой смурной? — поинтересовался он. — Жалеешь, что Ваноццо мало досталось?

— Есть такое, — признался Джулиано.

— Плюнь и разотри. Божьей Искры за деньги не купишь. Все наши уже в Академии. У эскулапов сегодня открытые выпускные экзамены. Пошли — будет весело.

Глава 12. Эрекция, мышечные волокна и кот

Выйдя на широкий проспект Клавдия, ученики маэстро Фиоре скоро достигли площади Цветов, окружённой трёхэтажными зданиями прошлого века, больше походящими на крепости, чем на дворцы. Толпы людей, спешащих по своим делам, плавно огибали небольшой цветочный рынок, благоухающий ароматами роз, азалий, вереска, жасмина и лаванды.

В центральной части форума располагалась высокая мраморная лестница, ведущая к монументальному фасаду Академии, украшенному тонкими белыми колоннами с листьями аканфа в капителях^[36]. Боковые порталы занимали величественные статуи двух бородатых мужей в тогах. У подножья лестницы журчал небольшой фонтанчик, над которым склонилась фигура бородатого старца, одной рукой удушающего змею. Бестия извивалась, оплетая ноги статуи, и брызгала прозрачным ядом в подставленную чашу.

— Иди сюда, — позвал Пьетро, едва сдерживая кривую улыбочку. — Если посмотреть с этой стороны, то кажется, что Асклепий справляет малую нужду.

— Я думал, всем отверженным богам давно отбили головы, — удивился Джулиано.

— Не-а, — Пьетро махнул рукой, — Асклепия не тронули. Монахи обозвали его то ли Гиппокамфом, то ли Гиппогрифом — это такой учёный древности, мне один студент из Академии о нём рассказывал. К тому же он душит саттанову змею-искусительницу — очень поучительный образ.

— Асклепий, раздирающий пасть писающему мал… — Джулиано попытался перевести надпись с бронзовой таблички на фонтане.

— О-о, — почтительно протянул де Брамини, — ты знаешь язык предков?

— Отец Бернар немного учил меня в детстве, — признался юноша, подбоченясь.

Солнце яростно палило с раскалённых небес, нагревая светлый камень стен и мостовой. Пьетро с удовольствием умылся из фонтана и плеснул водой на де Грассо, который уже практически высох после купания в Тибре.

— Сейчас дождёмся одного гонца и отправимся под крышу, — доверительно сообщил старший ученик. — А вот, кстати, и он.

Пробираясь через суетящуюся толпу, к молодым людям спешил чернявый конопатый мальчишка, несущий на вытянутых руках большой копошащийся мешок. Подбежав к фонтану, мальчик укрыл ношу за собственными ногами и без слов сунул Пьетро под нос грязную исцарапанную ладонь.

— Достал? — спросил де Брамини.

— Угу, — подтвердил мальчишка, — голодный и злющий как сама Дьяболла во время течки.

— Де Грассо, дай ему пару рамесов, — небрежно бросил Пьетро.

— Эй, а чего пару? Не честно, мы на три монеты договаривались! Гони три или лови сам, — возмутился конопатый.

— Ладно, будет тебе три, — недовольно скорчился Пьетро, похлопав Джулиано по плечу.

Юноше не понравилось такое вымогательство, но он отдал мальчишке деньги без возражений. Получив монеты, ребёнок быстро сунул шипящий и истекающий какой-то дрянью мешок в руки заказчика.

— Да он у тебя обделался, — брезгливо сморщился де Брамини.

— Попал бы ты в мешок, ещё не так бы нагадил, — позвякивая рамесами, захихикал сорванец.

— Ух, я тебя! — прикрикнул возмущённый Пьетро и потянулся к мальчишке, желая оттаскать его за топорщившееся красное ухо. Но ловкий проныра уже был на другом конце пьяццо и с безопасного расстояния показывал язык ученикам маэстро де Либерти.

Пьетро погрозил негоднику кулаком и, пнув подвывающий дурниной мешок, поманил Джулиано за собой.

Ученики быстро поднялись по широким белым ступеням и, миновав несколько пустых залов, оказались в просторной аудитории. Они устроились в верхнем ряду скамеек, амфитеатром уходящих вниз к полукруглой сцене, на которой разворачивалась ежегодная академическая драма. Пьетро зашвырнул притихший мешок под сидение и расплылся по скамье, приготовившись наслаждаться зрелищем.

Джулиано огляделся. На мраморной колонне, рядом с которой они уселись, на уровне лица выделялась процарапанная юными вандалами надпись: «Онанизм вызывает задержку роста». Примерно на высоте шести с половиной локтей^[37] красовалось красноречивое опровержение первой аксиомы: «Это не правда!».

Тем временем в центральном полукруге за высокой дубовой кафедрой восседало восемь почтенных профессоров, облачённых в длинные голубые мантии, отделанные соболем и куницей. Бархатные чёрные шапочки покрывали их умудрённые знаниями головы. Перед кафедрой располагалось несколько мраморных тумб с серебряными подносами, закрытыми чистой тканью. В воздухе витали не слишком приятные ароматы скотобойни. Бледный молодой человек в потёртом дублете что-то невнятно мямлил, стоя перед главой Академии — седеньким костлявым старичком, косящим на один глаз. Справа от профессоров в аудитории на первом ряду сидел пожилой монах из ордена Псов господних — его выдавала чёрно-белая мантия. Слуга божий неспешно перебирал янтарные чётки и внимательно прислушивался к речам отвечающего. Несколько рядов сидений над ним оставались пустыми, словно образуя выжженный круг. Остальные экзаменуемые, числом около тридцати человек, вольготно распределились по всей нижней части амфитеатра и сосредоточенно искали что-то в своих конспектах, пытаясь объять необъятное за оставшееся до экзамена время. Верхние ряды аудитории заполняли любопытствующие и вольнослушатели. Джулиано заметил даже парочку закутанных в вуали женщин, чему был несказанно удивлён. Здесь же расположилось большинство учеников школы де Либерти, щёлкающих солёные орешки и тайком запивающих их разбавленным вином.

— Расскажите-ка мне, любезный сеньор Марчелло, про механизмы erectopene^[38], — задал очередной вопрос пожилой декан.

— Любимая тема старого пердуна, — Пьетро сдержанно гоготнул на ухо Джулиано. — Я за три года чего тут только не наслушался про ступки и пестики.

— Эмм, про erecto pene, дайте подумать…, — пробормотал Марчелло, ещё больше бледнея. На его несчастном лице было написано абсолютное вселенское отчаяние, а в светлых глазах отражалась пустота яркого полуденного неба.

— Думайте, голубчик, думайте, да поживее. Вон вас у меня сегодня сколько, — старичок пожевал бескровными губами и повернул голову здоровым глазом к отвечающему. — Куда вы хотели отправиться после экзаменов?

— В «Последний ужин», — облизав пересохший рот, ответил студиозус.

— А ещё куда? — продолжал настаивать старик.

— В весёлый дом, — виновато пробубнил Марчелло.

— Вот! — декан потряс скрюченным артритом пальцем. — А то пришьют себе гульфик в пол-локтя длиной, а про erecto pene рассказать не могут.